Зевая, Павлик раздраженно потер руками глаза. На веках и ресницах остались крошки от чипсов. Он взял еще одну конфету. Смятый фантик привычно полетел на пол.
В комнату заглянула мама.
– Павлуша, может, спать пойдешь? Уже поздно. Я тебе уже постелила.
– Щас. Досмотрю только, – ответил Паша, прожевывая конфету. – Мегатрон победит Оптимуса. Уж я-то знаю.
Он засунул в рот указательный палец. Сковырнув ногтем налипший комок шоколада, он слизнул его, продолжая сонно таращиться на экран. Глаза паренька то закрывались, то открывались, он начал клевать носом.
Когда Диана зашла в гостиную через пятнадцать минут, ее сын спал на диване, храпя в окружении конфетных оберток и рассыпанных чипсов. Она не без труда подняла его и бережно понесла наверх. Женщина аккуратно раздела сына, вытерла влажной салфеткой его пухлое лицо и руки.
– Спокойной ночи, роднуля, – улыбнулась она, поцеловав на прощание мальчика. Павлик повернулся лицом к стенке и засопел.
Мама на цыпочках вышла из комнаты.
* * *
Вера поднялась из подземного перехода и, проворно перебирая стройными ногами, заспешила в сторону дома. Уже давно стемнело, и девушка на все лады проклинала свою нелюбимую, но вынужденную работу, из-за которой ей сегодня пришлось пожертвовать выпускным вечером младшего брата. Но у нее не было выбора. Не подмени она сегодня свою сменщицу Лиду, на следующий день ее вышвырнули бы без каких-либо объяснений. Так что можно считать это неудачным стечением обстоятельств.
Куда больше девушку беспокоило то, что она не могла дозвониться домой. По городскому телефону звонить не было смысла – он был давно отключен за неуплату. Да и разговаривали по нему очень редко. А мобильник отца молчал. Впрочем, она надеялась, что папа, приняв очередную дозу спиртного, просто уже давно спит. Вот только успел он покормить Димку? Сполоснул в душе перед сном? Помог ли уложить спать?
Вера вздохнула. В последнее время отец становился неуправляемым. С тех пор как погибла мама, вся их размерная жизнь словно сошла с рельсов и покатилась куда-то вниз под откос, больно раня всю их осиротевшую семью острыми камнями бытовой реальности. Отец не выходит из запоев, она пашет на нелюбимой работе, умудряясь при этом учиться, но денег все равно не хватало, а Димку еще к школе готовить надо…
Невидимая иголочка кольнула где-то глубоко внутри, и девушку охватило дурное предчувствие. Словно дома произошло что-то очень нехорошее. Да не просто нехорошее, а плохое, очень плохое. Она еще раз набрала номер отца, но тот не отвечал.
Вера прибавила шаг и вскоре перешла на бег.
До дома оставалось совсем немного.
* * *
Олег Михайлович снял с мангала шампуры и отнес их к столу. После чего ненадолго поднялся в дом и вынес оттуда стопку отпечатанных листов и швырнул ее прямо на тлеющие угли. Бумага стала быстро съеживаться, чернея и похрустывая.
– Теперь это уже не нужно, – хмыкнул он, глядя на поднимающийся в небо сизый дым. – Эти нищеброды с Павлом в одной школе точно учиться не будут.
– Что это? – спросила Диана. Она начала снимать мясо с шампуров и раскладывать его по пластиковым тарелочкам.
– Детсадовские приятели нашего сына, – объяснил муж. – Выпускники.
Женщина понятливо кивнула. Муж как-то говорил ей, что собрал досье на всех детей, которые были в одной группе с их Павлушей.
«Я должен знать, с кем общается Павел, – говорил он. – Вплоть до их дедов и бабок».
Благодаря должности и необходимым связям Олегу удалось получить подробную информацию о родителях всех детей.
– Как ты думаешь, этот алкаш, которому ты сегодня врезал, не будет жаловаться? – поинтересовалась Диана, протягивая руку за кетчупом.
– Пусть жалуется, – беспечно отозвался Олег. Он подошел к колонкам и прибавил звук, после чего стал разливать водку. – Я даже могу тебе сказать, что будет с его заявлением.
– Ты вроде говорил, у этой семьи нет матери.
Олег кивнул.
– Ее убила собственная мамаша. То есть, бабка пацана.
– Ого! – поразилась пухлая женщина, сидящая рядом с Дианой.
– Я читал уголовное дело. Мать с пацаном поехали в деревню к бабке. А она какой-то сектантской хрени начиталась. Короче, зарезала дочь и закопала прямо на огороде. А мальчишку на чердаке держала. Почти полгода. А ментам сказала, мол, дочь с внуком вообще к ней не приезжали, где-то по дороге потерялись. Ладно, все это в прошлом.
– Тост? – улыбнулась накрашенными губами Диана.
– За дальнейшие успехи Павла! – провозгласил Олег Михайлович. – Ну, вздрогнем!
Гости чокнулись стаканами, выпили и накинулись на мясо.
– Как все это вскрылось? – с набитым ртом спросил мужчина с намечающимися залысинами, двоюродный брат Кашина-старшего. – Ну, то, что она собственную дочь мочканула?
– Старуха взяла мальчишку и вышла с ним из дома, – пояснил Олег. – Черт знает, что у нее на уме было. Добралась до станции, села на лавку и отдала богу душу. Потом у нее обыск провели, а в огороде труп нашли.
– С ума сойти, – протянула Диана, окуная кусочек мяса в кетчуп. – Мне этот мальчик сразу показался каким-то ненормальным.
– В уголовном деле была выписка детского психолога, – сказал Олег, хрустя соленым огурцом. – Прикиньте, все эти полгода сбрендившая карга читала парню «Гуси-Лебеди». По двадцать раз на дню. А ты говоришь – ненормальный. Ясен пень, ненормальный. Да и папаша у него того, – он повертел пальцем у виска. – Поэтому я Павла сразу предупредил, чтобы не давал спуску маленькому шизику.
Гости с напускным сочувствием покачали головами и тут же перешли на другую тему.
Через пять минут о случае с мальчиком и его убитой матери никто не вспоминал.
* * *
Подходя к подъезду, Вера бросила взгляд на окна. Темные, как наступившая ночь. Может, папа с Димой спят?
Девушка споткнулась о бордюр, чуть не вывихнув ногу. В сердцах чертыхнулась и заспешила к подъезду.
Лифт с гудением поднялся на пятый этаж и открыл двери, выпуская ее на лестничную клетку. Она ринулась к квартире. Ключ все время выскальзывал из рук, со звоном падая на пол. Наконец Вера открыла дверь и с колотящимся сердцем зашла внутрь.
* * *
Павлику снился странный сон. Будто он – трансформер. Нет, не полностью, а только снаружи. Внутри он оставался Пашей Кашиным, а внешне – Оптимус Прайм. А против него – Бамблби. Причем тоже не настоящий, а с лицом этого червяка Димки, любителя говенных сказок про несуществующих ящериц. Вот только вместо привычных пушек и пулеметов у его соперника правую руку заменяла какая-то уродская грабля, а левую – огромный топор в зазубринах.
«Ты меня дразнил» – рычит Димка-Бамблби. Павлик выпускает в него очередь из пулемета, отрывая выстрелами «граблю». Однако вместо ампутированной конечности у его противника тут же вырастает другая. Паша делает еще серию выстрелов – то же самое. Потерянные конечности Димки-Бамблби восстанавливались со сверхъестественной скоростью, быстрее, чем оторванные хвосты у ящериц.
«Тебе не убить меня» – хохочет Димка и вонзает «граблю» в плечо Паши. Слышится скрежет покореженного металла, перед глазами Павлика проносится сноп искр. Павлик кричит от боли и страха – грабля пробила металл, глубоко распоров его плечо. Димка, хохоча, подтягивает визжащего Павлика к себе и замахивается топором…
Паша проснулся, хныча и комкая простыню. Ему было страшно. Что за дурацкий сон?!
Он сел в кровати. Мотнул головой, как вылезшая из воды собака, стряхивая остатки сна. Интересно, сколько времени? Судя по всему, уже глубокая ночь. Он прислушался. С улицы доносилась музыка. Значит, гости еще веселятся. У них там, как сказал бы папа, наверняка сейчас сплошная порнуха.
Мальчик слез с кровати, наступив ногой на трансформер, и ойкнул, когда в подошву впилась острая деталь игрушки.
«Надо пописать» – подумал он, чувствуя, что еще вот-вот, и он надует в трусы.
Сунув ноги в тапки в виде пушистых собачек, Павлик неожиданно вспомнил случай в туалете. Тот самый, в детском саду. Тогда, когда к нему в кабинку кто-то собирался войти и скребся в дверь. Обливаясь потом, Паша держал дверь (внутренних замков в кабинках не было), а потом он услышал слова, смысл которых до него дошел только сейчас.
«Ты все напутал в сказке. Поменяй местами себя и Диму. Тогда будет правильно».
Надо же, он до сих пор все помнит. Только кто все-таки прошептал эту ерунду? И что значит «поменять»?
«Сказку, которую ты рассказывал в тихий час, Павлуша» – прозвучал в его мозгу чей-то ласковый и терпеливый голос.
Паша почесал затылок. Получается, если он поменяет, то тогда Димка спасает Иру, а его, Павлика, забирает Баба-яга… Наверное, у туалета была та самая Баба-яга, в которую переоделась Мария Сергеевна. Вот дура! Хотела его напугать! Ха!
Паша не хотел себе признаваться, что в то мгновение он действительно очень испугался.
«Это не Мария Сергеевна» – вдруг подумал мальчик, и по его спине заскользил морозный ручеек.
