Микаэль пришел к выводу, что Хенрик Вангер желает от него чего-то такого, чего ему, вероятно, делать совершенно не захочется. Оставалось только выведать, о чем идет речь, поблагодарить и отказаться. И постараться успеть на вечерний поезд.
– Извините, так дело не пойдет, – сказал он и взглянул на часы. – Я пробыл здесь уже двадцать минут. Даю вам ровно тридцать минут, чтобы рассказать все, что сочтете нужным. Затем я вызываю такси и еду домой.
На мгновение Хенрик Вангер выбился из роли добросердечного патриарха, и Микаэль почувствовал в нем того беспощадного руководителя производства, каким он бывал в годы своего величия, когда ему приходилось одолевать сопротивление или разбираться с каким-нибудь строптивым новым членом правления. Его рот скривился в горькой усмешке:
– Понятно.
– Все очень просто. Не надо ходить вокруг да около. Скажите, что вы хотите, чтобы я сделал, и я решу, возьмусь я за это или нет.
– Вы хотите сказать, что если я не сумею уговорить вас за тридцать минут, то не смогу это сделать и за тридцать дней.
– Что-то в этом роде.
– Но мой рассказ долог и сложен.
– Сократите и упростите. В журналистике так принято. Двадцать девять минут.
Хенрик Вангер поднял руку:
– Хватит. Ваша мысль мне ясна. Но преувеличение – это всегда психологический просчет. Мне нужен человек, умеющий проводить исследования и критически мыслить, и к тому же независимый. Думаю, вы именно такой человек, и это не лесть. Хороший журналист, разумеется, должен обладать этими качествами, а я прочел вашу книгу «Тамплиеры» с большим интересом. Другое дело, что я остановил свой выбор на вас, поскольку был знаком с вашим отцом и знаю, кто вы такой. Если я правильно понимаю, после дела Веннерстрёма вы оказались уволенным из журнала или, во всяком случае, ушли по собственному желанию. Это означает, что в настоящее время у вас нет постоянной работы, и не требуется большого ума, чтобы понять, что вы, по всей видимости, испытываете финансовые затруднения.
– И вам предоставляется удобный случай воспользоваться моим положением, вы это хотите сказать?
– Может, и так. Но, Микаэль, – можно, я буду называть вас Микаэлем? – я не намерен вам лгать или выискивать ложные причины. Для такого я слишком стар. Если вам не по душе то, что я говорю, можете послать меня подальше. Тогда мне придется подыскать кого-нибудь другого, кто захочет на меня поработать.
– Хорошо, но в чем заключается работа, которую вы хотите мне предложить?
– Что вам известно о семье Вангер?
Микаэль развел руками:
– Ну, в основном то, что я успел прочесть в Интернете, после того как в понедельник мне позвонил Фруде. В ваше время «Вангер» был одним из мощнейших промышленных концернов Швеции, а сейчас его масштаб значительно сократился. Генеральным директором является Мартин Вангер. Да, я знаю еще кое-что, но к чему вы клоните?
– Мартин… он хороший человек, но по большому счету не боец. Он не способен руководить концерном в кризисной ситуации. Мартин хочет проводить модернизацию и специализацию – что, по сути, правильно, – но ему с трудом удается продвигать свои идеи и еще труднее обеспечивать финансирование. Двадцать пять лет назад концерн «Вангер» являлся серьезным конкурентом империи Валленбергов. В Швеции на нас работали сорок тысяч человек. Концерн обеспечивал работой и доходами всю страну. Сегодня большинство этих рабочих мест находится в Корее или Бразилии. На данный момент у нас трудится около десяти тысяч человек, а через год-два – если Мартин не расправит крылья – мы, возможно, опустимся до уровня предприятия с пятью тысячами работников, занятых в основном на мелких производствах. Иными словами, концерн «Вангер» вот-вот отправится на свалку истории.
Микаэль кивнул. Рассказанное Хенриком Вангером в общих чертах совпадало с выводами, которые он сделал сам, посидев несколько минут за компьютером.
– Концерн «Вангер» по-прежнему в чистом виде семейное предприятие, одно из очень немногих в стране. Около тридцати членов семьи являются мелкими совладельцами разного масштаба. Это всегда было силой концерна, но и главной его слабостью.
Хенрик Вангер сделал театральную паузу и заговорил с напором в голосе:
– Микаэль, вопросы вы сможете задать мне потом, но я хочу, чтобы вы поверили мне на слово, если я скажу, что терпеть не могу большинство членов семейства Вангер. Моя семья в основном состоит из грабителей, скряг, деспотов и недоумков. Я руководил предприятием тридцать пять лет и все это время был вынужден вести непримиримую борьбу с остальными членами семьи. Моими злейшими врагами были не конкуренты или государство, а они.
Он помолчал.
– Я сказал, что хочу, чтобы вы сделали для меня две вещи. Мне хочется, чтобы вы написали историю семейства Вангер. Для простоты можно назвать это моей биографией. Это будет не какая-нибудь там церковная проповедь, а история о ненависти, семейных скандалах и безмерной алчности. Я предоставлю в ваше распоряжение все свои дневники и архивы. Вы получите доступ к моим самым сокровенным мыслям и право публиковать любую обнаруженную вами грязь без всякого ограничения. Думаю, на фоне этой истории Шекспир покажется легким развлекательным чтением.
– Зачем?
– Зачем я хочу опубликовать скандальную историю семейства Вангер? Или по какой причине я хочу просить вас написать эту историю?
– И то и другое.
– Честно говоря, меня не волнует, будет ли книга издана. Но я считаю, что эту историю следует записать, пусть даже в одном экземпляре, который вы отдадите прямо в Королевскую библиотеку. Я хочу, чтобы моя история после моей смерти была доступна следующим поколениям. Причина самая простая – месть.
– Кому вы хотите отомстить?
– Можете мне не верить, но я пытался быть честным человеком, даже будучи капиталистом и промышленником. Я горжусь тем, что мое имя – символ человека, который держит слово и выполняет обещания. Я никогда не играл в политические игры. Всегда шел на переговоры с профсоюзами. В свое время меня уважал даже Таге Эрландер[30]. Для меня это был вопрос этики; я отвечал за хлеб насущный для тысяч людей и заботился о своих работниках. Любопытно, что Мартин придерживается той же позиции, хотя он и совсем другой человек. Он даже пытался идти по правильному пути. Возможно, нам не все удавалось, но в целом мне почти нечего стыдиться.
– К сожалению, мы с Мартином являем собой редкое исключение в нашей семье, – продолжал Хенрик Вангер. – Существует много причин того, что сегодня концерн висит на волоске, но одна из важнейших – недальновидная алчность, проявлявшаяся многими моими родственниками. Если вы возьметесь за это дело, я подробно объясню, каким образом поведение родственников потопило концерн.
Микаэль ненадолго задумался.
– Хорошо. Я тоже буду с вами честен. Написание такой книги потребует месяцев. У меня нет ни желания, ни сил браться за эту работу.
– Думаю, я смогу вас уговорить.
– Сомневаюсь. Но вы сказали, что вам нужны от меня две вещи. Это, следовательно, был предлог. В чем же состоит ваша истинная цель?
Хенрик Вангер поднялся, вновь с большим трудом, принес с письменного стола фотографию Харриет Вангер и поставил ее перед Микаэлем.
– Я хочу, чтобы этих индивидов исследовали глазами журналиста, и потому предлагаю написать историю семейства Вангер именно вам. Это также послужит вам оправданием для копания в истории семьи. На самом же деле мне надо, чтобы вы разгадали одну загадку. В этом и заключается задание.
– Загадку?
– Значит, Харриет приходилась внучкой моему брату Рикарду. Нас было пять братьев. Старший, Рикард, родился в тысяча девятьсот седьмом году. Я был младшим и родился в двадцатом. Не понимаю, как Господь мог создать выводок, который…
На несколько секунд Хенрик Вангер потерял нить рассуждений и, казалось, погрузился в собственные мысли. Потом обратился к Микаэлю с новой решимостью в голосе:
– Позвольте мне рассказать вам о брате Рикарде. Это будет хорошим примером из семейной хроники, которую я предлагаю вам написать.
Он налил себе кофе и предложил добавить Микаэлю.
– В двадцать четвертом году, в семнадцатилетнем возрасте Рикард, который был фанатичным националистом и ненавидел евреев, вступил в Шведский националистический союз борцов за свободу – одно из первых нацистских объединений Швеции. Не правда ли, мило, что нацисты всегда умудряются вставить в свою пропаганду слово «свобода»?
Хенрик Вангер достал еще один фотоальбом и нашел нужную страницу.
– Вот Рикард в компании ветеринара Биргера Фуругорда, который вскоре стал лидером так называемого движения Фуругорда – нацистского движения, получившего большой размах в начале тридцатых годов. Но Рикард с ним не остался. Где-то через год он вступил в «Фашистскую боевую организацию Швеции». Там он познакомился с Пером Энгдалем и другими личностями, которые с годами стали политическим позором нации.
