– Как приятно видеть тебя, братишка. Зайдем куда-нибудь, выпьем чая?
Всего-навсего.
– Да нет… Пожалуй, не стоит.
– Почему? – нахмурился он.
– Ну, хотя бы… – пробормотал я, закрывая рукой глаза от заходящего солнца, – хотя бы потому, что я не привык пить чай с призраками.
– Я не призрак, братишка.
– Ха!..
– Да нет же. Салман разве не сказал тебе?
– Салман?
– Да. Он хотел, чтобы мы встретились в ресторане, и это был бы сюрприз для тебя.
– Да… Салман говорил что-то… насчет сюрприза.
– Сюрприз – это я, братишка, – улыбнулся он. – Ты должен был встретиться со мной. Но ты ушел куда-то. Все ждали тебя, но ты так и не вернулся, так что я пошел искать тебя. А теперь это уже не сюрприз даже, а прямо испуг.
– Не говори так! – воскликнул я, вспомнив фразу Прабакера про сюрприз и испуг и все еще не в силах прийти в себя.
– Почему?
– Неважно. Черт, Абдулла… это какое-то наваждение. Этого не может быть.
– Я вернулся, – произнес он спокойно, слегка нахмурившись. – Я снова в Бомбее. Меня расстреляли полицейские. Ты знаешь об этом.
Он говорил рассудительным тоном. Я не замечал ничего вокруг – ни увядающего неба над его головой, ни прохожих – ничего, кроме этого видения. Призрак приподнял рубашку, продемонстрировав мне множество шрамов, заживших и заживающих ран, темных колец, мазков и завитушек на коже.
– Смотри, братишка, – сказал он. – В меня попало много пуль, но я выжил. Наши друзья выкрали мое тело из полицейского участка и увезли меня сначала в Тхану, а через два месяца в Дели. Я целый год провалялся в больнице. Это была частная клиника недалеко от Дели. Мне сделали несколько операций. Это был не слишком хороший год, Лин. А потом понадобился еще почти год, чтобы я пришел в норму, Нушкур Алла[172].
– Абдулла… – произнес я, обнимая его. Тело было сильное. Теплое. Живое. Я крепко держал его, сцепив руки за его спиной. Я чувствовал его ухо, прижатое к моему лицу, и запах мыла, исходящий от его кожи. Голос его переходил из его груди прямо в мою, как эхо океанских волн, резонирующее в плотном влажном песке на берегу. Закрыв глаза и прильнув к нему, я плыл по темной воде тоски, с которой я жил все это время, тоски по нему, по нам обоим. Сердце мое сжималось от страха, что я схожу с ума, что это лишь мое видение, кошмар наяву. Я цеплялся за него, пока он не высвободился мягко из моих объятий, продолжая держать меня за плечи.
– Все в порядке, Лин, – улыбнулся он. В его улыбке смешались любовь, ободрение и некоторое беспокойство, вызванное тем, что он читал в моих глазах. – Все в порядке.
– Ничего не в порядке! – проворчал я, отстраняясь от него. – Что за дела? Где ты был? Почему, черт побери, ты не сообщил мне?
– Я не мог.
– Чушь собачья! Как это не мог? Что за глупости?
– Не мог, – повторил он, взъерошив пятерней волосы, и прищурился, укрощая меня твердым взглядом. – Помнишь, однажды мы ехали на мотоцикле, и я увидел группу людей. Они были из Ирана. Я велел тебе подождать меня у мотоцикла, но ты пошел за мной, и мы подрались с этими людьми. Помнишь?
– Да.
– Это были мои враги. А также враги Кадер Хана. Они были связаны с тайной полицией Ирана, с новым Саваком.
– Подожди… – прервал я его, нащупывая за спиной парапет, чтобы опреться на него. – Давай закурим.
Я раскрыл портсигар, предлагая ему сигарету.
– Ты уже забыл? – расплылся он в улыбке. – Я не курю сигарет, братишка. И тебе не советую. Я курю только гашиш. У меня есть немного. Не хочешь?
– Ну уж нет, – рассмеялся я, закуривая сигарету. – Я не ширяюсь с призраками.
– У этих парней, с которыми мы дрались, были здесь кое-какие дела. В основном связанные с наркотой, но также с оружием и паспортами. И еще они шпионили за нами, за теми, кто бежал из Ирана от войны. Я тоже убежал во время войны с Ираком. Много тысяч иранцев перебрались сюда, в Индию, и много тысяч ненавидят аятоллу Хомейни. Эти шпионы работают на новый Савак. Они боролись против Кадера из-за того, что он помогал нам и моджахедам в Афганистане. Ты в курсе этих дел, братишка?
Я был в курсе. Иранская диаспора в Бомбее была огромной, и я знал многих, кто бежал из Ирана, оставив родину и семью, и пытался выжить здесь. Некоторые из них вступили в местную мафию, другие сформировали собственные банды, которые подряжались выполнять мокрые дела, становившиеся с каждым днем все мокрее. Я знал, что иранская тайная полиция засылает своих шпионов в их ряды, которые следят за беглецами и тоже не боятся замочить руки.
– Да, продолжай, – сказал я, вдыхая сигаретный дым.
– Когда эти шпионы стали доносить на нас Саваку, наши семьи в Иране очень пострадали. У многих полиция арестовала отцов, матерей, братьев. Они мучают людей в тюрьмах, пытают. Некоторые умерли там. Они замучали и изнасиловали мою сестру из-за того, что выведали обо мне. Они убили моего дядю, потому что семья не могла быстро собрать деньги, чтобы дать взятку. Когда я узнал об этом, то сказал Абдель Кадер Хану, что хочу оставить работу у него и сражаться с этими саваковскими ублюдками. Он попросил меня не уходить и сказал, что мы будем сражаться с ними вместе. Он пообещал мне, что поможет убить их всех.
– Кадербхай… – произнес я, продолжая дышать дымом.
– И мы с Фаридом нашли некоторых из них с помощью Кадера. Сначала их было девять. Мы нашли шесть. С ними покончено. А трое осталось. И эти трое знали кое-что о нас – они знали, что в совете есть предатель, человек, очень близкий к Кадер Хану.
– Абдул Гани.
– Да, – сказал он и, отвернувшись, плюнул при упоминании этого имени. – Гани был из Пакистана, он имел много друзей в пакистанской тайной полиции, Ай-Си-Ай. Они тайно сотрудничают с новым иранским Саваком, с ЦРУ и Моссадом[173].
Я кивнул, вспомнив, как Абдул Гани сказал мне однажды: «Секретные службы всех государств сотрудничают друг с другом, Лин, и это их самый большой секрет».
– Так что пакистанская разведка поделилась с иранской своими сведениями о том, что происходит в совете Кадер Хана.
– Да, через Гани. В Иране были очень обеспокоены потерей шести своих ценных агентов. Их тела так и не нашли. Трое оставшихся вошли в контакт с Абдулом Гани. Он подсказал им, как заманить меня в ловушку. В это время, как ты помнишь, мы не знали, что Сапна работал исключительно на Гани и собирался выступить против нас. Кадер не знал этого, и я не знал. Если бы я знал, я бы собственноручно изрубил этого Сапну и его подонков на куски и кинул их в яму Хасана Обиквы. Но я этого не знал. Там, около Кроуфордского рынка, иранские шпионы сидели в засаде и, находясь недалеко от меня, стали стрелять по полицейским. Копы решили, что это я стрелял, и открыли ответный огонь. Я понял, что меня сейчас убьют, вытащил пистолеты и тоже начал стрелять. Остальное ты знаешь.
– Не все, – проворчал я, – совсем не достаточно. Я был там в тот вечер в толпе у полицейского участка. Толпа бесновалась. Все говорили, в тебя попало столько пуль, что твое лицо было не узнать.
– Ну, крови было много, но люди Кадера узнали меня. Они спровоцировали беспорядки в толпе, подобрались вместе с ней к полицейскому участку, схватили меня и увезли в больницу. Кадер послал туда машину с доктором Хамидом – помнишь его? – и они спасли меня.
– Я встретил там Халеда. Это он вытащил тебя оттуда?
– Нет, Фарид. Халед был в толпе и подстрекал ее.
– Палочка-выручалочка вывез тебя? – воскликнул я в изумлении от того, что Фарид ничего не сказал мне об этом, когда мы несколько месяцев работали вместе. – Он все это время знал, где ты?
– Да, Лин. Если тебе надо поделиться с кем-то секретом, доверь его сердцу Фарида. Он мой брат теперь, лучший из всех после смерти Кадера. Не считая Назира, конечно. Не забывай об этом, Лин. Фарид лучший из всех них.
– А что было с тремя иранскими агентами после того, как тебя расстреляли? Кадер отомстил им?
– Нет. Когда Абдель Кадер уничтожил Сапну с его дружками, иранцы сбежали в Дели.
– Одному из бандитов Сапны удалось скрыться. Ты знаешь об этом?
– Да. Он тоже переехал в Дели. Когда я встал на ноги два месяца назад – еще не совсем поправился, но драться уже мог, – я стал искать этих четырех и нашел одного из иранцев. И прикончил его. Так что теперь их трое – двое шпионов из Ирана и один из банды Сапны.
– Ты знаешь, где они?
– Здесь, в городе.
– Ты уверен?
– Я уверен. Поэтому я сюда и вернулся. А сейчас, братишка, мы должны вернуться в отель. Салман и все другие ждут нас. Они хотят отпраздновать встречу и будут рады, что я нашел тебя. Они видели, как ты ушел несколько часов назад с красивой девушкой и сказали мне, что я тебя не найду.
– Это была Лиза, – сказал я, невольно оглянувшись на окна спальни на втором этаже. – Ты… хочешь увидеться с ней?
