Ознакомительная версия.
В последние недели Борис чувствовал, что Камиль потеряла уверенность в себе. Перенеся тяжелую хирургическую операцию, молодая женщина словно скользила вниз по длинному склону. Часто погружалась в свои мысли, становилась нервной, раздражительной на грани срыва. И об этом явно свидетельствовало то, что она упрямо собирала со всей Франции и из соседних стран газеты, вышедшие за неделю до ее операции. Она изучала их даже на рабочем месте, что уже стоило ей нескольких неприятных замечаний со стороны коллег и начальства.
– Тебя все еще мучает дело Орели Каризи, – сказал он спокойно. – Чтобы забыть все увиденное, понадобится время. Наверное, твои кошмары и есть средство, чтобы избавить тебя от этих воспоминаний.
Дело Орели Каризи… Именно Камиль тогда, в начале лета, открыла багажник машины, ограждая место преступления пластиковой лентой. Какой-то парень всадил себе пулю в голову на лесной тропинке. Все сочли это просто самоубийством, но оказалось, что депрессивный тип сначала потрудился выпустить кровь из своей восьмилетней дочурки, тело которой она и обнаружила в багажнике. Плохо закончившаяся история развода.
Хотя Камиль привыкла к виду трупов – больше пятисот с начала карьеры и не всегда в лучшем виде, – но дети… Этого она совершенно не выносила и всегда старалась договориться, чтобы ее кто-нибудь подменил. Психолог наверняка сказал бы, что эта подсознательная блокировка связана с ее собственным детством, со страхом смерти, который преследует ее с ранних лет.
– Нет, ничего общего, – сказала она. – Этот кошмар – что-то совсем другое. Женщине из моего сна лет двадцать, а Орели было всего восемь. И у той незнакомки очень характерная внешность, она похожа на цыганку.
– Маленькая Орели тоже выглядела довольно цыганистой. И к тому же в пепельнице отцовской машины нашли окурки и на пассажирском сиденье валялась пачка сигарет. Надо бы проверить, может, тоже «Мальборо лайт», пятнадцать штук в пачке. Как там тот психоаналитик говорил? Что сны всего лишь символы, верно? Он бы тебе сказал, что на самом деле ребенок во сне может появиться и в виде женщины.
– Не знаю. Может, ты и прав.
Поднимаясь из-за стола, она прихватила большую сумку, содержащую все необходимое для работы на месте преступления.
– Предполагаю, что ты заглянул не просто поболтать о таком хорошем утре? Что там у нас?
– Убийство. Твой босс уже предупрежден. А ты как? Готова?
– Честно говоря, не совсем, но выбора нет. Никогда не следует заставлять мертвецов ждать.
Добраться на машине непосредственно к тому месту, где обнаружили тело, было невозможно.
Борису пришлось оставить ее у подножия Кошачьей горы, расположенной во Французской Фландрии, в двух шагах от границы с Бельгией. Место окружали темные холмы, светлые низины и гладкие прогалины, постепенно исчезавшие у горизонта. Солнце, висевшее в небе на заднем плане, напоминало большой любопытный кошачий глаз, как у Чеширского Кота из «Алисы в Стране чудес».
Обычно это место, весьма ценимое туристами (а эти любопытные существа водятся и на севере), посещали ради длинных пеших прогулок с заходом в местное траппистское аббатство, чтобы выпить сверхкрепкого монастырского пива, а не чтобы столкнуться нос к носу с трупом.
Камиль и двое других специалистов из отдела криминальных расследований сопровождали своего начальника, вахмистра-дознавателя. В нескольких метрах впереди шагал Борис вместе с каким-то жандармским унтером. Они поднимались через редколесье по довольно крутому склону.
Камиль досталась роль замыкающей. Она тяжело дышала и очень быстро устала. Жара стояла адская. Равнину вместо ветра опаляло драконово дыхание, в котором не чувствовалось ни малейшей прохлады. Такое пекло держалось уже несколько недель. Все с нетерпением ждали обещанных гроз, даже несмотря на то, что они могли оказаться крайне яростными и сулили немалый ущерб.
Молодая женщина вела себя так, будто все хорошо, хотя догадывалась, что за два-три последних дня механизм в глубине ее тела начал откровенно отказывать. Вчера утром, когда она вставала с постели, прозвенел первый тревожный звоночек: ей вдруг так сдавило грудную клетку, словно изнутри выкачали весь воздух. Конечно, кардиолог запретил ей интенсивные и длительные усилия, но если она в своем возрасте не в силах даже подняться на холм, то лучше уж сразу сдохнуть.
К счастью, наконец они добрались до места назначения.
Ребята из жандармерии Байоля были уже там. У них был приказ охранять пространство примерно в десять квадратных метров вокруг трупа, пока не прибудет оперативно-следственная группа.
Тело лежало в траве, немного в стороне от тропинки. На первый взгляд молодой человек лет двадцати, в футболке и кедах. Его шея была обмотана чем-то вроде резинового эспандера.
Борис заговорил с коллегами из Байоля, а трое техников-криминалистов стали молча натягивать на себя одежду, делавшую их похожими на белых кроликов: глухой хлопчатобумажный комбинезон, пара перчаток, бахилы и маска на резинке. Вахмистр взял на себя обязанности кокрима, то есть координатора криминалистических операций. Его задачей было организовать работу техников и следить за тем, чтобы никто ничего не забыл, потому что из-за малейшей ошибки под сомнение могла быть поставлена вся процедура дознания.
Камиль и двое ее коллег, тяжело навьюченные оборудованием, начали свою кропотливую работу под присмотром кокрима. Надо было натянуть между деревьями пластиковые ленты с надписью «Национальная жандармерия», указать резиновыми стрелками путь, ведущий к трупу, расположить пронумерованные вешки перед каждой приметной деталью на месте преступления, после чего начать его прочесывать, осматривать каждый квадратный сантиметр травы, выписывая траекторию улитки. Учитывая, что им предстояло сделать сотни фотографий, заметок, чертежей, перечней улик, это должно было занять у них все утро.
– Проблемы, Камиль?
Прошло немало времени. Через два часа после прибытия молодая женщина стояла, привалившись к дереву. Она спустила комбинезон до талии и вытирала себе лоб последним носовым платком из пачки. Ее голубая рубашка промокла насквозь. Встревожившись, Борис подошел справиться о ее самочувствии.
– Я в порядке. Просто… как-то странно себя чувствую. В этих комбинезонах от жары сдохнуть можно.
– Ты бледная.
– Знаю. Надо было позавтракать, съесть что-нибудь. Я ведь не собиралась покидать казарму. Но это пройдет.
Она выпрямилась, пытаясь снова взять себя в руки. О том, чтобы проявить слабость, и речи быть не может. Она вернулась к работе всего три месяца назад после долгого курса реабилитации, когда руководство уже поставило вопрос о ее переводе на какую-нибудь конторскую должность. Но Камиль дралась изо всех сил, защищая свое право по-прежнему выезжать «в поле» и возиться с мертвецами.
– Тут три пустые пивные бутылки и две непочатых, – сказала она. – Еще рядом с велосипедом и рюкзаком нашли косячок и немного травки.
– Личность установили?
– При себе никаких документов и пока никакой возможности установить, кто это. Но скорее всего, кто-то из местных. Видимо, прикатил сюда на велосипеде, чтобы малость расслабиться. Кругом тишина, закат солнца над Фландрией… К несчастью, это, наверное, было последним, что он видел.
– Убийца какие-нибудь явные следы оставил?
– Следов обуви никаких. Земля слишком твердая и сухая. Магнитный порошок выявил несколько папиллярных следов на концах эспандера, но они слишком фрагментарны. Посмотрим, конечно, что удастся вытянуть в лаборатории, но, по-моему, ждать ничего не сто́ит.
Камиль не торопилась и спокойно дышала. Но чувствовала себя все хуже и хуже. Словно ее сердце перенапрягалось, с трудом накачивая кровью раскаленные мышцы. На нее снова нахлынули дурные воспоминания: ей уже случалось чувствовать такие симптомы.
И этот кошмар начинался снова.
Тем не менее она постаралась сосредоточиться.
– Должно быть, жертва пыталась защищаться, под ногтями большого и указательного пальцев правой руки обнаружены частицы кожи. Так что у нас наверняка будет ДНК убийцы. А пока мы предохранили кисти убитого полиэтиленовыми пакетами, чтобы избежать загрязнения.
Борис тщательно записывал все, что говорила Камиль. Каждый раз, выезжая на место преступления, она выходила за рамки своих обязанностей, состоявших исключительно в сборе улик, поскольку техники-криминалисты никогда сами не вели расследование, и позволяла себе интересные и толковые гипотезы.
Она обладала незаурядной наблюдательностью, верным глазом и хорошим чутьем. «Дьявол таится в деталях» – Камиль сделала эту швейцарскую пословицу своим девизом. Она могла бы стать чертовски хорошим «полевым» офицером, если бы не проблемы со здоровьем.
Но молодая женщина знала, что ей никогда не стать дознавателем.
Ознакомительная версия.
