– Что за история? – спросил Питер. Брызнула кровь, и он спокойно щелкнул гемостатическим зажимом, перекрывая источник кровотечения.
– Строительный рабочий. Оступился и упал на стройплощадке, напоролся на штырь.
– Подпортил тебе день рождения. Ретрактор, пожалуйста.
– Ретрактор.
– Как у нас с кровью?
– Ждем первую отрицательную, – ответила медсестра.
– Доктор Мурата здесь?
– Его бригада вот-вот будет, чтобы начать шунтирование.
– Что ж, дело за малым. Что с нашим пульсом?
– Синусовая тахикардия, сто пятьдесят. Одиночные экстрасистолы.
– Верхнее упало до пятидесяти!
Кэтрин бросила взгляд на Питера.
– Мы не дотянем до шунтирования, – сказала она.
– Тогда давай посмотрим, что нам остается.
Когда они заглянули в открытую полость, воцарилась внезапная тишина.
– О Боже, – пробормотала Кэтрин. – Он в предсердии.
Кончик штыря проколол сердечную стенку, и с каждым сокращением мышцы выплескивалась свежая кровь, скапливаясь в грудной полости.
– Если мы вытащим штырь, здесь будет настоящий потоп, – сказал Питер.
– Он и так потерял много крови.
– Верхнее едва улавливается! – воскликнула медсестра.
– Хо-кей, – произнес Питер. В его голосе не было и намека на панику. И ни тени испуга. Он обратился к одной из медсестер: – Не могли бы вы передать мне катетер Фолея с баллоном на тридцать кубиков?
– Простите, доктор Фалко, вы сказали – Фолея?
– Именно. Для дренирования мочевого пузыря.
– И нам понадобится шприц с десятью кубиками солевого раствора, – сказала Кэтрин. – Стойте рядом, будете вводить. – Им с Питером не нужно было объяснять что-либо друг другу; они без слов понимали, в чем состоит замысел.
Питеру передали катетер Фолея, предназначенный для дренирования мочевого пузыря. Они же собирались использовать его в совершенно иных целях.
Он взглянул на Кэтрин:
– Ты готова?
– Начали.
У нее бешено забился пульс, когда Питер взялся за железный штырь. Она смотрела, как он осторожно вытаскивал его из сердечной стенки. Как только штырь был вынут, из места прокола хлынула кровь. В тот же миг Кэтрин вставила в рану катетер.
– Накачивайте баллон! – отдал команду Питер.
Медсестра ввела шприц, впрыскивая десять кубиков солевого раствора в баллон катетера.
Питер оттянул катетер, втискивая баллон и прижимая его к внутренней стенке предсердия. Поток крови остановился. Лишь тонкая струйка сочилась из отверстия.
– Параметры? – выкрикнула Кэтрин.
– Систола по-прежнему на пятидесяти. Принесли плазму. Подвешиваем.
Кэтрин взглянула на Питера и увидела, как он подмигнул ей из-за стекол защитных очков.
– Разве не весело было? – сказал он. И потянулся за зажимом с кардиальной иглой. – Хочешь исполнить почетную миссию?
– Спрашиваешь.
Он передал ей иглодержатель. Ей предстояло стянуть края раны, затем вытащить катетер и залатать дыру полностью. Накладывая глубокие швы, она чувствовала на себе одобрительный взгляд Питера. Чувствовала, как горит ее лицо в предвкушении успеха. В душе она уже знала: этот пациент будет жить.
– Вот бы каждый день так начинать, правда? – сказал он. – Вспарыванием грудных клеток.
– Этот день рождения я никогда не забуду.
– Мое предложение на вечер остается в силе. Как ты на это смотришь?
– Я же на дежурстве.
– Я договорюсь с Эймсом, он тебя прикроет. Давай, соглашайся. Поужинаем, потанцуем.
– Мне казалось, ты приглашал полетать на самолете, – иронично заметна она.
– Все, что пожелаешь. Можем даже разориться на сэндвичи с ореховым маслом. Я прихвачу и газировки.
– Я всегда знала, что ты транжира.
– Кэтрин, я серьезно.
Уловив перемену в его голосе, она подняла голову и встретила его твердый взгляд. Она вдруг заметила, что кругом все притихли, с интересом прислушиваясь к их разговору, гадая, устоит неприступная доктор Корделл перед чарами доктора Фалко или наконец сдастся.
Она сделала еще один стежок, думая о том, насколько ей нравится Питер как коллега, насколько она уважает его, а он ее. Она не хотела это менять и бездумным шагом в сторону близости ставить под угрозу бесценные дружеские отношения.
Но как же она соскучилась по тем временам, когда могла наслаждаться вечерними мероприятиями! Когда вечер был событием, которого она ждала, а не боялась.
В операционной было по-прежнему тихо. Все замерли в ожидании.
Наконец, она подняла на него взгляд.
– Заезжай за мной в восемь.
* * *
Кэтрин налила себе бокал мерло и, стоя у окна, потягивала вино. С улицы до нее доносился смех, и она видела людей, прогуливающихся по Коммонуэлт-авеню. Модная Ньюбери-стрит была совсем рядом, и летним вечером пятницы этот район Бэк-Бэй как магнитом притягивал туристов. Кэтрин выбрала Бэк-Бэй именно по этой причине; ей было спокойнее, когда вокруг много людей, пусть даже незнакомых. Звуки музыки и смех создавали у нее ощущение, что она не одна, не изолирована от внешнего мира.
Между тем она стояла одна, закупоренная в квартире, пила свой одинокий бокал вина и пыталась убедить себя в том, что готова выйти в этот мир – тот, что шумел за окном.
«Мир, который украл у меня Эндрю Капра».
Кэтрин прижала ладонь к стеклу, как будто для того, чтобы разбить его вдребезги, открыв тем самым путь на свободу из этой стерильной тюрьмы.
Она залпом допила вино и поставила бокал на подоконник. «Я не останусь жертвой, – подумала она. – Я не позволю ему победить».
Потом прошла в спальню и принялась за ревизию своего гардероба. Достав из шкафа зеленое шелковое платье, она примерила его. Когда она надевала его в последний раз? Она даже не помнила.
Из соседней комнаты донеслось радостное приветствие: «Вам почта!» Она не стала подходить к компьютеру и направилась в ванную, чтобы заняться макияжем. «Боевая раскраска», – думала она, нанося тушь на ресницы, подкрашивая губы помадой. Это была своеобразная маска, призванная защитить ее от мира. С каждым взмахом кисточки она обретала все больше уверенности в себе. Вскоре в зеркале появилась с трудом узнаваемая женщина. Вот уже два года она не видела себя такой.
– С возвращением, – пробормотала она и улыбнулась.
Она выключила свет в ванной и прошла в гостиную, заставляя свои ноги привыкать к пытке высокими каблуками. Питер опаздывал; была уже четверть девятого. Она вспомнила про электронную почту, позывные которой слышала из спальни, и, подойдя к компьютеру, открыла почтовый ящик.
В нем было одно сообщение, отправителем которого значился SavvyDoc, а темой – «Лабораторный отчет». Она открыла файл.
«Доктор Корделл, прилагаю фотографии некоей патологии, которая вас заинтересует».
Подписи не было.
Она подвела стрелку к символу команды «загрузить», но что-то ее остановило, и палец на какое-то мгновение завис над клавишей мыши. Она не знала отправителя по имени SavvyDoc и обычно не загружала в компьютер файлы от неизвестных. Но это сообщение явно имело отношение к ее работе, тем более что было адресовано лично ей.
Она кликнула команду «загрузить».
На экране материализовалась цветная фотография.
Кэтрин, словно ужаленная, вскочила со стула, опрокинув его на пол. Она пятилась назад, зажимая рукой рот, чтобы не закричать.
Потом бросилась к телефону.
* * *
Томас Мур стоял на пороге ее квартиры, пристально глядя ей в лицо.
– Фотография еще на экране?
– Я ее не трогала.
Она отступила в сторону, и он вошел – как всегда, с деловым видом, настоящий полицейский. Внимание его тут же привлек мужчина, стоявший возле компьютера.
– Это доктор Питер Фалко, – представила его Кэтрин. – Мой партнер по хирургической практике.
– Доктор Фалко, – приветствовал его Мур, и мужчины пожали друг другу руки.
– Мы с Кэтрин собирались пойти поужинать вечером, – сказал Питер. – Меня задержали в больнице. Я прибыл незадолго до вас, и... – Он сделал паузу и посмотрел на Кэтрин. – Я так понимаю, ужин отменяется?
Она ответила вялым кивком.
Мур сел к компьютеру. Монитор оживился, и по экрану поплыла яркая тропическая рыбка. Он щелкнул мышкой.
На экране появилась фотография.
Кэтрин тут же отвернулась и встала у окна, обхватив себя руками стараясь заблокировать в памяти образ, который только что видела на мониторе. Она слышала, как Мур что-то печатал на клавиатуре. Потом позвонил кому-то по телефону и сказал: «Я только что отправил файл. Получили?» Темнота за окном показалась ей странно тихой. «Неужели уже так поздно?» – подумала она. Глядя на пустынную улицу, она отказывалась верить, что всего час назад была готова выйти в эту ночь и окунуться в мир.
Сейчас ей хотелось только одного: запереть все двери и спрятаться.
– Кто, черт возьми, мог отправить тебе такое? Это омерзительно, – сказал Питер.
– Я даже не хочу говорить об этом, – ответила она.
