Ознакомительная версия.
Софи вздохнула и решилась на откровенность:
– Дед звонил мне сегодня днем. И сказал, что мы с ним в опасности. Вы имеете представление, что бы это могло означать?
Синие глаза Лэнгдона смотрели встревоженно.
– Нет, но с учетом того, что произошло…
Софи кивнула. С учетом сегодняшних событий она была бы полной идиоткой, если б не испытывала страха. Она подошла к маленькому окошку с зеркальным стеклом и выглянула на улицу сквозь переплетение тонких сигнальных проводков, вмонтированных в стекло. Они находились высоко – футах в сорока от земли.
Софи вздохнула и продолжила разглядывать открывшийся перед ней вид. Слева, через Сену, высилась ярко освещенная Эйфелева башня. Прямо впереди – Триумфальная арка. А справа, на полого закругленном холме Монмартра, виднелись изящные очертания собора Сакре-Кёр – казалось, отполированный белый камень сам излучал свечение.
Они находились в самой дальней, западной части крыла Денон, граничащей с самой оживленной частью площади Карузель. Несмотря на поздний час, здесь до сих пор сновали автомобили, а узенький тротуар примыкал вплотную к внешней стене Лувра. Грузовые автомобили, развозящие по ночам товары, стояли на светофоре в ожидании, когда включится зеленый, казалось, что красные хвостовые огни насмешливо подмигивают Софи.
– Не знаю, что и сказать. – Лэнгдон подошел и стал рядом с ней. – Ваш дедушка пытался что-то передать нам, это очевидно. Вы уж простите, но тут я мало чем могу помочь.
Софи отвернулась от окошка. В голосе Лэнгдона звучало искреннее сожаление. Несмотря на все свалившиеся на его голову неприятности, он действительно хотел помочь. В нем говорит учитель, подумала она. Софи прочла подготовленные судебной полицией материалы на Лэнгдона. Он был ученым, а истинные ученые не переносят недопонимания.
Общая для нас черта, подумала она.
Будучи специалистом по шифровке, Софи зарабатывала на жизнь, находя смысл в совершенно бессмысленных на первый взгляд данных. И подозревала сейчас, что Роберт Лэнгдон, возможно, сам того не осознавая, владеет крайне нужной ей информацией. Принцесса Софи. Найти Роберта Лэнгдона. Кажется, яснее не скажешь. Софи нужно время, чтобы понять, что ей может дать Лэнгдон. Время для размышлений. Время разобраться в этой таинственной истории вдвоем. Увы, время это истекало с катастрофической скоростью.
И она поняла, что у нее только один выход. Подняла на Лэнгдона глаза и сказала:
– Безу Фаш может арестовать вас в любую минуту. Я могу вывести вас из музея. Но мы должны действовать сообща.
Глаза Лэнгдона округлились.
– Вы что же, предлагаете мне бежать?
– Это лучшее, что вы можете сделать. Если Фаш заберет вас сейчас, вы проведете во французской тюрьме много недель или даже месяцев. Пока наше управление и посольство США будут ломать копья в суде. Но если мы сможем выскользнуть отсюда и добраться до вашего посольства, тогда американское правительство будет защищать ваши права. А я попробую доказать, что вы не причастны к убийству.
Похоже, ее слова совсем не убедили Лэнгдона.
– И думать нечего! У Фаша вооруженная охрана на каждом входе и выходе. Даже если нас не пристрелят при попытке к бегству, сам побег будет выглядеть подозрительно, послужит еще одним доказательством моей вины. Вы должны сказать Фашу, что надпись на полу предназначалась для вас. И тот факт, что Соньер упомянул мое имя, не является обвинением.
– Я обязательно сделаю это, – торопливо пообещала Софи, – но только после того, как вы окажетесь в безопасности, в американском посольстве. Отсюда до него всего миля, у подъезда припаркована моя машина. Вести переговоры с Фашем здесь, в Лувре, рискованно. Неужели вы не понимаете? Сегодня Фаш постарается сделать все, чтобы доказать вашу вину. И единственная причина, по которой он тянул с арестом, связана с надеждой обнаружить новые улики против вас.
– Вот именно. Надежда эта оправдается, если я сбегу.
Тут вдруг в кармане свитера Софи зазвонил мобильный телефон. Может, Фаш? Она сунула руку в карман и выключила мобильник.
– Мистер Лэнгдон, – продолжила она, – мне необходимо задать вам один, последний вопрос. – Возможно, от этого зависит вся ваша дальнейшая жизнь. – Надпись на полу не является прямым доказательством вашей вины, однако Фаш сказал нашим людям, что вы и есть первый и основной подозреваемый. Подумайте, возможно, существует еще какая-то причина, по которой он считает, что вина лежит на вас?
Помолчав несколько секунд, Лэнгдон ответил:
– Нет, не знаю. Не вижу никакой другой причины.
Софи вздохнула. Это означает, что Фаш лжет. А вот по какой причине, Софи не знала, и вряд ли это удастся выяснить сейчас. Ясно одно: Безу Фаш твердо вознамерился засадить Лэнгдона за решетку сегодня же, причем любой ценой. Но Лэнгдон был нужен самой Софи, и потому существовал всего один выход.
Необходимо доставить Лэнгдона в американское посольство.
Повернувшись к окошку, Софи всмотрелась в паутину проводов сигнализации, потом еще раз прикинула расстояние до земли. Да, сорок футов – это не шутка. Прыжок с такой высоты грозит Лэнгдону переломом обеих ног. И это еще самый оптимистический расклад.
И тем не менее Софи приняла решение.
Роберт Лэнгдон должен исчезнуть из Лувра, хочет он этого или нет.
– Что это значит – она не отвечает? – возмущенно спросил Фаш. – Вы уверены, что правильно набрали номер? Я знаю, телефон у нее всегда при себе.
Колле пытался дозвониться Софи вот уже несколько минут. – Может, у нее батарейка сдохла. Или она отключилась.
После разговора с директором отдела криптографии Фаш выглядел озабоченным. Повесив трубку, он подошел к Колле и велел срочно связаться с агентом Невё. Но связаться никак не удавалось, и теперь Фаш метался по кабинету, точно лев в клетке.
– А зачем звонили из отдела? – поинтересовался Колле. Фаш резко развернулся к нему:
– Сказать, что они не обнаружили никакой связи между родичами идола и всякими там минами зла.
– И все?
– Нет. Еще сказали, что идентифицировали набор цифр как последовательность Фибоначчи и что, судя по всему, никакого особого смысла тут не просматривается.
Колле был растерян.
– Но ведь они уже прислали агента Невё сообщить нам это. Фаш покачал головой:
– Невё они не посылали.
– Что?!
– Директор сказал, что как только от нас поступили материалы, он собрал всю команду и засадил за работу. А когда прибыла агент Невё, она лишь взглянула на снимки Соньера и кода и тут же, не говоря ни слова, вышла из офиса. Директор сказал, что не может ее упрекать. Такое поведение было продиктовано тем, что она очень расстроилась, увидев эти снимки.
– Расстроилась? Она что, никогда не видела снимков мертвецов?
Помолчав, Фаш ответил:
– Я этого не знал, да и директор тоже, по крайней мере до тех пор, пока его не уведомил один из сотрудников. Дело в том, что Софи Невё приходится Жаку Соньеру внучкой.
Колле лишился дара речи.
– Директор сказал, она ни разу не упоминала об их родстве. И решил, что Невё поступала так из скромности. Просто не хотела, чтобы к ней проявляли снисхождение лишь потому, что она доводится внучкой такому знаменитому человеку.
Неудивительно, что она так расстроилась из-за этих снимков, подумал Колле. Он счел неприятным совпадением тот факт, что эту молодую женщину вызвали расшифровывать послание, оставленное трагически погибшим родственником. Но все равно поступки ее были лишены смысла. – А ведь она сразу поняла, что цифры, написанные Соньером, являются последовательностью Фибоначчи, так как приехала и сказала нам об этом. И лично мне непонятно, почему она ушла из отдела, не сообщив об этом своим коллегам.
Колле пришло в голову лишь одно приемлемое объяснение: Соньер написал этот цифровой код на полу в надежде, что Фаш тут же задействует в расследовании криптографов, а стало быть, и его внучку. Так, может, и остальная часть послания есть не что иное, как способ передать ей какие-то сведения? Если да, то какие? И при чем здесь Лэнгдон?
Но не успел Колле хорошенько поразмыслить об этом, как тишину музея взорвал вой сирены. Где-то в недрах Большой галереи сработала сигнализация.
– Тревога! – крикнул один из агентов, сверившись с показателями приборов. – В Большой галерее! В мужском туалете!
Фаш подскочил к Колле:
– Где Лэнгдон?
– Все еще в туалете, – ответил тот и указал на мерцающую красную точку на экране монитора. – Должно быть, он разбил окно! – Колле и подумать не мог, что Лэнгдон решится на это. Хотя в Париже правила противопожарной безопасности требовали, чтобы все окна в общественных зданиях, находящиеся на высоте свыше пятнадцати метров, можно было разбить в случае пожара, выпрыгивать из окна второго этажа Лувра было бы самоубийством. Кроме того, в той стороне крыла под окнами нет ни кустарников, ни травы, способных смягчить удар при падении. Прямо под окнами туалетов часть площади с двусторонним движением. – Бог мой! – воскликнул Колле, не сводя глаз с монитора. – Лэнгдон на самом краю подоконника!
Ознакомительная версия.
