В его голове крутилось слово: «гробокопатели». Последовало молчание, затем Риордан откашлялся и произнес:
– Похоже, что журналистка… репортер… не сказала вам главного… – Детектив говорил медленно, выдавливая слова: – Тело вашего племянника было… эксгумировано… извлечено из гроба, и, согласно заключению, я цитирую: «Преступник использовал магниевый запал»…
– Что?
– Я читаю лабораторный отчет: «Преступник использовал магниевый запал с целью воспламенения смеси порошкообразных алюминия и окиси железа, широко известной под названием…»
– Термит.
– Именно. Термит. И… хм… «…чтобы сжечь останки». – Риордан наконец закончил: – Ужас какой-то.
Ласситер не верил собственным ушам.
– Не понимаю, кому это понадобилось? И главное – зачем?
– Мы задаем себе те же вопросы, – ответил Риордан, поспешно добавив, что копы проверили все прилегающие районы на предмет подобных преступлений. – Ничего подобного. Иногда случались осквернения могил, но, как правило, на почве ненависти. Детские шалости по сравнению с тем, что имеем мы.
– Магниевый запал? Термит?
– Я понимаю, что вы хотите сказать! Высказывается много версий, большую часть которых не стоит вспоминать за ленчем.
– Например?
– Да бросьте вы…
– Например?
– Например, что это дело рук сатанистов, которым потребовались органы ребенка. И все такое. Лично меня интересует одно: как это связано с убийством? И связано ли вообще? – Детектив помолчал, откашлялся и добавил: – По крайней мере одно мы знаем точно.
– Что именно?
– Это был не Джон Доу.
Позже, во второй половине дня, Ласситер предпринял небольшую пробежку, чтобы прочистить мозги. Но перед его глазами по-прежнему стояла обуглившаяся маска, бывшая прежде личиком Брэндона. Отдышавшись, он сел в машину и, не отдавая себе отчета, приехал на кладбище, где нашел небольшую площадку, огражденную желтой лентой. Полицейский в форме, прислонившись к надгробию, курил сигарету. Когда Ласситер подошел, служитель закона отшвырнул окурок и выпрямился.
– Это могилы моей сестры… и племянника.
Полицейский внимательно посмотрел на него и пожал плечами.
– Не заходите пока за ленту…
Ласситер молча смотрел. Могилу Кэти все еще скрывала гора пожухлых цветов. Белые ленты трепетали в легком ветерке. Надгробный камень могилы Брэндона валялся на боку, рядом с небрежно выкопанной ямой. Джо заметил следы работы сыщиков. Порошок для выявления отпечатков пальцев по всему надгробию, белые пятна на траве в тех местах, где снимались слепки следов, и тому подобное. А в ногах могилы была еще одна неглубокая выемка. Видимо, здесь лежало тело Брэндона. Команда экспертов, очевидно, пыталась собрать все, что от него осталось. Но у них ничего не вышло, об этом свидетельствовали черные полосы обугленной земли и небольшие пятнышки пепла, напомнившие Джо детство, зиму, большой дом в Джорджтауне и золу перед входом во время снегопада.
Вид обожженной земли и пятнышки пепла произвели на Ласситера самое удручающее впечатление. Теперь он убедился воочию, что кто-то действительно сжег крошечное тельце Брэндона, выкопав его и достав из гроба. Как пояснил Риордан, трупик ребенка был облит бензином и сожжен до такого состояния, что от него, по выражению Томми Труонга, сохранился лишь «костный мусор».
Когда Ласситер вернулся к себе, дом показался ему чересчур большим и слишком тихим. Он позвонил Клэр, и та обещала приехать, но затем он перезвонил, рассказал о случившемся и добавил, что, возможно, ему лучше побыть одному.
Ласситер проснулся среди ночи, стараясь вспомнить, о чем только что думал во сне. Это казалось чрезвычайно важным. Речь шла о теле Брэндона, и об этом следовало немедленно сообщить Риордану. Но как он ни мучился, так ничего и не вспомнил. Мысль ускользала, и чем напряженнее он размышлял, тем призрачнее она становилась. В конце концов Джо так и не понял, откровение это или просто обычное сновидение. Расстроившись, он остаток ночи проворочался в постели без сна.
Утром в «Вашингтон пост» появилась статья. У Ласситера не было желания не только читать ее, но и видеть. Однако заголовок слишком бросался в глаза:
МОГИЛА ЖЕРТВЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ —
ОБЪЕКТ ВАНДАЛИЗМА
В полдень последовал странный звонок из похоронной конторы Эванса – заведения, с которым Джо договаривался о похоронах.
– Полицейское управление просило меня связаться с вами, – произнес мужской голос, раз и навсегда настроенный на сочувствующую тональность. – Вы желаете, чтобы мы позаботились о перезахоронении, как только… судебно-медицинская экспертиза останков будет завершена и… тело станет доступно?
Джо ответил утвердительно.
– Вы хотите заказать новый гроб? Полиция закончила изучение первого, но он… несколько поврежден.
Джо ответил, что хочет.
– И еще кое-что, мистер Ласситер. – Даже гробовщик-профессионал, видимо, не знал, что сказать в подобных обстоятельствах. Слишком уж щекотливое было дело. – Вы пожелаете… Вы пожелаете присутствовать, когда мы… станем предавать вашего племянника вечному упокоению? – Откашлявшись, он пояснил: – При перезахоронении. Иными словами, вы хотите повторить церемонию?
Ласситер почувствовал, что его сердце оборвалось и горло сжал спазм.
– Никаких церемоний, – выдавил он. – Но сам я буду присутствовать.
– Хорошо, – сочувственно ответил гробовщик, – мы вас известим.
Через двое суток, в такой же прекрасный день, как и в прошлый раз, Джо снова оказался на кладбище. Картина была поистине сюрреалистической. Тот же крошечный гробик еще раз опускался в ту же яму. Но на сей раз священник и другие скорбящие участники церемонии отсутствовали, только Риордан появился в середине процедуры. Они вдвоем и закапывали могилу. Физическое усилие пошло Ласситеру на пользу, но могила была маленькой и неглубокой, и они вскоре закончили. Постояв минуту молча, Ласситер направился к выходу.
– Ну и дела, – покачал головой Риордан.
Детектив извлек сигарету, но закурил лишь после того, как отошел от свежей могилы на приличное расстояние.
После повторных похорон Брэндона Риордан звонил Ласситеру каждые два дня.
– Должен признаться, Джо, что у нас ничего нет, – вздыхал он. – Вообще-то мы располагаем хорошим отпечатком лопаты и классными слепками следов. Кроссовки «Найк», тип «Чифтэн», новые, размер десятый. Других следов нет, значит, работал один человек. Но кроме этого, ни хрена. Никаких отпечатков – ни на гробе, ни на надгробии. Этот сукин сын не забыл натянуть перчатки. – Он помолчал и закончил: – Что само по себе чрезвычайно интересно.
Если не считать эксгумации тела Брэндона, расследование шло вяло. Риордан делал все, чтобы держать Ласситера в курсе дел, очевидно, рассчитывая таким образом избавиться от его назойливого вмешательства. Во время телефонных бесед у них вошло в привычку вновь и вновь анализировать все имеющиеся факты.
Отпечатки пальцев.
– Догадайтесь, чьи?
– Здесь и гадать не надо.
На ноже, машине и бумажнике из мотеля «Комфорт» обнаружили отпечатки пальцев Джона Доу. Доказательство было убедительное, но оно ничего не говорило о личности подозреваемого. Он по-прежнему оставался Джоном Доу.
– Парня в системе нет, – объявил Риордан, имея в виду компьютер ФБР, в котором содержались отпечатки сотен миллионов пальцев. Там находились отпечатки тех, кто когда-либо подвергался аресту, независимо от причины, обращался за допуском к секретной работе или приобретал огнестрельное оружие. Процедуру дактилоскопии проходили все, кто состоял на военной службе, собирался стать водителем такси или автобуса, а также правительственные чиновники.
– В системе сидят все, – заметил Ласситер.
– Почти все.
– Знаю. Во всяком случае, множество людей. Там есть вы и я.
– Вот чего у них нет, так это Джона Доу. Кровь, волосы, ткани тела.
– Полное совпадение. Отпечатки на кинжале – его, а следы крови – их. Волосы, как ты и предположил, принадлежат Брэндону. Что же касается кожи…
– Какой кожи?
– Остатки кожи, обнаруженные под ногтями твоей сестры. Так вот, это – кожа Джона Доу. Даже без анализа ДНК доктора уверяют, что кожа содрана с нашего парня. Его рожа изрядно поцарапана, четырьмя пальцами справа налево. Царапины сейчас не видны, так как находятся под повязками.
Нож.
– В ожоговой палате посадили художника, который сделал несколько набросков. Последний – просто отличный! Это он – Джон Доу. Без ожогов, но с шевелюрой и бровями, в данный момент отсутствующими. Если этот парень не носил высокой дамской прически, мы знаем, как он выглядит.
– Что из этого?
– А то, что мы разослали рисунок в двадцать оружейных магазинов и в полдюжины лавок, торгующих излишками армейского барахла. А теперь попробуйте догадаться, что получилось. Продавец из Спрингфилда утверждает, что продал этому парню «К-К» недели четыре назад.
