— Ну, может, не сорок, — Алекс почувствовал, что перегнул, — но не меньше десяти, это точно. Ты видел, какие у них рожи?
— Они же никого не нашли.
— Но ведь ищут! Это ты договор разрываешь, так сказать, в одностороннем порядке. Так что придется оплатить издержки.
— У меня столько нет.
"Никакие деньги он не вернул", — догадался Алекс.
— А мне что делать? Они потребуют, я с ними связываться, сам понимаешь, не желаю.… Да чего ты вдруг раскис? Воришку своего пожалел? Так попроси их, чтобы они его не убивали, когда найдут.
— Ладно, пусть ищут дальше, — вздохнул Чеботарев. Оставалось надеяться, что их с Витьком не увидят случайно в городе друг рядом с другом. Витек прилип к нему, как слепой щенок, и одевай его, и умывай, скоро еще, поди, жениться захочет. Но иначе денег с него было не получить.
"Размазня", — подумал Алекс, кладя трубку.
На следующий день Чеботарев проспал визит Витька, поскольку допоздна засиделся перед громадным телеэкраном. Тот зашел в дом и, пока Чеботарев одевался, налил себе кофе и плюхнулся перед кинотеатром, подогнув ноги, как турецкий паша. Ведущий какой-то утренней программы пытался развеселить народ перед трудовым днем, но на Витька его шутки не действовали.
— Классно показывает, — сказал он. — А у меня все шипит, рябит и мигает. Проклятый педик испорченный телевизор подсунул.
— А к антенне подключили?
— А надо было? У Палыча и антенны нет.
— Ты будто из дикого леса пришел, — поразился Чеботарев.
— Поживи с мое, трубы чистя — не так одичаешь, — обиделся Витек. Тут Сергею Степановичу крыть было нечем.
Весь день они отоваривались одеждой. Покупать приходилось практически все — от носок до зимних курток. Груда кульков скоро перестала умещаться в руках, и они наняли такси, чтобы было, где складывать вещи после выхода с очередного магазина или толчка. Были и другие незначительные сложности: Сергей Степанович, например, не знал ни одного своего размера, почти все всегда ему покупала Елена. Пришлось полагаться на совесть и профессионализм продавцов. Под конец Чеботарев привел Витька в какой-то ультра-эксклюзивный салон и отвалил около 6 тысяч долларов за два костюма и два пары туфель. Деньги, прихваченные сегодня Витьком, на этом кончились.
— Почему это тебе "тройку", а мне простой? — привередливо поинтересовался Витек, который до этого ворчал на дороговизну, но зато теперь понемногу начинал разбираться в вопросах моды. — А еще мне к туфлям средства для ухода дайте, — попросил он одного из продавцов — вокруг их сейчас летал целый рой. Несколько коробочек с кремами, кисточек и бархоток моментально были упакованы в отдельный кулечек.
— А что делать с этим? — робко поинтересовался один из продавцов. В руке он держал вещи Витька, оставленные им в примерочной. Витек только рот открыл, но Сергей Степанович его опередил.
— Сжечь, — коротко приказал он голосом, не терпящим возражений. Продавец обрадовался, Витек смутился, но потом вдруг рассмеялся.
— Точно, сжечь, — подтвердил и он. — Хватит с меня, погулял в тряпье.
Чеботарев удивленно посмотрел на него, и заметил, что обычно сутулый Витек стал вдруг ровнее. Он сдержал одобрительную улыбку, только хлопнул Витька по плечу.
Два элегантных мужчины в рассвете сил и финансовых возможностей вышли на улицу. Настроение было прекрасным, погода тоже не подкачала. Витек задрал голову вверх и постоял, щурясь на солнечные лучи. Сергей Степанович глянул на него и последовал примеру. Солнце грело, но не припекало.
— Слышь, Степаныч, — предложил вдруг Витек. — Ты когда на рыбалке в последний раз был?
— Не помню уже. Давно. На даче у одного знакомого.
— Не, на даче — это не рыбалка, баловство только. Давай съездим? У меня дома удочки есть.
— А у меня дома дивана нет. И вообще ничего из мебели. Лучше сначала в мебельный салон заглянем, приценимся.
Мебельный салон оказался в двух шагах, даже в такси садиться не пришлось. Они с удовольствием прогулялись пешком, а нанятая машина покорно катила за ними вдоль обочины тротуара.
— Вот этот диван мне нравится, — сказал Витек, едва зайдя в магазин, и попытался сдвинуть увесистую конструкцию на гнутых ножках с места. К нему моментально подлетел кто-то из обслуги, и Витек испугался, что на него снова начнут орать, чтобы он не прикасался своими руками к дорогому имуществу.
— Что вы, господин, что вы, — заверещал вместо этого продавец, — зачем же самому утруждаться! Мы сейчас все оформим в лучшем виде. Запакуем, доставим, сами все установим.… Соизволите адрес оставить, или сами покажете?
— Оставим адрес, — пообещал Чеботарев. — Только мы лучше завтра зайдем.
Витек посмотрел на него такими влюбленными глазами, что могло растаять самое ледяное сердце.
— Будем жить, — пообещал он Сергею Степановичу, и снова счастливо засмеялся неизвестно чему.
* * *
Пока бывший обокраденный и бывший вор на пару предавались пороку накопительства, неутомимая троица сыщиков-рэкетиров с беспрецедентным упрямством день за днем обследовала все конторы, предоставляющие населению услуги по сантехническим работам. Человек с фотографии, резонно, где-то должен был проявиться. Дело шло с попеременным успехом — толстяк не находился, зато они уговорили две фирмочки платить им долю с заработка "за спокойную жизнь", а еще в трех опять пришлось вступить в битву с крышами местного значения. По мере того, как зона их поисков разрасталась, по криминальному миру столицы успел прокатиться слух о банде отморозков, которые бросаются с кулаками и амбарными цепями на все объекты, встречающиеся им на пути, и пытаются монополизировать рынок коммунхоза.
— Хитро придумали, — сказал на одной сходке авторитет Копыто авторитету Арцибульдеру. — Здесь доход всегда будет. Наш народ хоть озолоти, хоть на сухой паек поставь — все равно все обос… т.
Но в этот момент на сходку ворвались люди в масках и с автоматами и порешили все собрание, потому вопрос, как справиться с конкурентами, остался нерешенным и канул в лету.
Между тем добропорядочный и законопослушный гражданин Левченко, Иван Николаевич, сидел в своей часовой мастерской и, водрузив на левый глаз лупу, подвинчивал очередной тонкий механизм. Будочка его, и в самом деле, находилась рядом с одной из сантехнических контор, и на снимок в компании с Витьком он попал, когда несколько их заведений, объединившись, дружно выпивали. По какому поводу, Иван Николаевич не помнил, а самого Витька вообще знать не знал — мало ли с кем доведется мужику опрокинуть горлышко?
Булыжника, Шору и Филиппа в очередной раз выкинули через дверь конторы, и они, потирая ушибы, просматривали список, по которому еще следовало пройтись. Список был огромным.
— Мы так за год не управимся, — жалобно ныл Филипп.
— Терпи, коза, а то мамой будешь, — посоветовал Булыжник.
— Смотрите, — заворожено произнес вдруг Шора. Приятели подняли головы и устремили взгляды в направлении, указываемом им. Филипп про себя даже отметил, что, пожалуй, впервые за долгое время голова Шоры обрела способность не вращаться вокруг шеи, а вести себя вполне подобающе. Шора впился взглядом в человека за стеклом, примыкающем к недружелюбному заведению, покинутому ими только что. И за этим самым стеклом сидел, несомненно, тот самый толстяк, которого они искали.
Расправа с мерзавцем, из-за которого им пришлось столько натерпеться, была короткой — гражданин Левченко и не понял ничего. Какие-то люди вломились к нему, причем было непонятно, как они втроем втиснулись в его каморку, где и ему одному было тесно. Но нетерпение творит чудеса. Когда Булыжник поднял руку, чтобы ударить Ивана Николаевича по голове, но в итоге въехал локтем под дых Филиппу, а плечом по лицу Шоры. Шора охнул, Филипп резко согнулся пополам и лбом тюкнулся в макушку часовщику, который с изумлением смотрел на происходящее. Так что первоначальная цель Булыжника все же была выполнена, но не с тем эффектом: вместо того, чтобы утихнуть надолго, Иван Николаевич принялся вопить как резаный, перебирая все возможные причины происходящего:
— Убивают! Грабят! Насилуют!
Крики произвели обратный эффект — улица быстро опустела. Приятели выволокли часовщика на улицу, заткнули ему рот подолом его же рубашки и поволокли дальше. Иван Николаевич пожевал кляп, который придерживал зубами, чтобы он не выпал изо рта, но потом все-таки отважился спросить:
— А вы меня куда это?..
В ответ ему дали подзатыльники с трех сторон сразу. "Ну и ладно, куда принесут, туда и принесут", — решил Иван Николаевич. Принесли его в ближайший сквер и свалили под скамейку, на которую все трое и уселись.
— Ну и туша, — посетовал Филипп, задыхаясь.
Иван Николаевич продолжал испуганно жевать подол рубашки. Потом самодельную смесь кляпа с соской у него довольно грубо вытащили изо рта.
