– Уже скоро, Господи, уже скоро!
Прогремел первый выстрел, громкий хлопок, и осколок отлетел от переднего крыла фургона.
– Господи боже мой! – вскричал Риз. – Брат Джей, есть какой-нибудь план?!
Джеймс орал что есть мочи:
– Я же вам говорил! Я ВАМ ГОВОРИЛ!
– Выезжаем на двухполосную, – на удивление спокойно приказал проповедник. – Скажи Лиланду выставить вперед большого Мака, когда мы остановимся.
Риз пополз по полу, чтобы найти рацию, которая упала с полки вместе с остальными книгами, безделушками и посудой.
– Будет ли заново собран круг? – фальшиво вполголоса напевал проповедник, не отрывая глаз от бокового зеркала. Он видел, как крупный мужчина на ближайшем мотоцикле готовился снова выстрелить, а другие готовились дать залп картечью по колесам фургона. Проповедник продолжал радостно: – На небесах, Господи, на небесах!
В самый подходящий момент Иеремия резко вывернул руль, и передний угол массивного фургона врезался в ближайшего мотоциклиста. Раздался глухой стук, который отдался во всех внутренностях фургона, и огромный седой человек взлетел в воздух. Удар отправил тяжелый «харлей» в воздушный поток за автомобилем, где он кувыркался, пока не упал под колеса двум другим мотоциклистам, которые быстро приближались.
В боковом зеркале Иеремия увидел, как они не успели увернуться и столкнулись с летящим кубарем «харлеем», столкновение породило цепную реакцию из крутящегося металла, взрывающихся осколков стеклопластика, криков, фонтанов крови и взлетающих в воздух тел. Хор истеричных криков снаружи казался приглушенным, неразличимым, словно вой ветра.
Оставшиеся три мотоциклиста завернули к востоку, тогда как колонна машин отклонилась вправо, и автомобили по очереди резко остановились в завесе густой пыли. Иеремия моментально это отметил, не отрывая глаз от зеркала. Он убрал ногу с педали.
В вытянутом отражении он увидел, как три оставшихся мотоциклиста ездили кругами, скользя, буксовали и орали друг на друга. Один из них вытащил обрез с пистолетной рукояткой. Иеремия нажал на тормоза, и тяжелый автомобиль, трясясь, остановился в клубах пыли.
Позади с полок упало еще больше игрушек, батарейки покатились по полу. Без промедления, не теряя ни капли энергии, Иеремия перевел рычаг переключения передач в положение «задний ход» и вдавил педаль газа.
Фургон резко накренился.
Сила тяжести бросила молодых людей вперед, Риз налетел на раковину, Стивен и Джеймс изо всех сил старались удержаться.
Фургон с ревом несся назад, силовая установка гудела, встроенная мебель грохотала и грозила развалиться. В зеркале Иеремии было видно, как три выживших мотоциклиста мелькали все ближе и ближе, смотрели вперед с изумлением, беспорядочно пытались прицелиться и сделать несколько выстрелов. Когда тяжелый фургон налетел на них, они пытались броситься врассыпную. Иеремия умело направил заднюю часть кузова с массивным буксирным устройством и стальной лестницей прямо на трех пытающихся спастись.
Раздались крики ужаса.
Удар выбросил двух из трех мотоциклистов в воздух и растер в пыль брошенные «харлеи».
Фургон издал глухой шум, пока сверху сыпалась пыль, обломки и осколки стеклопластика. Иеремия ударил по тормозам. Искореженная хромированная труба с грохотом упала на землю рядом с кабиной фургона, когда он, буксуя, тормозил; еще несколько обломков приземлились в течение нескольких секунд, пока, наконец, на равнину не опустилась милосердная тишина.
Мгновение трое людей в задней части кемпера были ошеломлены и парализованы, пока звуки кроваво-бензиновой капели и затихающих криков не исчезли на ветру. Иеремия потянулся, как старый кот, который только что грелся на солнышке, а сейчас не прочь проверить, что там в его миске.
– Вы там в порядке? – спросил он, поворачиваясь в кресле, чтобы осмотреть своих солдат.
Сначала ни один из них не был в состоянии выдавить ни слова в ответ. Наконец Ризу удалось сказать:
– Так точно, сэр, живы и здоровы.
– Что сейчас произошло? – Джеймс Фрейзер уставился на остальных, его глаза горели. – Что это было?..
– Прогресс, сынок.
Проповедник выбрался из своего вращающегося кресла, сделал глубокий вдох и пробрался в заднюю часть фургона.
– И тебе известно, что говорят о прогрессе.
Джеймс все еще держался за раковину, как будто думал, что может упасть в любой момент.
– Я… не уверен, что точно знаю… что вы имеете в виду. Что говорят о прогрессе?
Проповедник помедлил, улыбнулся и подмигнул молодому человеку.
– Его не остановить.
Потом Иеремия повернулся и поискал в нейлоновом рюкзаке свое мачете.
– Господи, что он делает?
Норма поднесла пухленькую ручку к губам, кончики ее пальцев сильно дрожали. Женщина сидела рядом с водителем на пассажирском сиденье маслкара Майлза Литтлтона, с ужасом взирая на последствия яростной атаки проповедника на банду мотоциклистов. Через окно было видно, как в тумане серого промозглого дня в ста ярдах от машины несколько членов каравана благоговейно стояли вокруг Иеремии, пока он раскраивал черепа павших врагов своим мачете, словно ожидая, что он начнет служить мессу. Иеремия орудовал лезвием с поразительной скоростью и сноровкой. Порывы ветра зловеще раздували полы его плаща, а земля у его ног покрывалась кровавым крошевом кости и бывшей плоти.
– Что за чертовщину он творит? – негромко спросил Майлз. – И почему мы еще не уехали отсюда?
Майлз Литтлтон все еще сжимал рулевое колесо побелевшими от напряжения пальцами, несмотря на то, что его винтажный хот-род[16] уже был припаркован и мотор работал вхолостую – примерно в 60 или в 70 ярдах от места происшествия. Мерный гул двигателя подобно биению материнского сердца всегда успокаивал Майлза. Этот автомобиль – гарантия его безопасности. Парень рос в Детройте, и хотя потом, в возрасте одиннадцати лет, ему и пришлось перебраться в Атланту вместе со своей разведенной, пристрастившейся к героину матерью, годы, проведенные в Мотор-Сити сделали его приверженцем старых добрых, на все сто процентов американских маслкаров конвейерной сборки. В свое время он угонял немало классических моделей, но та единственная, на которой он ездил всегда, та единственная, в которой он жил, с которой он засыпал и просыпался, которую баловал и в которой не чаял души, словом, относился как к первой в жизни девушке, которую случилось поцеловать, была четырехступенчатым «Доджем Челленджер» 1972 года с семилитровым двигателем объемом в 426 кубических дюймов.
Если быть совсем точным, то сейчас они с Нормой сидели в самой усовершенствованной версии этой первой любви, в пожирающем умопомрачительное количество бензина двухдверном хардтоп-седане сливового цвета с металлическим отливом, с навороченным четырехцилиндровым двигателем «Магнум» и роскошной тюнингованной системой выхлопа, который Майлзу удалось сохранить за собой даже в разгар этого невероятного энергетического кризиса, разразившегося вскоре после эпидемии.
– Дай мне минутку, – произнесла Норма. – Я хочу посмотреть, что он будет делать дальше.
На безопасном от них расстоянии Иеремия повернулся к уцелевшим байкерам, лежащим то тут, то там в грязи, цепляющимся за жизнь, избитым и окровавленным. Их тела напоминали трупы солдат, погибших в какой-то жестокой пустынной войне. Иеремия шел в сторону большой фуры с прицепом, простаивавшей неподалеку. Лиланд Баррес высунул голову из окна, помахал рукой и сдал назад на огромной машине, подкатывая ее к месту происшествия. Проповедник и трое подручных начали поднимать пострадавших, перекладывая их на импровизированные носилки. Один за другим трое выживших были погружены в грузовой прицеп.
– Вот что я тебе скажу, – произнес Майлз с горечью, которая читалась и в его взгляде. – Вряд ли эти ребята поедут в больницу.
Норма покачала головой:
– Но как эти сумасшедшие гонщики связаны с теми бедолагами в тоннеле?
– Вроде никак… Видать, мужик совсем рехнулся!
– Я не знаю, – Норма задумчиво грызла ноготь. – Я думаю, он такой же чокнутый, как и мы с тобой. Наверняка у него есть план на долгосрочную перспективу.
– Тем лучше для него… Я по-прежнему за то, чтобы послать это место ко всем чертям и побыстрее свалить отсюда. Это не наше дело. Нас это не касается. Ты понимаешь, что я имею в виду?..
– Я слышу тебя, Малыш, я просто… Мне бы очень хотелось разведать, что у этого жуткого проповедника – от которого у меня уже мурашки по заднице бегут – припасено в рукаве.
– Но зачем? Тебе-то какая разница?
Норма посмотрела на последнего из пострадавших байкеров, тело которого все еще грузили в грузовик.
– Я не знаю. Быть может, мы смогли бы что-нибудь с этим сделать.
– Пойти туда и дать себя убить? Только сунься туда, и ты труп.
Норма вздохнула:
