— А Харриет?
— Харриет стала для меня зеницей ока. Я старался обеспечить ей опору в жизни, воспитать в ней уверенность в себе, и мы с ней прекрасно ладили. Я относился к ней как к собственной дочери и был ей значительно ближе, чем родители. Понимаете, Харриет — это совершенно особый случай. Она была замкнутой — в точности как ее брат, — а в подростковом возрасте увлеклась религией, что выделяло ее среди всех остальных членов нашей семьи. Она отличалась одаренностью и острым умом. В ней сочетались высокая нравственность и твердость характера. Когда ей исполнилось четырнадцать лет, я был совершенно уверен в том, что не ее брат и не окружавшие меня посредственности в лице двоюродных братьев и племянников, а именно она ниспослана для того, чтобы в один прекрасный день возглавить концерн «Вангер» или, по крайней мере, играть в нем главную роль.
— И что случилось?
— Вот теперь мы подошли к истинной причине, по которой я хочу вас нанять. Мне хочется, чтобы вы узнали, кто из нашей семьи убил Харриет Вангер и уже почти сорок лет пытается свести меня с ума.
Четверг, 26 декабря
Впервые с того момента, как Хенрик Вангер начал свой рассказ, ему удалось поразить Микаэля. Тому пришлось попросить старика повторить только что сказанное, чтобы убедиться, что он не ослышался. Ни в одной из прочитанных им статей не имелось даже намека на то, что в самом сердце семейства Вангер было совершено убийство.
— Это произошло двадцать второго сентября шестьдесят шестого года. Харриет было шестнадцать лет, и она только-только начала учиться во втором классе гимназии. Та суббота стала самым страшным днем в моей жизни. Я перебирал весь ход событий столько раз, что могу по минутам проследить произошедшее в тот день — все, кроме самого главного.
Он повел рукой.
— Здесь, в этом доме, тогда собралось большинство моих родственников. Должен был состояться ежегодный омерзительный парадный обед, за которым совладельцы концерна «Вангер» встречались, чтобы обсудить положение дел семьи. Эту традицию ввел в свое время мой отец, и мероприятия эти чаще всего проходили более или менее отвратительно. Обеды прекратились в восьмидесятых годах, когда Мартин просто-напросто решил, что все связанные с концерном дискуссии должны вестись на обычных заседаниях правления или собраниях акционеров. Это лучшее из принятых им решений. Семья не устраивает подобных встреч уже двадцать лет.
— Вы сказали, что Харриет убили…
— Не спешите. Дайте мне рассказать о том, что произошло. Значит, была суббота и к тому же праздник с карнавальным шествием для детей, которое организовал в Хедестаде спортивный клуб. Харриет отправилась туда вместе с несколькими одноклассниками, чтобы посмотреть на праздничное шествие. Обратно в Хедебю она вернулась сразу после двух; обед должен был начаться в пять часов, и ожидалось, что она вместе с остальной молодежью семьи примет в нем участие.
Хенрик Вангер поднялся и подошел к окну. Жестом подозвал Микаэля и стал показывать:
— В четырнадцать пятнадцать, через несколько минут после возвращения Харриет, там, на мосту, произошла ужасная авария. Мужчина по имени Густав Аронссон, брат крестьянина из Эстергорда — усадьбы на краю острова Хедебю, — выворачивал на мост и лоб в лоб столкнулся с автоцистерной, направлявшейся сюда с топочным мазутом. Почему именно произошла авария, так до конца и не выяснили — обзор в обе стороны там прекрасный, — но оба ехали с превышением скорости, и то, что могло бы стать небольшим инцидентом, вылилось в катастрофу. Водитель автоцистерны, пытаясь избежать столкновения, вероятно, инстинктивно повернул руль. Он угодил в перила, и цистерна, свалившись набок, нависла над краем моста, с дальней стороны… Металлический столб вонзился в нее, точно копье, и оттуда забил легко воспламеняющийся мазут. Густав Аронссон сидел в это время, намертво зажатый в своей машине, и непрерывно кричал от страшной боли. Водитель автоцистерны тоже пострадал, но сумел выбраться наружу.
Старик на минуту задумался и снова сел.
— Харриет это несчастье непосредственно не коснулось. Однако оно сыграло особую и чрезвычайно важную роль. Когда подоспевшие люди стали пытаться помочь пострадавшим, возник полнейший хаос. Нависла угроза пожара, и поднялась страшная паника. Быстро стали прибывать полиция, «скорая помощь», служба спасения, пожарные, пресса и просто любопытные. Все собрались, естественно, с материковой стороны; здесь, на острове, мы изо всех сил старались вытащить Аронссона из разбитой машины, но это оказалось чертовски сложным делом. Он был накрепко зажат и серьезно травмирован.
Мы пытались высвободить его вручную, но ничего не получалось, кабину нужно было разрезать или распилить. Проблема заключалась в том, что нам нельзя было предпринимать никаких действий, способных вызвать хоть одну искру: мы находились посреди озера мазута, вплотную к перевернутой цистерне. Если бы она взорвалась, нам бы пришел конец. Кроме того, помощь с материковой стороны к нам подоспела не скоро: грузовик перекрывал мост, а перелезать через цистерну было все равно что перелезать через бомбу.
Микаэлю по-прежнему казалось, что рассказ старика хорошо отрепетирован и обдуман с целью его заинтересовать. Однако он не мог не признать, что Хенрик Вангер был отличным рассказчиком, способным увлечь слушателя. Зато он все еще не имел ни малейшего понятия о том, к чему эта история может привести.
— Особое значение этой аварии придает то, что следующие сутки мост был закрыт. Только в воскресенье вечером удалось выкачать оставшееся топливо, убрать автоцистерну и снова открыть мост для движения. В течение неполных двадцати четырех часов остров Хедебю был практически отрезан от внешнего мира. Перебраться на материк можно было только с помощью пожарного катера, который спустили на воду, чтобы перевозить народ из лодочной гавани на этой стороне в старую рыболовецкую гавань возле церкви. Несколько часов катер использовался исключительно спасателями — частных лиц начали перевозить только поздним вечером в субботу. Вы понимаете, что это означает?
Микаэль кивнул:
— Вероятно, что-то случилось с Харриет тут, на острове, и круг подозреваемых ограничивается находившимися здесь людьми. Своего рода загадка запертой комнаты в формате острова?
Хенрик Вангер иронично усмехнулся:
— Микаэль, вы даже не представляете, насколько вы правы. Я тоже читал Дороти Сейерс. Факты выглядят следующим образом: Харриет приехала сюда, на остров, примерно в десять минут третьего. Включая даже детей и неофициальные «половины», всего за день прибыло около сорока гостей. Вместе с персоналом и постоянными жителями здесь или поблизости от усадьбы находились шестьдесят четыре человека. Некоторые — те, кто собирался ночевать, — устраивались в близлежащих домах или гостевых комнатах.
Харриет раньше жила в доме через дорогу, но, как я уже говорил, ее отец Готфрид и ее мать Изабелла вели безалаберный образ жизни, и я видел, как она страдает. Харриет не могла сосредоточиться на учебе, и в шестьдесят четвертом году, когда ей исполнилось четырнадцать, я разрешил ей переехать сюда, ко мне. Изабелла увидела в этом удобный случай избавиться от ответственности за девочку. Харриет выделили комнату наверху, где она и прожила последние два года. Следовательно, сюда она и пришла в тот день. Мы знаем, что она встретилась с Харальдом Вангером — одним из моих старших братьев — и обменялась с ним несколькими словами. Потом она поднялась сюда, в эту комнату, и поздоровалась со мной, сказав, что хочет о чем-то поговорить. В тот момент у меня сидели несколько других членов семьи, и я не мог уделить ей время. Однако для нее это явно было очень важно, и я пообещал вскоре зайти к ней в комнату. Она кивнула и вышла через эту дверь. Больше я ее не видел. Буквально через минуту раздался грохот на мосту, и начавшийся хаос перевернул все планы на день.
— Как она умерла?
— Не торопитесь. Все гораздо сложнее, и необходимо рассказывать историю в хронологическом порядке. Когда произошло столкновение, люди все побросали и помчались к месту происшествия. Я был… полагаю, что я взял руководство на себя и в последующие часы был страшно занят. Нам известно, что Харриет тоже спускалась к мосту — несколько человек ее видели, — но из-за опасности взрыва я велел уходить всем, кто не помогал вытаскивать Аронссона из разбитой машины. На месте катастрофы нас осталось пять человек: мы с братом Харальдом, Магнус Нильссон — дворник из моей усадьбы, рабочий с лесопилки Сикстен Нурдландер, у которого был дом возле рыболовецкой гавани, и парень по имени Йеркер Аронссон. Последнему было всего шестнадцать лет, и мне по-хорошему следовало бы отправить его домой, но он приходился застрявшему в машине Аронссону племянником и как раз направлялся в город, поэтому подъехал на велосипеде буквально через минуту после происшествия.
