— Там неплохо, — заметил Бойетт. — Намного лучше, чем в тюрьме. — Он был довольно хилым, а бледность кожи свидетельствовала о том, что он редко бывал на солнце. Бойетт сидел, сжав худые колени и положив на них палку.
— А в какой тюрьме вы отбывали срок? — В руках Кита дымилась кружка с чаем.
— В разных. Последние шесть лет — в Лансинге.
— А за что вас осудили? — продолжал расспрашивать Кит, желая узнать побольше об этом человеке. Насилие? Наркотики? Возможно. С другой стороны, не исключено, что Тревиса осудили за воровство или уклонение от уплаты налогов. Он явно не походил на человека, способного причинить боль другим.
— Да обвинений было много, пастор. Всех даже не упомнить. — Он избегал смотреть священнику в глаза и разглядывал ковер.
Кит продолжал пить чай, изучая собеседника. Он заметил у того тик: каждые несколько секунд голова чуть отклонялась влево, а потом быстро возвращалась назад.
После довольно длинной паузы Кит, не выдержав, спросил:
— Так о чем вы хотели поговорить, Тревис?
— У меня опухоль головного мозга, пастор. Злокачественная, смертельная, неоперабельная. Будь у меня деньги, я бы продлил себе жизнь облучением, химиотерапией, в общем, обычными процедурами, и протянул еще десять месяцев, максимум год. Но у меня глиобластома четвертой степени, а это значит, что я — практически труп. Полгода или год — разницы, по сути, никакой. Меня не станет уже через несколько месяцев. — Будто подтверждая сказанное, опухоль дала о себе знать — Бойетт скривился, подался вперед и начал массировать виски. Дыхание стало прерывистым, и весь он, казалось, содрогался от боли.
— Мне очень жаль, — произнес Кит, понимая всю неуместность своих слов.
— Проклятая головная боль, — прошептал Бойетт, закрывая глаза. Несколько минут он боролся с болью в полной тишине. Кит беспомощно наблюдал за ним и поймал себя на мысли, что едва, по глупости, не предложил ему таблетку тайленола. Потом боль отступила, и Бойетт пришел в себя.
— Извините, — сказал он.
— Когда вам поставили диагноз? — поинтересовался пастор.
— Точно не помню. Может, месяц назад. Головные боли начались в Лансинге, летом. Сами понимаете, как там с медицинским обслуживанием, — поэтому никакой помощи мне не оказали. Когда меня выпустили и отправили сюда, то в больнице Святого Франциска провели обследование, просканировали мозг и нашли опухоль размером с яйцо. Причем слишком глубоко, чтобы оперировать. — Он сделал глубокий вдох и, выдохнув, выдавил первую улыбку. Слева вверху у него не хватало зуба, и на его месте зияла внушительная дыра. Кит подумал, что со стоматологией в тюрьмах тоже явно не все в порядке.
— Думаю, вам приходилось иметь дело с такими, как я, — произнес Бойетт, — кому осталось жить совсем недолго.
— Приходилось. При моей профессии это естественно.
— Наверное, эти люди очень серьезно задумывались о Боге, рае, аде и всем таком?
— Это действительно так. Это свойственно людям. Перед лицом смерти мы все размышляем о том, что нас ждет после нее. А вы, Тревис? Вы сами верите в Бога?
— Иногда — да, иногда — нет. Но даже когда верю, то сильно сомневаюсь. Вам легко верить в Бога, потому что вы прожили легкую жизнь. У меня совсем другой случай.
— Не хотите рассказать о своей жизни?
— Вообще-то нет.
— Тогда зачем вы сюда пришли, Тревис?
Снова тик. Когда он прошел, Тревис, окинув взглядом комнату, устремил взор на пастора. Они долго смотрели друг на друга не мигая.
— Пастор, в своей жизни я совершил немало плохого. Причинял боль невинным людям. Я неуверен, что хочу унести все это с собой в могилу.
«Наконец-то он решился, — подумал Кит. — Бремя совершенного греха. Муки тайной вины».
— Вам станет легче, если вы обо всем расскажете. Исповедь — лучшее начало.
— А это останется между нами?
— Обычно именно так и происходит. Но бывают и исключения.
— Какие исключения?
— Если после вашего рассказа я приду к выводу, что вы представляете угрозу для себя или окружающих, то тогда конфиденциальность может быть нарушена. Я могу предпринять шаги, чтобы защитить вас или кого-то еще. Словом, могу обратиться за помощью.
— Звучит не очень понятно.
— Напротив.
— Послушайте, пастор, я много грешил, но кое-что меня мучает уже несколько лет. Я должен с кем-то поговорить, а мне больше не к кому обратиться. Если я расскажу вам об ужасном преступлении, совершенном мной много лет назад, вы обещаете сохранить все в тайне?
Дана нашла в Интернете сайт Канзасского управления исправительных учреждений и через несколько секунд читала ужасный «послужной» список Тревиса Дейла Бойетта. Приговорен к десяти годам тюрьмы за изнасилование. В настоящее время отбывает заключение.
— В настоящее время находится у моего мужа в кабинете, — пробормотала она, углубляясь в чтение.
В 1991 году Бойетта приговорили к двенадцати годам тюрьмы за нанесение тяжких телесных повреждений при нападении сексуального характера в штате Оклахома. В 1998 году освобожден условно-досрочно.
В 1987 году приговорен к восьми годам заключения за попытку изнасилования в штате Миссури. В 1990 году освобожден условно-досрочно.
В 1979 году приговорен к двадцати годам заключения за нанесение тяжких телесных повреждений при нападении с целью сексуального насилия в штате Арканзас. В 1985 году освобожден условно-досрочно.
Бойетт был рецидивистом-насильником, совершившим преступления в Канзасе, Миссури, Арканзасе и Оклахоме.
— Настоящее чудовище! — сказала себе Дана. С фотографии на нее смотрел молодой человек с темными редеющими волосами, не такой худой, как сейчас. Она быстро скопировала основные факты биографии Тревиса и отправила на компьютер мужу. Она не беспокоилась насчет безопасности Кита, но хотела, чтобы посетитель как можно скорее покинул здание.
После получаса вялой и пустой беседы Кит начал тяготиться общением. Бойетт не выказывал никакого интереса к Богу, а поскольку именно вопросы веры входили в сферу деятельности Кита, тот не представлял, чем может оказаться полезным этому человеку. Кит не был хирургом и не мог предложить посетителю никакой работы.
По электронной почте поступило сообщение, о котором возвестили сигналы старинного звонка. Два звонка означали, что письмо могло поступить от кого угодно, а три — что сообщение пришло из приемной. Кит сделал вид, что не обратил на сигналы внимания.
— А зачем вам палка? — вежливо поинтересовался он.
— Тюрьма — жестокое место, — ответил Бойетт. — Там часто затевают драки. Как-то раз меня ударили по голове. Может, потому и появилась опухоль. — Решив, что шутка вышла удачной, он засмеялся.
Кит из вежливости тоже хмыкнул, а потом поднялся и, подойдя к столу, сказал:
— Я дам вам свою визитку. Звоните в любое время. Вам здесь всегда будут рады, Тревис. — Он взял карточку и бросил взгляд на монитор. Четыре — он специально пересчитал — приговора, и все за нападение с целью сексуального насилия. Он вернулся к креслу, передал карточку Тревису и снова сел.
— В тюрьме особенно трудно приходится насильникам, так ведь, Тревис? — спросил Кит.
После переезда в другой город осужденный насильник должен явиться в полицейский участок или суд и зарегистрироваться. Бойетт не удивился вопросу: за двадцать лет начинает казаться, что о твоих преступлениях известно буквально всем, и все за тобой следят.
— Очень трудно, — подтвердил он. — Я даже не знаю, сколько раз на меня нападали.
— Послушайте, Тревис, я не очень силен в этих вопросах. Если вы захотите снова встретиться со мной, пожалуйста, позвоните заранее и предупредите. А пока я приглашаю вас на воскресную службу. — Кит не был уверен, что действительно хочет опять увидеть Бойетта, но говорил искренне.
Посетитель вытащил из кармана ветровки сложенный лист бумаги.
— Вам приходилось слышать о Донти Драмме? — спросил он, протягивая лист Киту.
— Нет.
— Черный парень из маленького городка в Западном Техасе, осужден за убийство в 1999 году. Жертва — белая старшеклассница из команды чирлидеров, танцевавших в перерывах между матчами. Тело так и не нашли.
Кит развернул листок. Это оказалась ксерокопия маленькой статьи из местной газеты за прошлое воскресенье. Пастор быстро ее прочитал и посмотрел на фотографию Донти Драмма, сделанную в полицейском участке. В статье не было ничего особенного — просто сообщение о предстоящей в Техасе казни преступника, утверждавшего, будто он невиновен.
— Приведение приговора в исполнение назначено на четверг, — прочел Кит, поднимая глаза.
— Скажу вам вот что, пастор: казнят не того парня. Он не имеет никакого отношения к ее убийству.
— Откуда вы знаете?
