Ознакомительная версия.
Мой дар — это будущее.
Мой дар — это спасение.
Мой дар — Преисподняя.
С этим я шепчу аминь… и делаю свой последний шаг в бездну.
Память возвращалась медленно… как будто пузырьки поднимались из темноты бездонного колодца.
Женщина в вуали.
Роберт Лэнгдон смотрел на неё через реку, бурлящие воды которой стали красными от крови. На дальнем берегу стояла повёрнутая к нему лицом женщина, неподвижная, торжественная, её лицо было скрыто саваном. В своей руке она держала синюю тесьму, которую она подняла в честь моря трупов у своих ног. Запах смерти повис повсюду.
Ищи, прошептала женщина. И ты найдёшь.
Лэнгдон слышал слова, как будто она говорила в его голове.
— Кто ты? — позвал он, но его голос не издал ни звука.
Времени всё меньше, прошептала она. Ищи и найдёшь.
Лэнгдон сделал шаг к реке, но он видел, что воды были кровавыми и слишком глубокими. Когда Лэнгдон снова поднял глаза к закрытой вуалью женщине, тела у её ног умножились. Теперь их были сотни, может тысячи, некоторые всё ещё живые, извивающиеся в агонии, умирающие немыслимыми смертями… поглощённые огнём, похороненные в кале, пожирающие друг друга. Он мог слышать мрачные крики человеческих страданий, раздающиеся эхом над водой.
Женщина двинулась к нему, протягивая свои тонкие руки, как будто моля о помощи.
— Кто ты?! — снова закричал Лэнгдон.
В ответ женщина подняла руку и медленно сняла завесу с лица. Она была поразительно красива и всё же старше, чем вообразил Лэнгдон — в её возможные шестьдесят, величественная и сильная как статуя вне времени. У неё была строго посаженная челюсть, глубокие душевные глаза и длинные серебристо-седые волосы, которые каскадом локонов струились по её плечам. Амулет из лазурита висел на её шее — одинокая змея, обвивающая посох.
Лэнгдон чувствовал, что знает ее… доверяет ей. Но как? Почему?
Теперь она указывала на корчившуюся пару ног, торчавшую из-под земли и по-видимому принадлежавшую какой-то бедной душе, которая была закопана от головы до талии. На бледном бедре человека была одна буква — написанная грязью — «Р».
Р? Подумал Лэнгдон неуверенно. Как в… имени Роберт? «Это… я?»
Лицо женщины ничего не выражало. Ищи и найди, повторила она.
Без предупреждения она начала излучать белый свет… ярче и ярче. Всё ей тело начало сильно вибрировать, а затем под натиском грома она рассыпалась на тысячи отколовшихся осколков света.
Лэнгдон мгновенно проснулся от крика.
Комната была яркой. Он был один. Острый запах медицинского спирта висел в воздухе и где-то пикала машина в спокойном ритме его сердца. Лэнгдон попытался пошевелить своей правой рукой, но резкая боль удержала его. Он посмотрел вниз и увидел катетер, стягивающий кожу на его предплечье.
Его пульс ускорился и машина догнала его, пикая быстрее.
Где я? Что произошло?
Затылок Лэнгдона пульсировал от боли. Он осторожно протянул свою свободную руку к голове, пытаясь найти источник боли. Под запутанными волосами он обнаружил около дюжины швов с затвердевшей кровью.
Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить произошедшее.
Ничего. Совершенно.
Думай.
Только темнота.
Внутрь ворвался человек в медицинском халате, обеспокоенный, очевидно, тревожными сигналами кардиомонитора Лэнгдона. У него была косматая борода, густые усы и добрые глаза, которые излучали глубокое спокойствие из-под больших бровей.
— Что… случилось? — спросил Лэнгдон. — Я попал в аварию?
Бородатый мужчина приложил палец к губам, и выбежав, позвал кого-то в коридоре.
Лэнгдон повернул голову, но движение вызвало всплеск боли по всему черепу. Он глубоко вздохнул, дав боли уйти. Затем, очень аккуратно и методично, он огляделся вокруг.
В больничной палате была всего одна кровать. Ни цветов. Ни открыток. Лэнгдон увидел свою одежду рядом на столике, с вложенным внутрь прозрачным пластиковым пакетом. Все было покрыто кровью.
Боже мой. Наверное, плохи мои дела.
На этот раз, Лэнгдон очень медленно повернул голову к окну рядом с его кроватью. Снаружи было темно. Ночь. Все, что увидел Лэнгдон на стекле, это отражение — мертвенно-бледный незнакомец, слабый и уставший, подключенный к трубкам и проводам и окруженный медицинским оборудованием.
В коридоре послышались голоса, и Лэнгдон обратил свой взгляд в комнату. Доктор вернулся, но теперь в сопровождении женщины.
На вид ей было слегка за тридцать. Она носила голубой халат, а связанные сзади в хвост светлые волосы покачивались, когда она шла.
— Я доктор Сиенна Брукс, — сказала она, улыбнувшись Лэнгдону. — Я буду работать с доктором Маркони сегодня вечером.
Лэнгдон слабо кивнул.
Высокая и гибкая, доктор Брукс двигалась с напористой походкой спортсменки. Даже в бесформенной медицинской одежде у неё была грациозная элегантность. Несмотря на отсутствие какого-либо макияжа, цвет её лица казался необыкновенно гладким, единственное пятно — крошечная родинка как раз над губами. Её глаза, хотя и нежно карие, казались необычайно проникновенными, как будто они свидетельствовали о глубине опыта, с которым редко сталкивается человек в её возрасте.
— Доктор Маркони не очень хорошо говорит по-английски, — сказала она, садясь около него, — и он попросил меня заполнить вашу приемную карту пациента.
Она ещё раз ему улыбнулась.
— Спасибо, — прохрипел Лэнгдон.
— Хорошо, — начала она деловым тоном. — Как вас зовут?
Ему потребовалось несколько секунд.
— Роберт… Лэнгдон.
Она посветила фонариком в глаза Лэнгдона.
— Род занятий?
Эта информация всплыла ещё медленнее.
— Профессор. Истории искусств… и символогии. Гарвардский Университет.
Доктор Брукс приглушила свет и посмотрела на него с удивлением. Врач с густыми бровями тоже был удивлен.
— Вы… американец?
Лэнгдон ответил ей озадаченным взглядом.
— Просто… — она прервалась. — У вас не было документов, когда вы прибыли. И по шотландскому твиду и сомерсетским туфлям мы предположили, что вы британец.
— Я американец, — заверил её Лэнгдон. Он слишком устал, чтобы объяснять своё предпочтение элегантной одежде.
— Что-нибудь болит?
— Голова, — ответил Лэнгдон. От света яркого фонарика пульсация в черепе только усилилась. К счастью, она теперь спрятала фонарик в карман и взяла Лэнгдона за запястье, проверяя его пульс.
— Вы проснулись с криком, — сказала женщина. — Вы помните почему кричали?
Перед Лэнгдоном снова вспыхнуло странное видение с женщиной в вуали, окруженной извивающимися телами. Ищи и найдешь.
— Я видел страшный сон.
— О чём?
Лэнгдон рассказал ей.
Выражение лица доктора Брукс оставалось нейтральным, пока она делала записи на планшете.
— Какие-нибудь идеи насчет того, что могло вызвать такое ужасное видение?
Покопавшись в воспоминаниях, Лэнгдон покачал головой, что означало «никаких».
— Хорошо, мистер Лэнгдон, — сказала она, продолжая записывать. — Несколько формальных вопросов. Какой сегодня день недели?
Лэнгдон задумался на мгновенье.
— Суббота. Я помню как ранее сегодня я проходил через кампус… собираясь на серию дневных лекций, а потом… это в принципе последнее, что я помню. Я упал?
— Мы к этому вернёмся. Вы знаете где Вы?
Лэнгдон озвучил свою лучшую догадку.
— В Массачусетской больнице?
Доктор Брукс сделала ещё одну запись.
— А есть кто-нибудь, кому нам следует позвонить? Жена? Дети?
— Никого, — ответил Лэнгдон инстинктивно. Он всегда наслаждался одиночеством и независимостью, которую предоставляла выбранная им холостяцкая жизнь, хотя ему пришлось признать, что в его текущей ситуации он предпочёл бы, чтобы рядом было знакомое лицо. — Есть несколько коллег, которым я мог бы позвонить, но я в порядке.
Доктор Брукс закончила писать, и подошёл старший врач. Поглаживая свои густые брови, он достал из кармана маленький диктофон и показал его доктору Брукс. Она понимающе кивнула и повернулась к своему пациенту.
— Мистер Лэнгдон, когда Вы вечером поступили, Вы что-то беспрестанно бормотали. — Она поглядела на доктора Маркони, который взял записывающее устройство и нажал кнопку.
Запись начала проигрываться и Лэнгдон услышал свой собственный слабый голос, постоянно бормочущий одну и ту же фразу: «Оч… жаль. Оч… жаль».
— По-моему, похоже, — сказала женщина, — как будто вы говорите: «Очень жаль. Очень жаль».
Лэнгдон согласился, и все же он не помнил об этом.
Доктор Брукс устремила на него тревожный напряжённый взгляд.
— У Вас есть какая-нибудь идея почему Вы могли так говорить? Вы о чём-то жалеете?
Пока Лэнгдон исследовал тёмные закоулки своей памяти, он снова увидел женщину в вуали. Она стояла на берегу кроваво-красной реки, окружённая телами. Зловоние смерти вернулось.
Ознакомительная версия.
