Ознакомительная версия.
Но и Фаш не бездействовал. Выдернув из кобуры револьвер «MR-93», он бросился вон из кабинета.
Колле растерянно следил за экраном монитора. Мигающая красная точка на миг задержалась на подоконнике… и в следующую секунду вышла за периметр здания.
Что происходит? Где Лэнгдон? На подоконнике или…
– Господи! – воскликнул Колле и вскочил. Точка находилась вне стен музея. Вот она задрожала, застыла на мгновение, а затем резко остановилась примерно в десяти ярдах от стен здания.
Колле задвигал мышкой и вызвал на экран монитора карту Парижа. Затем сверился с контрольной системой слежения. Теперь он точно знал место нахождения маячка.
Маячок больше не двигался.
Застыл на площади Карузель.
Фаш мчался по лабиринтам Большой галереи, и тут по радиотелефону с ним связался Колле.
– Он выпрыгнул! – проорал Колле в трубку. – Маячок остановился на площади Карузель! Прямо под окном туалета! И больше не двигается. Бог ты мой! Думаю, Лэнгдон покончил жизнь самоубийством.
Фаш слышал его слова, но никак не отреагировал на них, Он продолжал бежать. Казалось, этим коридорам нет конца, Пробегая мимо тела Соньера, он различил в конце галереи свет, Вой сирены становился все громче.
– Стойте, погодите! – снова прозвучал возбужденный голос Колле. – Он двигается! Господи, он жив! Лэнгдон двигается!
Но Фаш продолжал мчаться вперед, проклиная эти бесконечные галереи.
– Лэнгдон движется все быстрее! – возбужденно орал Колле. – Движется через площадь. Так, погодите… он прибавил скорость. Он перемещается с нечеловеческой быстротой!
И вот впереди показались двери туалетов. Теперь голос, доносившийся из радиотелефона, был едва слышен из-за воя сигнализации.
– Должно быть, он в машине! Да, думаю, он в машине. Я не могу…
Тут голос Колле окончательно утонул в шуме сигнализации. А Фаш с револьвером наготове ворвался в мужской туалет. Морщась от пронзительного воя, он принялся осматривать помещение.
В кабинках никого. В комнате с умывальниками – тоже ни души. Глаза Фаша устремились к окну в дальнем конце помещения. Стекло было выбито. Он подбежал и высунулся наружу. Внизу Лэнгдона тоже не было видно. Фаш не представлял, как подозреваемый мог решиться на такое. Ведь если человек прыгает с такой высоты, травма неминуема.
Тут наконец сигнализацию отключили, и голос Колле снова стал слышен:
– … движется к югу… все быстрее… пересекает Сену по мосту Карузель!
Фаш посмотрел влево. Единственным автомобилем на мосту Карузель был огромный трейлер с прицепом, он направлялся к югу от Лувра. Прицеп был покрыт виниловым тентом, напоминавшим гигантский гамак. Фаш даже вздрогнул, представив себе эту сцену. Очевидно, грузовик всего лишь несколько мгновений назад остановился внизу, прямо под окном, на красный свет, и этот негодяй выпрыгнул.
Безумный риск, подумал Фаш. Ведь Лэнгдон не знал, что лежит в прицепе под тентом. А если там стальные трубы? Или цемент? Пусть даже мусор. Прыжок с высоты сорока футов? Нет, это безумие!
– Маячок смещается, он поворачивает! – кричал Колле в трубку. – Поворачивает к мосту Сен-Пере!
И трейлер действительно сбросил скорость и свернул вправо, к мосту. Ну и пусть, подумал Фаш, наблюдая за тем, как грузовик исчезает из вида. Колле уже связался по рации с агентами, дежурившими на улице, по всему периметру здания, и отдал распоряжение преследовать на патрульных машинах трейлер, за перемещением которого помогал следить маячок. Так что как ни старайся…
Игра окончена, подумал Фаш. Через несколько минут трейлер догонят и блокируют. И Лэнгдону некуда будет бежать.
Сунув револьвер обратно в кобуру, он вышел из туалета и связался с Колле:
– Подать машину. Хочу быть рядом, когда его арестуют.
И Фаш торопливо зашагал в обратном направлении, продолжая удивляться, как это Лэнгдон решился на такой риск. Впрочем, ничего удивительного в том нет. Он сбежал. А значит, он виновен.
Лэнгдон и Софи стояли в темноте, всего в пятнадцати ярдах от туалета, вжавшись спинами в перегородку, что скрывала вход в туалеты из галереи. Едва они успели спрятаться, как мимо них промчался Фаш с револьвером в руке и скрылся в одном из туалетов.
Последние шестьдесят секунд Лэнгдон провел словно в тумане.
Он стоял посреди туалетной комнаты и отказывался бежать с места преступления, которого не совершал, а Софи разглядывала окошко с зеркальным стеклом и проводами сигнализации. Затем она посмотрела вниз, словно прикидывая расстояние до земли.
– Ну, с моей помощью вы сможете выбраться отсюда, – сказала она.
С какой еще помощью? – подумал он. И тоже посмотрел вниз.
На улице, как раз под окном, остановился на красный свет трейлер с прицепом. Корпус последнего был затянут синим виниловым покрытием, скрывавшим от посторонних глаз груз. Не думает же Софи, что он…
– Но, Софи, я никак не смогу прыгнуть. Это равносильно…
– Доставайте маячок.
Лэнгдон нашарил в кармане крошечный металлический диск. Софи схватила его и бросилась к раковине. Взяла большой кусок мыла, положила на него маячок и вдавила так, чтобы он как следует прилип к мылу.
Затем она сунула кусок мыла в руку вконец растерявшемуся Лэнгдону и выдвинула из-под раковины тяжелое цилиндрическое ведро для мусора. Не успел Лэнгдон вымолвить и слова, как она подбежала к окну, держа перед собой ведро, точно таран. Ударила изо всей силы, стекло треснуло.
Их тут же оглушил пронзительный вой сирены.
– Мыло давай! – крикнула Софи. Лэнгдон сунул кусок мыла ей в руку.
Она выглянула из окна, перегнулась через подоконник и прицелилась. Мишень была достаточно большая и находилась на расстоянии примерно десяти ярдов от стены музея. Когда зажегся желтый, Софи размахнулась и бросила кусок мыла вниз.
Мыло долетело до цели, упало на край винилового покрытия и, как только загорелся зеленый и трейлер тронулся с места, скользнуло вниз, в щель. Затем оно провалилось в кузов.
– Поздравляю, – сказала Софи. Подошла к Лэнгдону, схватила его за руку и устремилась к двери. – Вы только что сбежали из Лувра. Они вовремя заметили приближение Фаша и нырнули в спасительную тень.
Теперь, когда вой сигнализации стих, Лэнгдон слышал и другие звуки: от Лувра с включенными сиренами отъезжали полицейские автомобили. Полиция уходит! Фаш наверняка тоже умчался вместе с остальными.
– Примерно метрах в пятидесяти отсюда есть запасной выход, – сказала Софи. – Теперь, когда охрану сняли, мы сможем выбраться из музея.
Лэнгдон ответил кивком. В словах не было нужды. За краткое время знакомства он успел убедиться в уме и ловкости этой молодой женщины.
Церковь Сен-Сюльпис не без оснований считалась самым эксцентричным историческим сооружением в Париже. Построенная на развалинах древнего храма египетской богини Исиды, она в архитектурном смысле являлась уменьшенной копией знаменитого собора Нотр-Дам. Святилище это посещали многие знаменитости – здесь бывали баптисты, маркиз де Сад, поэт Бодлер, здесь состоялась свадьба Виктора Гюго. В церковной школе были собраны документы, свидетельствующие о далеких от ортодоксальности взглядах многих ее прихожан, она же некогда служила местом встреч различных тайных обществ. Сейчас неф Сен-Сюльпис был погружен во тьму, в церкви стояла полная тишина, и единственным намеком на то, что храм действующий, был слабый запах ладана, витавший в воздухе после вечерней мессы. Сестра Сандрин провела Сайласа в глубину помещения, и по ее поведению и походке он почувствовал, что она нервничает. Впрочем, он не удивился. Сайлас уже давно привык к тому, что его необычная внешность вселяет в людей смятение.
– Вы американец? – спросила она.
– По рождению – француз, – ответил Сайлас. – Принял постриг в Испании, а теперь учусь в Штатах. Сестра Сандрин кивнула. То была женщина маленького роста с добрыми глазами.
– И вы никогда не видели нашу церковь? – Считаю это почти грехом. – Днем она, конечно, гораздо красивее.
– Уверен в этом. И тем не менее страшно благодарен за то, что вы предоставили мне возможность увидеть ее поздним вечером.
– Аббат просил. У вас, очевидно, очень влиятельные друзья.
Ты и понятия не имеешь, насколько влиятельные, подумал Сайлас.
Идя за сестрой Сандрин по главному проходу, Сайлас дивился аскетичности церковного убранства. В отличие от приветливого собора Нотр-Дам с его цветными фресками, позолоченной отделкой алтаря и искусной резьбой по дереву здесь было прохладно и строго, и Сен-Сюльпис напоминала убранством испанские соборы. Отсутствие декора зрительно увеличивало пространство. Сайлас удивленно глазел на деревянные ребра потолочных опор, и ему казалось, что он очутился под перевернутым вверх дном огромным старинным кораблем.
Ознакомительная версия.
