случайное действие, выкроило для меня ещё пару секунд: беспорядочно махая ногами я зацепила фасад нижнего шкафчика и распахнула его как раз в момент, когда Барнабас ринулся на меня. В итоге он перевалился через него и, пока он летел прямо на меня, я перекатилась на бок и оттолкнулась в сторону ножа. Но опоздала. Он упал прямо на мои ноги. Он до безумия больно впился в мои бёдра цепкими, сильными пальцами. Возможно эта страшная боль или леденящий ужас, растекшийся по всему моему естеству, но что-то явно заставило меня вскрикнуть. Как раз в тот момент, когда мои пальцы обвили холодную стальную рукоятку литого ножа.
Я обернулась не до конца, лишь боком, но этого ракурса мне более чем хватило, чтобы всадить нож по самую рукоятку в бок наседающего на меня чудовища. Вот только это не сработало. Глаза дохлой рыбы лишь ещё больше расширились, едва не выпадая из своих орбит, а цепкие пальцы впились в мои бёдра с ещё большей силой. Казалось, ещё чуть-чуть и он прорвёт плотную джинсовую ткань и вопьётся в мою плоть своими безжалостными, нечеловечески сильными пальцами…
Прежде чем чудовище поняло, что я уже вонзила в него нож единожды, я вытащила из него своё оружие и ещё раз ударила им, на сей раз менее удачно – нож встретился с ребром и вошёл лишь наполовину. На лице-маске существа не отобразилось ни единой эмоции. Казалось, он ничего не чувствует, и кровь из его ран хлещет в пустую, не нанося ему никакого вреда. Однако он замер, словно прислушивался к собственной боли, которую никак не мог расслышать. И я замерла вместе с ним, стиснув зубы, чтобы не кричать воплем от беспощадной боли, от дикого страха.
Чудовище восседало на мне верхом и слушало-слушало… Я же слышала только своё надсадное дыхание и, кажется, эхо шагов приближающегося конца, которое, скорее всего, являлось банальным биением моего перепуганного до опасного предела сердца. Боясь пошевелиться, чтобы не потревожить внезапно замершее на мне чудовище, я максимально чётко осознавала, что это конец. Даже если он не убьёт меня, я, скорее всего, уже заражена. А это хуже, чем смерть. Это хуже чем всё, что я знала до сих пор…
Крик взорвал мои уши. Мне показалось именно так: взорвал. Чудовище, до сих пор тихо сидящее на мне, завопило так, как не вопил на этой земле ещё никто и никогда. Это был противоестественный, невозможный в природе вопль… Наверное, оно наконец почувствовало боль… Оно бросилось прямо на моё лицо. Наверное, оно целилось своими оскалившимися зубами в мою сонную артерию, течение крови в которой в эти последние секунды чувствовала и даже слышала я сама.
Я не помню, чтобы я вынимала нож из его тела, но я отчётливо увидела, как моя рука всаживает его глубоко в горло чудовища и перерезает его напополам: от неестественно увеличившегося кадыка к левому уху.
Кровь брызнула на мои руки, но я вовремя отстранила лицо, в животной надежде на то, что я всё ещё могу спасти себя от заражения, от участи самоуничтожения… Но даже после этого чудовище отказывалось издавать последнее издыхание. Хрипя, оно фантанировало кровью и продолжало сжимать мои бёдра, как вдруг раздался оглушительный хлопок. Сначала я подумала, что так звучит разрыв моего слетевшего с катушек сердца, потом, что хлопок раздался внутри чудовища, что внутри него что-то взорвалось, что-то поддерживающее в нём жизнь, потому что сразу после этого хлопка оно завалилось на бок, резко выпустив мои страдающие бёдра из своей мёртвой хватки. И только когда я увидела блеск начищенного чёрного пистолета и услышала знакомый голос, я поняла, что всё гораздо, гораздо прозаичнее.
– Теона! Теа! Ты как?! Ты в порядке?! – Тристан опустился на колени рядом со мной совершенно не боясь ни испачкаться в крови, ни перспективы заражения.
– Он вошёл через открытую дверь на террасу… – потерянным взглядом упираясь в высокий потолок, спустя несколько секунд отозвалась я неожиданно бесцветным тоном. – По-видимому, я забыла её закрыть.
– Ты не ранена?! Он не ранил тебя?!
– Тристан, послушай меня внимательно, – резко встав на локоть, я схватила племянника окровавленной рукой за чистую футболку. Поняла, что лучше бы я этого не делала, и сразу же отдёрнула её, но уже было поздно – футболка покрылась кровавыми разводами, на глазах принимающими странный металлический оттенок. – Слушай внимательно. Теперь не я – ты отвечаешь за Спиро и Клэр. Немедленно убирайтесь отсюда и ни при каких условиях не возвращайтесь! Не оборачивайтесь, едьте только вперёд, не заезжайте в города!..
– Ты должна ехать с нами!
– Я остаюсь.
– Теона, ты должна ехать с нами!!! – голос парня звучал на максимуме. Лучше бы он так не кричал: нас могут услышать дети. Нас могут услышать другие, такие же, как Барнабас, сейчас наверняка блуждающие в ещё не до конца успевшей проснуться округе, совсем рядом…
– Я остаюсь в городе! – выкрикнула я достаточно громко, чтобы до парня наконец дошло, и недостаточно громко, чтобы меня мог услышать кто-то за стенами этой ставшей внезапно страшной комнаты. – Я остаюсь в этом доме!
Во-первых, выстрел Тристана случайно пришёлся прямо в сердце того, что прежде было Барнабасом. Во-вторых, мы не можем сделать вывода, что именно попадание в сердце убило чудовище, потому как перед этим я нанесла ему два серьёзных ножевых удара и перерезала ему глотку. В-третьих, до безумия дикое желание человека выжить при любых условиях, как оказалось, может толкать его на жестокие поступки. Я поддалась уговорам Тристана. Пусть ему это и далось тяжело, но я поддалась.
Он закрыл выход на террасу, принёс мне мою одежду из спальни. Я быстро ополоснулась под душем практически ледяной водой, переоделась и… Снова уцепилась за свою жизнь мёртвой хваткой, как всего десять минут назад за мои бёдра цеплялся Барнабас Литтл. На бёдрах остались кровоподтёки, обещающие серьёзные синяки…
После холодного душа меня словно накрыло полотно благоразумия. Я никак не могла объяснить себе своё спокойствие и неожиданно вставший у руля моего разума здравый смысл, но факт оставался фактом – я начала мыслить гораздо трезвее, чем это было до столкновения с Барнабасом. Возможно, я наконец поняла, что происходящее правда. Человечество умирает.
Пистолет я оставила Тристану. На тот случай, если со мной начнёт происходить что-то неладное. Я настояла на выстреле в сердце, не требуя от него контрольного в голову – патроны необходимо беречь, и осознание этого у меня было уже сейчас. Да и зачем
