На этот раз нам повезло. Труп нашли всего в сотне километров от здания, где располагалась наша контора, точнее, в мотеле, на арагонской автостраде провинции Гвадалахара. Поскольку дежурный тут же уведомил нас о происшествии, не прошло и часа, как мы там нарисовались. Правда, дорога далась мне нелегко: Чаморро, так и не уверовавшая в мои выдающиеся способности гонщика, всячески препятствовала их применению на практике, даже не пытаясь скрыть своего страха. Тем не менее я умудрился развить бешеную скорость, и мы добрались до места раньше судьи, которому надо было проехать около шестидесяти километров от столицы провинции[4] и который в отличие от меня не опасался прибыть к шапочному разбору. Мне же приходилось спешить, чтобы исследовать обстоятельства смерти до того, как успеют убрать труп. Если я чему-то и научился за десять лет, потраченных мною на установление мало приятных истин, так это тому, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
В мотеле царила неразбериха. У Марчены, Руиса и двух сопровождающих жандармов едва хватало сил удерживать любопытных на расстоянии от номера, где находилась жертва. Поэтому, узнав о бригаде, направленной к ним на помощь из центрального подразделения, они сочли за благо ограничиться оцеплением и ничего не трогать до нашего приезда.
Мы с Чаморро прихватили с собой эксперта-криминалиста. В его обязанности входило сфотографировать место происшествия и снять отпечатки пальцев. Он приступил к делу сразу, как только мы вошли в номер, и занимался им с таким отрешенным видом, будто нас вовсе не существовало, а во время стычки между Марченой и моей помощницей он даже не изменился в лице. Его сосредоточенность напомнила мне о моих обязанностях, и я приступил к сбору информации.
— Кто обнаружил тело? — спросил я у Марчены. Чаморро тем временем принялась осматривать одежду, сваленную у изголовья кровати.
— Горничная, — ответил сержант. — Бедняжка все еще не оправилась от шока.
— Личность установили?
Марчена напустил на себя непонимание:
— Кого, горничной?
— Марчена, прекрати свои шуточки.
— Спокойно, приятель. — Он озорно улыбнулся. — Мы нашли его бумажник — вон там, на одежде. Денег в нем не было, зато на кредитные карточки и документы никто не позарился. Здесь у меня его ДНИ.[5] — Марчена вытащил удостоверение личности из кармана своей куртки и неспешно прочитал: — Тринидад Солер Фернандес. Родители: Тринидад и Консоласьон. Место рождения: город Мадрид, провинция Мадрид. Дата рождения: четырнадцатое мая пятьдесят шестого года. Проживает в городе Гвадалахара, провинция Гвадалахара. Пол мужской — ну да это и так видно.
Последнее замечание не нуждалось в подтверждении, но Марчена произнес его столь многозначительным тоном, будто данное обстоятельство наделяло труп особыми полномочиями. По статистике женщины гораздо чаще становятся жертвами физического насилия и издевательств. Эта отвратительная закономерность сложилась в незапамятные времена и действует до сих пор. Для некоторых из них риск вообще неотъемлемый элемент профессии. Если бы на этой кровати лежала женщина, то девяносто из ста опрошенных с ходу увидели бы в ней проститутку и моментально успокоились: с проститутками вечно что-нибудь происходит. Но в данном случае дело касалось мужчины, и события принимали совсем другой оборот. Так или иначе, шаблонными гипотезами тут не отделаться.
— Известно, когда он въехал в номер?
— По всей видимости, прошлым вечером. Мы не знаем, в котором часу и был ли он один. У администратора, дежурившего ночью, сегодня выходной.
В голосе Марчены чувствовалось удовлетворение — наверное, он давал понять, что они тут тоже зря времени не теряли, или тем самым намекал: впереди много работы и основная ее часть выпадала на мою долю, кто знает? Нас прервал молчавший до сих пор криминалист:
— Разумеется, надо еще раз все проверить, но, насколько я могу судить, в комнате находились два либо три человека.
— Помимо покойного? — уточнил Марчена.
— Два-три человека, большего сказать не могу, — упрямо повторил криминалист, потом пожал плечами и добавил: — Надо еще снять отпечатки пальцев с трупа.
Уж такой это народ — криминалисты. Они никогда не торопятся и не говорят ничего конкретного, пока не подтвердят предварительные выводы, запершись в святая святых, коим местом почитают свою лабораторию. Порой мне кажется, они презирают людей вроде меня, поскольку мы живем в мире смутных ощущений и недоговоренностей — зачастую единственного подручного материала, доступного нам во время проведения следствия.
— Сержант, я тут кое-что отыскала! — окликнула меня Чаморро.
Марчена и Руис бросили на нее снисходительный взгляд. Они уже осмотрели одежду, в который сейчас рылась моя помощница. Я подошел к ней поближе поглядеть на находку без свидетелей.
— Похоже на пропуск, — сказала Чаморро, показывая мне белую карточку с зеленым логотипом. На обратной стороне виднелась магнитная полоска, а на лицевой, кроме логотипа, номер и крупная фотография, занимавшая три четверти карточки. Лицо Тринидада Солера освещала открытая добрая улыбка.
— Где вы ее нашли? — спросил Руис.
— В кармане. — Чаморро с мстительным проворством подняла куртку и тыкнула в нее пальцем.
Я внимательно рассмотрел странный логотип: две широкие, поставленные одна на другую трубы и что-то напоминавшее очертания гриба. Под изображением проступало ничего не говорившее мне слово.
— Кто-нибудь знает, что это такое? — спросил я у присутствовавших.
Марчена, болтавшийся без дела за кроватью, обогнул ее и подошел ко мне. Глянув через мое плечо на пропуск, он воскликнул:
— Вот те раз, Руис! Он работает на атомной станции.
— На атомной станции? — переспросил я.
— Именно так, — ответил Марчена и пояснил, медленно выговаривая слова: — Станция находится в сорока километрах отсюда и в пятнадцати от нашего городишки, если быть точным. На карточке указано ее название.
— И название поселка рядом с ней, — уточнил Руис.
— Интересно, в какой должности он там работает? — продолжил сержант. — Мы знаем многих сотрудников: часть из них живет в самом поселке. К тому же благодаря «зеленым» мы плотно сотрудничаем с их службой безопасности. Направляем туда подмогу, когда эти баламуты организовывают очередной марш протеста или перекрывают дорогу, чтобы не пропустить на станцию машины с оборудованием. Но лицо Тринидада мне не знакомо.
— Мне тоже, — сказал Руис, окинув взглядом покойника.
Больше мы ничего не успели выяснить, потому что объявился судья, а с ним — наше начальство, судебный медик и вся суетливая гоп-компания, которая обычно сопровождает высшие чины. Началась рутинная процедура, и мы, ребята попроще, скромно отошли на второй план. Судья, сорокалетний мужчина с надменным смурным лицом, без особого рвения отдал необходимые распоряжения и бесстрастно наблюдал за их исполнением, лишь слегка сморщив нос, когда криминалист под присмотром судебного медика извлек из тела забавную и вместе с тем омерзительную игрушку.
Наконец судебный медик закончил осмотр, и тело убрали. Капитан центрального подразделения, приехавший с судьей, призвал меня пред его светлые очи.
— Ваша честь, — почтительно начал он. — Позвольте представить вам нашего эксперта, ему поручено вести дело. Сержант Беливаква.
— Бевилаква, — поправил я, хотя понимал всю бесполезность моих поползновений.
— Я и говорю Беливаква, — упрямился капитан.
— Что за абракадабра? — развеселился вдруг судья, выйдя из состояния апатии. — Кто вас наградил такой фамилией?
Чтобы избавить себя от необходимости отвечать на один и тот же вопрос много лет кряду (поистине, мой далекий предок оставил мне неисчерпаемое наследство), пришлось выдумать пару невероятных историй, начисто отбивавших у шутников охоту позубоскалить. Действительно, с какой стати я должен выкладывать каждому встречному и поперечному всю свою подноготную!
— Мой отец был аргентинским танкистом, — сказал я, изображая смущение. — По меньшей мере так утверждает мать. Вы можете называть меня Вила, если угодно.
Глаза капитана округлились от удивления, судья же посмотрел на меня с явным недоверием. Оба почувствовали скрытую издевку, однако признали право личности не выставлять свою жизнь на всеобщее обозрение либо просто предпочли закрыть глаза на выходку столичного наглеца. Судья даже снизошел до вопроса:
— Ладно, Вила. У вас есть какие-нибудь наметки?
— Мало. Признаков насилия нет, к тому же, пока мы не поговорим с администратором, невозможно выяснить, когда и с кем он приехал. Судя по пропуску, потерпевший работал на атомной станции. На сегодня — все.
— Хорошо, — сказал судья, и я словно бы исчез из его поля зрения. Он повернулся к капитану и небрежно бросил: — Держите меня в курсе.
