Да нет, скорее всего, нет. Во всяком случае, теперь ей уже не убедить себя, будто она и впрямь всерьез мечтала о балете. Теперь уж и не вспомнить.
Верно, все кажется скверным,
Потому что теперь ты ничья…
Миновав Сити-Холл, она вышла из парка на Бродвей. На той стороне улицы высилось здание, где размещалась контора Нэн. Узкая, вытянувшаяся вверх башня из белого камня, разукрашенная, точно старинная, часовня. Филигранная отделка сводчатых окон. Над высоким карнизом развлекаются горгульи, поглядывают со скверной улыбкой вниз.
И вот она поступила на работу к Фернандо Вудлауну, согласилась на первое же предложение. Не прошло и недели после окончания колледжа. Папа сказал: Вудлауну требуется личный секретарь, и — хоп! — она тут же согласилась встретиться с ним, попытаться получить место. Ни разу не ходила на пробу, даже не записалась в школу танцев, а ведь хотелось. Насчет «эй, синеглазая, ты подойдешь» можно забыть. О да, порой она еще читала колонки объявлений. Твердила, что займется танцами снова, на будущей неделе или с первого числа, пойдет на ближайшую пробу, во всяком случае, на следующую точно пойдет. Но в глубине души Нэн понимала: все это вранье. Она стала личным секретарем коллеги и друга своего отца — придется этим и довольствоваться. «Господа Боже, — подумала Нэн, подходя к повороту, — я никак не съеду из дому». Мамочка сказала: «Оставайся у нас, пока не подыщешь себе жилье». Один раз, в воскресенье под вечер, Нэн попыталась подыскать квартиру. Больше на это досуга не нашлось, да и отчего бы не воспользоваться возможностью сэкономить деньжата, и вот — она по-прежнему сидит дома.
НЭНСИ КИНСЕД РАЗОБЛАЧАЕТ САМОЕ СЕБЯ! ТРУСЛИВО ПОЖИРАЕТ СОБСТВЕННОЕ БУДУЩЕЕ! ПОКУПАЙТЕ «ПОСТ»!
Нэн сошла с обочины и рванулась вперед, разглядев просвет в непрерывном потоке бродвейского транспорта. Выскочила на противоположную сторону На первом этаже здания располагалась парадная витрина. Ее уже разукрасили ко Дню всех святых, развесили бумажные хлопушки и кривозубые черепа. Справа разместилась огромная летучая мышь с фосфоресцирующим взором. В ее черной тени Нэн заприметила свое отражение и остановилась, чтобы повнимательнее осмотреть себя.
Невысокая тоненькая девушка. Фигурка еще полудетская, по правде говоря, и личико тоже. Круглая наивная физиономия. На взгляд Нэн, чересчур простомордая. Подбородок тяжеловат. Зато каштановые волосы, ниспадавшие волнами на плечи, придавали ей мягкое, задумчивое выражение. И глаза — фарфорово-голубые, глубокие, искренние. Мора, любимейшая подруга, всегда говорит, что взгляд у Нэн на редкость честный и прямо-таки проникает в душу.
Растрепалась, пока ехала в метро. Нэн поспешно пригладила волосы, одернула курточку, якобы из верблюжьего меха. Поправила зеленую заколку на голове. «Честный и прямо-таки проникает в душу», — припомнила она. Конечно, лучше бы кокетливый, а еще лучше — интригующий. Но бывают же парни, которым нравятся честные, разумные девушки. Где-то они должны быть. Ну — наверное.
Нэн тяжело вздохнула и вошла в здание, на ходу доставая из сумки коробочку с пудрой. Пока ожидала лифт, напомадила губы. Смахнула излишек краски с ресниц.
Напомажена улыбка, подведенные глаза.
Оперенье райской птички…
Верно, все кажется скверным…
Металлическая, богато изукрашенная дверь лкфта (ему, наверное, уже стукнуло сто лет) медленно отворилась. Нэн вошла в узкий гробик. В тот миг, когда дверь вновь захлопнулась, Нэн успела сорвать зеленую заколку и сунуть ее в карман куртки. Так у нее будет более взрослый вид. А то — школьница, да и только.
Лифт поднялся на двенадцатый этаж. Нэн вступила в приемную юридической фирмы «Вудлаун, Джесс и Гольдштейн». Старинные кожаные диваны. Журнальные столики с «Ло джорнэл». Крепко сбитая негритянка, пристроившаяся в стеклянном киоске, листает газету. Нэн на ходу помахала ей, но та, едва глянув в ответ, нажала на кнопку — невысокая деревянная дверь распахнулась.
Нэн вошла в широкий коридор, с каждой стороны — сплошной ряд кабинетов. Металлические столы, кресла на колесиках, коричневые, отделанные деревом стены, широкие окна. Каждый погружен в свой ворох бумаг. На полу расставлены папки, ящики раскрыты, справочники сняты с полок. Пылищи-то сколько! Нэн вспомнила, как ее шокировал этот беспорядок, когда она в первый раз заглянула в контору. Это же фирма знаменитого Фернандо Вудлауна!
Она слышала о нем с раннего детства. Каждый раз, когда имя адвоката упоминалось в газете, папочка принимался за свои мемуары. «Я же говорил, этот малый создан для великих дел! Завоеватель, истинный покоритель мира! А какой ясный ум! Великий юрист!»
«Бедный папочка», — вздохнула Нэн. Самый мягкий, самый добрый человек, какого она только знала. Но профессионально — почти что нотариус, только завещаниями и занимается. В политике вся его роль сводилась к тому, чтобы наклеивать марки на конверты по поручению своих обожаемых демократов. А его тщеславие вполне удовлетворялось тем, что в Бруклинском юридическом институте он учился на одном курсе с Фернандо. «И мы с ним немало бутылочек пива вместе раздавили». Этим он будет гордиться до могилы. Фернандо ворочал крупной недвижимостью, а папочка хвастался дружбой с ним. Фернандо ведет переговоры с мэром. Фернандо задал трепку губернатору. Папа радовался даже тому, что Фернандо подбрасывал ему денежную работенку, когда он в ней нуждался. «Стоило мне лишь намекнуть: что-то у меня нынче туговато с делишками, и, Богом клянусь, не проходит и недели, как на моем столе собирается больше заявок, чем мне под силу».
Ах, папочка, папочка.
«Ну что ж, — думала Нэн, бредя по пустынному коридору к своему кабинету, расположенному в дальнем конце, — скоро у папы, благослови Бог его доброе сердце, появится еще одна причина гордиться своим Фернандо». Нэн запретили пока рассказывать об этом даже домашним, но очень похоже на то, что Фернандо решил прибрать к своим рукам весь штат. С нынешним губернатором покончено, это все понимали. Вот уже больше года он постепенно теряет один голос за другим, и теперь, когда ему понадобится ввести новый налог, чтобы сбалансировать бюджет, его можно вычеркивать. Коли демократы собираются удержаться у власти, губернатору придется на ближайших выборах либо уступить добровольно, либо его позорно забаллотирует собственная партия. Поприще открыто, и наш герой уже вскочил на коня. Если на текущей неделе проект Эшли Тауэрз будет одобрен, у Фернандо найдется достаточно законных заработков, чтобы распределить их между партийными боссами и тем самым обеспечить себе поддержку. Республиканцы практически не пользуются влиянием в штате. Можно смело ставить на Фернандо — быть ему губернатором.
При этой мысли Нэн почувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Сколько же работы ждет ее на этой неделе. А на прошлой! Просто ад разверзся. Внутренний телефон трезвонит без умолку. Все шепчутся. Потом вопль: «Дайте сюда! Вот это! Немедленно! Быстрей!
Скорей!» Нэн уже даже начала дергаться в ожидании пронзительного шепота, выползавшего из телефона: «Нэнси! Зайди ко мне! Немедленно!»
На стене в кабинете Фернандо висела фотография; Нэн разглядела ее, пока проходила мимо. Двухстраничный разворот из «Даунтаунера». Статья появилась примерно четыре месяца тому назад. Давая интервью, Фернандо впервые упомянул о своем намерении занять кресло губернатора. «Развернуть знамена» — так он это определил. Тут-то и началось повальное безумие. Фотограф из журнала заявился в офис и целый день таскался за Фернандо по пятам. Фернандо старался задобрить парнишку, как только мог. Хлопал его по плечу, отпускал соленые шуточки, а в конце дня пригласил его вместе с подружкой на ужин. В результате и появилась эта картинка, готовый плакат для избирательной кампании: Фернандо сидит за рабочим столом, за его спиной открывается захватывающий вид на Манхэттен. Знаменитый юрист закатал до локтя рукава рубашки, худые руки напряглись, даже вены проступили, все его щуплое тело готово развернуться, точно пружина, он вот-вот перепрыгнет через стол и вскочит прямиком в камеру. Его тонкое лицо, словно бритвой высеченные черты сияют энергией и предчувствием торжества. Наш губернатор Фернандо. Стоило Нэнси взглянуть на этот портрет, и в животе забурчало от волнения.
Вновь вздохнув — то был даже не вздох, а подавленный стон, — Нэн вошла в свой кабинет. Уж ее-то столик был прибран не хуже мамочкиной шкатулки для шитья. Бумаги распределены стопками по углам. Спереди — клавиатура компьютера. Монитор чуть приподнят, экран деловито обращен в сторону кресла.
Швырнув сумочку на стол, Нэнси прямиком направилась к окну. Голова вновь пошла кругом, она почувствовала, что ей просто необходим глоточек чистого воздуха. Рванув снизу тяжелую деревянную раму, Нэнси со скрежетом отворила окно и, выставив голову наружу, вдохнула аромат умирающих листьев и выхлопных газов.
