От нечего делать и утомившись проверять свою электронную почту, Адаев сделал несколько упражнений: наклоны вперёд, приседания и подскоки на месте. Кровь бойчее побежала по сосудам, и в памяти газетчика ожила предыстория романа греховной пары.
Ещё в школе Зина увлеклась не кем иным, как младшим братом Радика. Они даже хотели пожениться. Но семья с таким выбором юноши упорно не соглашалась и даже подобрала ему другую невесту. Оказать на брошенку воздействие, чтобы отпустила парня с миром и не чинила препятствий свадьбе, доверили Радику. Почему выбор пал именно на Радика? Во-первых, он тоже носил полицейские погоны. Во-вторых, обладал авторитетом не только в роду, но и в обществе. При бандитском нападении на дом тестя Радик положил почти всех. Правда, ходили слухи, что ему в этом активно помогали: якобы, охотничьими ружьями в семье умели обходиться не только мужчины. Как бы то ни было, следы пороха удалось установить только у одного члена семьи. И только он один пошёл под суд за превышение обороны. Никто в городе не удивился, когда было обнародовано его имя — Радик. Понятное дело, что в таком щепетильном деле как разрыв сына с девушкой родители положились на своего первенца и защитника.
С каким сердцем Радик шёл по Горбатому переулку, где жила возлюбленная брата, история умалчивает. Одно достоверно: время было выбрано, когда Зиночка находилась дома одна. За кадром осталось многое. Например, озвученные аргументы против их брака и женская реакция на них.
Как ни провоцировали Зиночкину матушку «добрые соседи» расспросами, Лидия Марксовна отвечала фразой: «Надоели друг другу, ведь считай с восьмого класса хороводятся». А лицо при этом — вежливо-снисходительное. Мол, любопытничайте себе на здоровье, только нас этим не проймёшь.
Едва отгремела свадьба младшего Бибарсова, как появился ещё более оглушительный повод для пересудов. Зина спуталась с Радиком!
Находились и защитники, уточнявшие: «Влюбились они! Так что глаза у обоих отсвечивают и переливаются».
Сначала слухи курсировали строго в пределах Горбатого переулка. Но с течением месяцев проникли в профессиональные круги.
Радик к тому времени службу оставил. Эстафету принял Руслан. А учитывая то обстоятельство, что в подразделении по делам несовершеннолетних, где он служил, женщин — большинство, тема обсуждалась долго и со смаком. Высказывались даже предположения, что начало романа было положена Зиночкиной матушкой, которая, якобы, заявила Радику:
— Твой братец испортил девку — пусть семья и возместит нанесённый ущерб. А Радик, будучи известным приколистом, тут же нашёлся:
— В случае компенсации могу предложить себя.
Мужик сказал — мужик сделал. В тот же вечер, по слухам, остался в Горбатом с ночёвкой. А Лидия Марксовна по такому случаю даже ушла навестить старшую дочь и не казала домой носа целый месяц. «Медовый!» — уточняли соседки. «Захомутали женатого человека!» — вторили им другие. «А жена у него такая миленькая! Девочка совсем!» — добавляли третьи.
Все эти воспоминания всплыли в памяти газетчика во всех своих бесполезных подробностях. Его профессиальное рвение жаждало совсем других фактов.
Выдохнул Адаев лишь ровно в 21 час. Зина соизволила выслать на электронную почту снимки и комментарии к ним.
Поначалу жадно ухватившись за материал, вскоре журналист констатировал: «Пустышка!»
Лёг спать с чувством зря прожитого дня Адаев лёг спать.
Одно укрепляло дух: карантинная неделя заканчивалась.
Глава 25
Чужак в доме
Красным фломастером на обёрточной бумаге было выведено: «Чур, три раза! Не моя зараза!» И чуть ниже уже чёрным приписка: «А теперь ваша!»
Первая мысль — прикол. Наощупь содержимое свидетельствует в пользу целлюлозно-бумажное происхождения. Она что книжки вознамерилась преподнести? Может, собственного сочинения. Чудит девчонка. Или откровенно стебается? С неё станется. Чего стоит этот её боди-арт. Девушка-дерево!
А если там что-то запрещённое? Какие-нибудь химические вещества.
Пальцы сами потянулись к пакету. Однако сколько здесь всякой обёртки! Пришлось для начала искать ножницы. Их не обнаружилось, и он воспользовался ножом. В первом «кирпичике» лежали крепко прижавшиеся друг к другу тысячные купюры. Во втором- двухтысячные. В третьем- красненькие. От возбуждения голова стала совсем трезвая, и в ней включился калькулятор.
Пожалуй, денег хватило бы на содержание вдовы, на помощь Луше, на проценты по кредитам.
Он опустился на табуретку, давно остывшую от контакта с задорной попкой.
Желание броситься следом, настигнуть беглянку и вернуть пакет с «заразой» поубавилось. Да ив каком направлении начинать поиски?
Чтобы снова обрести душевный баланс, он решил, что самое время принести мачехе извинения.
Проезжая по селу в такси, вспоминал историю переселения сюда родителей, до того проживавших со стариками-родителями.
Дамировы купили дом почти задаром. В Лопуховке тогда стояли склады с химическим оружием.
После родительского ухода Гумер использовал помещение на краткое время: пугала репутация места, заведомо гиблого из-за наличия уже другого предприятия — завода по уничтожению химоружия.
Но новая напасть в виде ковида сдвинула прежние страхи куда-то на периферию сознания. «Да и куда деваться с подводной лодки?» — любимое изречение Карима Дамирова, унаследованное ныне не только его первенцем, но и вдовой.
Отец Гумера вступил во второй брак накануне пенсии, но по всем последующим показателям- рождению троих деток-ещё долго чувствовал себя в строю.
Это стало очевидным уже во время встречи жениха и невесты и обряда «разрыва материи». Подружки Румии встали по обе стороны двери, натянув поперёк проёма красную ткань. Невеста — внутри, а жених — снаружи. Девушки подзуживают жениха: «Не робейте Карим Равилевич!» Отца скорее всего заранее предупредили. На ткань наступил решительно. А под его сильными руками она затрещала, пропуская внутрь. И он шагнул туда, где ждала его суженая.
Умер он скоропостижно. С утра ещё трудился, к вечеру почувствовал себя неважно, а утром отправился в лучший мир. Как ни настаивала молодая жена-мусульманка, бывший коммунист ислам так и не принял, хотя с Кораном знакомился. Так что рая с десятками черноглазых девственниц ему не светит. Впрочем, одну черноглазую красавицу он уже заполучил на земле. И зовётся она Румия.
Примерно такие мысли посетили Гумера, когда он появился на пороге вдовы:
— Ханума! — обратился он к ней по старинному татарскому обычаю. — Прости меня, грешного человека!
Приняла суровая женщина извинения или нет — по непроницаемому её лицу не понять. Тем более что её явно занимает история другого свойства. Хотя 8 Марта уже прошло, по установленному в кухне телику идёт «Красотка».
— И это по телевизору показывают! — машет хозяйка в сторону Джулии Робертс.
«Тем не менее от ящика с картинками у тебя не находится сил отказаться!» — думает пасынок, но вслух выражает своё согласие с мнением родственницы.
Пару раз в 90-ые ему приходилось подбирать на трассе искалеченных и выброшенных из кабин «заплечных» — так именовали проституток, работавших на трассе. Особенно ему запомнилась юная работница секс-индустрии. Почти ребёнок, она была одета как героиня Джулии Робертс-лакированные ботфорты, юбчонка и топик. После того как он доставил её в больницу, салон автомобиля пришлось долго отмывать от крови и прочих выделений организма. Надо ли тут объяснять, что с той поры он возненавидел «Красотку»? И словно почувствовав его настрой, хозяйкапотянулась к пульту.
Однако изгнание красотки не делает атмосферу менее напряжённой. Но на выручку гостю приходят сводные братья. У мужчин всегда найдётся общий предмет для разговора. На этот раз это компьютерные игры. К чести старшего родственника, он в этом сечёт.
Проведя в гостях предусмотренное приличиями время, Гумер спешит вернуться в старый родительский дом.
