Ознакомительная версия.
Каждый вечер она проверяла, заперты ли все замки. Если бы их взломали, она бы это заметила. Другой загадкой оставался Диего. Этот их домашний талисман не очень-то годился на роль охранника, но и он бы ни за что не впустил незнакомца в комнату Синдзи и Хироки, не залаяв.
Пассан прикинул психологический профиль ночного гостя: профессиональный взломщик, ночная птица… В голове пронеслись имена, даты, но их тотчас стерло одно-единственное: Патрик Гийар. В душе тут же сложилась уверенность — приходил Акушер. Это предупреждение: впредь Пассан не должен к нему приближаться. Иначе они столкнутся на другой территории.
Он добрался до улицы Труа-Фонтано. Ну нет, тут что-то не так. Гийар ни за что бы не пошел на подобный риск. Куда проще продолжать изображать жертву и прикрываться законом. Он уже прикинулся невинным мучеником, какой ему смысл менять линию защиты?
Надо составить список своих врагов. Тех, кого он недавно прижучил, но они пока не задержаны. Преступников, которых он засадил за решетку, уже вышедших на свободу. Тех, что еще сидят, но имеют сообщников на воле.
Когда Пассан въезжал на парковку, имя Гийара вновь заслонило все остальные. В эту минуту он осознал, что испытывает двойственное чувство. Становилось страшно при мысли, что хоть волос упадет с головы сыновей, и вместе с тем он ощущал смутное удовлетворение. Наконец-то волк показал зубы…
Он выключил зажигание и ужаснулся собственному безумию. Неужели полицейский в нем вытеснил отца? Несмотря на угрозу, нависшую над близкими, в нем разгорался боевой пыл. Гийар вот-вот совершит ту самую ошибку, которой Пассан так долго ждал.
Запирая машину, он вдруг понял, что оказался в ловушке. По-хорошему ему бы следовало обыскать дом, найти следы взлома, снять все отпечатки, опросить соседей… Но ничего этого он сделать не мог, не объяснив Наоко, что происходит, а об этом нечего и думать.
Он пошел к лифту. Так или иначе, незваный гость наверняка принял все меры предосторожности и не наследил. Сейчас только и остается, что быть настороже. Не спускать глаз с объявленной врагом цели — собственной семьи Пассана.
— Нужно, чтобы мой квартал патрулировали день и ночь. Машину для наблюдения перед моим домом. С Гийара не спускать глаз круглые сутки. На выезде из его тупика в сквере Шези — тоже машину для наблюдения. И перед каждым его автосалоном. Следить постоянно! Так, чтобы, если говнюк кашлянет, у меня вибрировал мобильный!
Пассан быстро шел по коридору, Фифи следовал за ним по пятам.
— У нас нет таких возможностей, Олив, сам знаешь.
— Сейчас позвоню судье.
— Ни к чему. За Гийаром уже следят.
— Кто? — Пассан остановился.
— Спецназ. Альбюи и Малансон.
Он знал обоих — бывалые ребята. Настоящие профи, из тех, кого скорее увидишь в кевларовом бронике и шлеме, чем в гражданском.
— Кто их привлек? Леви?
— Нет. Кальвини. — Фифи улыбнулся во все свои желтые зубы. — Он умнее, чем ты думаешь. И без твоих истерик допер, что за Гийаром нужен хвост.
— Этого мало, — сказал Оливье, покривив душой. — Я хочу, чтобы этим занялись наши ребята, сечешь?
— По мне, так это ты не сечешь. Теперь ты никому ничего не поручишь…
— Потому что дело уже не за мной? — Расхохотавшись, Пассан двинулся дальше. — И что с того? Оформим людей и оборудование для другого расследования. Да не мне тебя учить!
Оказавшись перед дверью своего кабинета, он подергал ручку. Заперто. Пассан торопливо вытащил связку и попытался вставить ключ в замок. Ничего не вышло. Приглядевшись, он понял, что замок сменили — на нем еще блестела смазка.
— Какого черта?
— Как раз об этом я тебе и толкую с самого твоего приезда. С сегодняшнего дня тебя перевели в третий отдел. В службу статистики.
— Какой еще статистики?
— Сортировать по категориям все правонарушения, следить за уровнем преступности, за развитием криминальной обстановки в Девяносто втором департаменте за последние полгода.
— Да с этим справится любой компьютер.
— Они рассчитывают на твой наметанный глаз.
— Да ведь я не из региональной судебной полиции!
— Официальный запрос. — Панк достал из кармана конверт. — Ты временно переводишься из уголовки. В виде исключения. Тебя командируют туда специально, чтобы составить служебную записку для министра внутренних дел. Можно сказать, идешь на повышение, — добавил он с сарказмом.
— А как же текучка?
— Ею займется Реза.
— Реза с набережной Орфевр, тридцать шесть?
— Мы возвращаемся туда.
— Без меня?
Фифи не ответил. После поражения еще и полный разгром. Оливье запустил пальцы в волосы, словно надеясь извлечь оттуда какую-то идею или объяснение. Но сумел процедить только:
— Твою мать…
— Кто бы спорил. Пока твое вчерашнее дельце не замнут, сиди тихо и не высовывайся. Заройся в цифры, и пусть о тебе забудут.
— А кто будет следить за моим домом?
— Пока ты можешь разве только подать жалобу в ближайший комиссариат. Хотя, если честно, из-за этой твоей истории с чупа-чупсами вряд ли кто-нибудь оторвет задницу от стула.
Стиснув челюсти, Пассан кивнул. Желчь жгла ему горло.
— Показать тебе твой новый кабинет?
Молча они пешком поднялись на четвертый этаж. Там все было в точности как у них: ковровые покрытие, светильники, кондиционированный воздух. Разве что стены и двери незастекленные. Ну, хоть вздремнуть или подрочить можно спокойно.
Напарник отпер кабинет номер 314, посторонился и вручил ему ключ. Пассан осмотрел свое новое жилище. По иронии судьбы солнце как раз пробилось сквозь тучи и осветило скорбную картину: комната от пола до потолка была забита папками, на полу, подпирая дверцы шкафов, громоздились скоросшиватели, стол был завален кипами пожелтевших от времени, пыльных, ветхих бумаг.
— На кой черт весь этот хлам?
— А это чтобы ты провел сравнительный анализ с прошлыми годами.
Пассан вошел в кабинет. Солнце высветило повисшую в воздухе пыль.
Фифи с усмешкой наблюдал с порога. Пассан было подумал, что тот над ним издевается, но тут напарник вытащил из кармана бумажку.
— Есть и хорошая новость.
— Что это?
— Сенсация дня.
Пассан схватил бумажку и прочел: «Николя Вернан». Он вопросительно взглянул на Фифи.
— Я тут утром пил кофе с корешем из ЦБТЛ.[12] Они готовят облаву. Хотят накрыть сеть педофилов, которых уже несколько месяцев выслеживали в Интернете.
— Этот парень в списке?
— За год он побывал почти на трех тысячах самых стремных педофильских сайтов. Его ник Садко.
— Ну и что?
— А то, что он работает в нантерской «Социальной помощи детству».
Пассан тут же понял. Связаться с этим типом и поторговаться. Посулить, что его имя исчезнет из списка в обмен на досье Патрика Гийара. Блеф, конечно. У него не было возможности предлагать подобную сделку, да и помогать педофилу он бы никогда не стал. Но кому это известно? Точно не этому мерзавцу.
— Когда их повяжут?
— В пятницу. У тебя есть время до конца недели, чтобы выманить у него досье. Офис «Социальной помощи детству» — в мэрии Нантера, меньше чем в километре отсюда, и…
— Знаю.
Он сунул записку с именем в карман и поблагодарил Фифи. Панк испарился. Пассан закрыл дверь и взялся за телефон.
Ну и дерьмо. Заключить сделку с педофилом, чтобы выманить у него досье предполагаемого убийцы. Сведения об этом чудовище считай что в кармане… Может, и хватит, чтобы заставить его признаться, предъявить обвинение — и арестовать.
Хорошие новости для легавого.
Солидарность госслужащих.
Именно эту карту Пассан разыграл с Николя Вернаном. Оливье позвонил ему в офис, представился и тут же все выложил: про слежку в Интернете, облаву в следующую пятницу и его имя в списке. Он готов спасти Вернана от самого страшного, помочь избежать ареста, не допустить скандала в госструктурах. Тот пытался отнекиваться, но Пассан назвал его «Садко» и добавил: «Только не по телефону». И назначил встречу в шесть часов вечера в «Крис-Бель» — знакомом ему пивном ресторане за пирамидальным зданием нантерской мэрии. Вернан даже не успел ответить — полицейский повесил трубку.
Остаток дня Пассан провел, не копаясь в статистике, а выясняя, кто из тех, кого он когда-то посадил, недавно вышел на свободу. Названивал по телефону, рылся в базах данных и Интернете, проверяя процессы, апелляции, запросы об условно-досрочном освобождении, местонахождении и алиби каждого из своих врагов. Расспрашивал коллег, осведомителей, старых знакомых, собирая сведения обо всех, кто мог затаить на него зло. После трех лет службы в Центральном комиссариате Десятого округа на улице Луи-Блан, четырех в спецназе и семи в уголовке таких набралось немало.
Ознакомительная версия.
