Хенрик Вангер сделал приглашающий жест, но Микаэль притворился, что не понял; вместо того чтобы сесть, он с любопытством прошелся по комнате, осмотрев сначала книжные полки, а затем стену с цветами. Письменный стол был аккуратно прибран, какие-то бумаги лежали стопкой. На краю стола стояла рамочка с фотографией темноволосой молоденькой девушки, красивой, с озорным взглядом.
«Барышня, становящаяся опасной», – подумал Микаэль.
Фотография, видимо, была сделана при конфирмации. Она выцвела и выглядела очень старой. Внезапно Микаэль осознал, что Хенрик Вангер за ним наблюдает.
– Ты помнишь ее, Микаэль? – спросил он.
– Помню? – Микаэль удивленно поднял брови.
– Да, вы с ней встречались. Ты ведь уже бывал в этой комнате.
Микаэль огляделся и отрицательно покачал головой.
– Ну да, как же ты можешь это помнить. Я знал твоего отца. В пятидесятые – шестидесятые годы я неоднократно приглашал Курта Блумквиста налаживать и чинить оборудование. Он был талантливым человеком. Я пытался уговорить его продолжить учиться, чтобы стать инженером. Ты провел здесь все лето шестьдесят третьего года, когда мы меняли оборудование на бумагоделательном заводе в Хедестаде. Найти жилье для вашей семьи было трудно, и мы поселили вас в маленьком деревянном доме через дорогу. Его видно из этого окна.
Хенрик Вангер подошел к письменному столу и поднял портрет.
– Это Харриет Вангер, внучка моего брата Рикарда Вангера. Она иногда присматривала за тобой в то лето. Тебе было два года и должно было исполниться три. Или было уже три – я точно не помню. А ей было двенадцать лет.
– Извините, пожалуйста, но я совершенно не помню того, о чем вы рассказываете. – Микаэль даже усомнился в том, что Хенрик Вангер говорит правду.
– Понимаю. Но я-то тебя помню. Ты бегал тут по всему двору, а Харриет следом. Мне было слышно, как ты кричал, когда обо что-нибудь спотыкался. Я помню, что как-то раз подарил тебе игрушку – желтый металлический трактор, с которым сам играл в детстве, – и он тебе безумно понравился. Думаю, что из-за цвета.
У Микаэля вдруг все внутри похолодело. Он действительно помнил желтый трактор. Когда он подрос, трактор украшал полку его мальчишеской комнаты.
– Вспомнил? Ты помнишь эту игрушку?
– Я ее помню. Возможно, вам будет приятно узнать, что этот трактор все еще жив, он в Музее игрушек, на Мариаторгет в Стокгольме. Я отдал его туда, когда они десять лет назад разыскивали подлинные старые игрушки.
– Неужели? – довольно усмехнулся Хенрик Вангер. – Дай-ка я тебе покажу…
Старик подошел к стеллажу и вытащил с одной из нижних полок фотоальбом. Микаэль заметил, что ему явно было трудно нагибаться и, чтобы распрямиться, пришлось опереться о стеллаж. Хенрик Вангер знаком предложил Микаэлю сесть на диван, а сам стал перелистывать альбом. Он знал, что ищет, и вскоре, положив альбом на журнальный столик, указал на черно-белую любительскую фотографию, в нижнем углу которой виднелась тень фотографа. На переднем плане стоял маленький светловолосый мальчуган в коротких штанишках, растерянно и с некоторой опаской таращившийся прямо в камеру.
– Это ты в то лето. Твои родители сидят на заднем плане. Харриет немного закрыта твоей мамой, а мальчик слева от твоего отца – это брат Харриет, Мартин Вангер, который сегодня руководит концерном «Вангер».
Микаэль без труда узнал своих родителей. Мать явно находилась в положении – значит, сестра уже была в проекте. Он со смешанными чувствами разглядывал фотографию, а Хенрик Вангер тем временем налил кофе и пододвинул тарелку с булочками.
– Я знаю, что твой отец умер. А мать жива?
– Нет, – ответил Микаэль. – Она умерла три года назад.
– Приятная была женщина. Я ее очень хорошо помню.
– Но я уверен, что вы попросили меня приехать не для того, чтобы вспоминать моих родителей.
– Ты совершенно прав. Я готовился к разговору с тобой несколько дней, но сейчас, когда ты наконец сидишь передо мной, я толком не знаю, с какого конца начать. Вероятно, перед поездкой сюда ты кое-что обо мне прочел. Тогда тебе известно, что когда-то я имел большое влияние на шведскую промышленность и рынок труда. Теперь я старик, которому, разумеется, вскоре предстоит умереть, и, пожалуй, смерть как раз будет прекрасной исходной точкой для нашего разговора.
Микаэль сделал глоток кофе – заваренного кофе – и задумался о том, к чему же эта история приведет.
– У меня болит бедро, и мне трудно совершать долгие прогулки. В один прекрасный день ты на себе почувствуешь, как у стариков иссякают силы, но я не болен и не страдаю старческим слабоумием. Я не думаю о смерти постоянно, но в моем возрасте уже приходится иметь в виду, что мое время на исходе. Наступает такой момент, когда хочется подвести черту и завершить все неоконченные дела. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Микаэль кивнул. Хенрик Вангер изъяснялся четким и твердым голосом, и Микаэль уже отметил, что старик вовсе не слабоумен и отличается трезвостью мышления.
– Меня больше всего интересует, зачем я здесь, – повторил он.
– Я пригласил тебя приехать, потому что хочу попросить тебя помочь мне подвести эту самую черту. У меня осталось несколько незавершенных дел.
– Почему именно меня? Я хочу сказать… почему вы думаете, что я смогу вам помочь?
– Потому что, как раз когда я стал подумывать о том, чтобы кого-нибудь нанять, твое имя громко прозвучало в связи с делом Веннерстрёма. Я ведь знал, кто ты. Возможно, еще и потому, что когда-то в раннем детстве ты сидел у меня на коленях. – Он протестующе замахал рукой. – Нет, пойми меня правильно. Я не рассчитываю, что ты будешь помогать мне из сентиментальных соображений. Я просто объясняю, почему у меня возникло побуждение связаться именно с тобой.
Микаэль дружелюбно рассмеялся:
– М-да, на коленях, которых я совершенно не помню. Но откуда вы узнали, кто я такой? Я хочу сказать, что дело ведь было в начале шестидесятых.
– Извини, но ты меня неправильно понял. Вы переехали в Стокгольм, когда твой отец получил должность руководителя мастерской на заводе «Зариндерс меканиска». Это было одно из многих предприятий, входивших в концерн «Вангер», и на эту работу его устроил я. У него не было образования, но я знал, на что он способен. В те годы мы с твоим отцом неоднократно встречались, когда у меня бывали дела на «Зариндерс». Близкими друзьями мы не были, однако всегда останавливались побеседовать. В последний раз я видел его за год до кончины, и тогда он рассказал мне, что ты поступил в Высшую школу журналистики. Он очень тобой гордился. Вскоре после этого ты прославился на всю страну в связи с бандой грабителей – Калле Блумквист и все такое. Я следил за тобой и за эти годы прочел много твоих статей. Кстати, я довольно часто читаю «Миллениум».
– Хорошо, понятно. Но что именно вы хотите, чтобы я сделал?
Хенрик Вангер опустил взгляд на руки и затем сделал несколько глотков кофе, словно ему требовалась маленькая передышка, прежде чем наконец подойти к сути дела.
– Микаэль, перед тем как начну рассказывать, я хотел бы заключить с тобой соглашение. Мне надо, чтобы ты сделал для меня две вещи. Одна из них является скорее предлогом, вторая – собственно делом.
– Какое соглашение?
– Я расскажу тебе историю в двух частях. В первой речь пойдет о семье Вангер. Это предлог. История будет длинной и мрачной, но я постараюсь придерживаться только чистой правды. Вторая часть представляет собой непосредственно мое дело. Думаю, что временами мой рассказ будет казаться тебе… безумным. Мне надо, чтобы ты выслушал мою историю до конца – все то, что я от тебя хочу и что я тебе предлагаю, – прежде чем примешь решение, возьмешься ты за эту работу или нет.
Микаэль вздохнул. Было очевидно, что Хенрик Вангер не намерен кратко и четко изложить свое дело и отпустить его на вечерний поезд. Можно не сомневаться, что если он позвонит Дирку Фруде с просьбой отвезти его на станцию, машина не заведется из-за мороза.
Старик, должно быть, потратил много времени, обдумывая, как поймать его на крючок. Микаэль заподозрил, что все происходившее с момента, когда он ступил в кабинет, было хорошо срежиссированным спектаклем. Для начала пускается в ход неожиданность: он, оказывается, встречался с Хенриком Вангером в детстве, потом ему показывают фотографию родителей, упирая на то, что его отец и Хенрик Вангер были друзьями, произносят лестные слова о том, что старик знал, кто такой Микаэль Блумквист, и годами издали следил за его карьерой… Все это, возможно, и содержало зерно истины, но вместе с тем соответствовало элементарному психологическому расчету. Иными словами, Хенрик Вангер был прекрасным манипулятором с многолетним опытом общения за закрытыми дверьми с куда более крутыми людьми. Не случайно он стал одним из ведущих промышленных магнатов Швеции.
Микаэль пришел к выводу, что Хенрик Вангер желает от него чего-то такого, чего ему, вероятно, делать совершенно не захочется. Оставалось только выведать, о чем идет речь, поблагодарить и отказаться. И постараться успеть на вечерний поезд.
