Ознакомительная версия.
– Извините, ребята, но я сегодня очень занят! – слегка подрагивающим голосом заявил он. – Нельзя ли ближе к делу, или давайте отложим разговор на завтра!
– Чем же ты занят, дорогой? – с великолепно разыгранной ленцой поинтересовался порученец.
– Свидание с любимой женщиной! – зыркнув на циферблат, непринужденно соврал оптовик, попытался по-новой улыбнуться и... застыл, разинув рот. В лоб ему уставилось дуло пистолета Рептилии. Палец пахана мелко подрагивал на спусковом крючке.
– Нам прекрасно известна твоя «любимая женщина», вернее – четверо любимых чурок мужского пола, – тихо, раздельно произнес Кретов. – Ты собираешься передать им два мешка пластита общим весом порядка ста шестидесяти килограммов. Пластит предназначен для взрыва многоквартирного жилого дома. «Черные» прибудут с минуты на минуту! Вот ты и вертишься как уж под вилами! Па-а-адла!!!
Розовенькая упитанная мордочка Басовского приобрела цвет цементного раствора. Толстенькие короткопалые ручонки задрожали. Остренький носик покрылся испариной.
– Боишься, сукин сын! – злорадно констатировал Иван, поднимаясь из-за стола и приближаясь вплотную к оптовику. – Не хочешь небось подыхать?! Но придется!
– Не-е-ет!!! – пискнул Александр Ефимович. – Не надо! Умоляю!!! Я же вам крайне полезен! Ежемесячно солидный куш отстегиваю! И во многом благодаря чеченцам. – Внезапно бухнувшись на колени, торгаш зачастил: – Они неплохо платят за услуги! Убив меня, вы автоматически лишаетесь солидного стабильного дохода!.. И-и-и-и!!! – Порученец резко ударил Басовского носком ботинка по почкам, и торопливая речь оптовика сменилась верещанием ушибленного поросенка.
– Твои деньги пахнут кровью! Нам они не нужны! А вот отрезанная да заспиртованная в банке курчавая башка сгодится в качестве сувенира! – Голос Рептилии был поистине страшен. От неподвижного взгляда пахана веяло могильным холодом. Белое застывшее лицо напоминало маску смерти. Уткнувшись лбом в пол, Александр Ефимович разразился бурными рыданиями, икая, взвизгивая и тоненько похрюкивая. Выпяченный кверху пухлый зад трясся словно желе.
– Обожди, Витя, не стреляй, – поняв, что «фрукт созрел», громко сказал я. – Барыга может еще понадобиться!
– Конечно!!! Обязательно!!! Всенепременно!!! – подняв зареванную рожицу, с надеждой залопотал коммерсант. – Заплачу сколько пожелаете!
– Глохни, гнида! – отрезал я. – От тебя требуется совсем другое! Прочисти уши и старательно запоминай: когда подъедут твои черножопые приятели, ты спокойно, без нытья и без визга пригласишь сюда руководителя группы по имени Ширвани. Остальные пускай обождут во дворе, у третьего от ворот ангара. И не дай бог вздумаешь хитрить! «Черных» мы однозначно замочим (склад окружен плотным кольцом наших людей), а вот тебя, подонка, ждет такая ужасная участь!.. Гм-м, пожалуй, не стоит заранее вдаваться в подробности. Иначе ты того гляди загнешься от нервного шока! Усвоил, шушера?
– Да, да, усвоил! Не извольте беспокоиться! – часто шмыгая носом, суетливо подтвердил Басовский. – Все исполню в лучшем виде!
– То-то же, – проворчал я и посоветовал: – Утри харю, чмошник, да глотни коньячка для храбрости!
Жадно осушив две рюмки подряд, оптовик немного успокоился. Даже вновь порозовел. Согласившись заманить террористов в ловушку, он, вероятно, рассчитывал на снисхождение... Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Александр Ефимович снял трубку, а я нажал на аппарате специальную кнопку, приводящую в действие устройство, позволяющее слышать обе стороны.
– Прибыли люди за товаром, – лаконично сообщил узкоглазый охранник.
– Пусть старший зайдет ко мне в кабинет, а остальные подождут у «мыльного» ангара, – относительно твердо распорядился Басовский.
– Эй, колобок! Это что за номера?! – спустя десять секунд услышал я сердитый голос Ширвани, очевидно, выхватившего у охранника трубку. – На хрена волынку тянешь?! Уговор предельно ясен: заезжаем, загружаемся да отваливаем. Времени в обрез!
– Поступили новые указания от шефа, – следуя моим инструкциям, весьма убедительно солгал оптовик. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Необходимо срочно переговорить с глазу на глаз. Таков приказ. Хочешь, выполняй – хочешь, нет. Отвечать придется тебе!
– Ладно, жди! – хмуро буркнул чеченец, вешая трубку.
– Спрячьтесь в смежной комнате, – доставая из кармана длинный шелковый шнурок и становясь сбоку от дверного косяка, сказал я Витьке с Иваном. – Разберусь самостоятельно, без пролития крови. А ты, толстый, усаживайся за стол, обложись бумагами да изображай счастливую рожу... Живее, мать твою!!!
По прошествии нескольких минут на лестнице послышались упругие шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник среднего роста поджарый мужчина в точно такой же, как у меня, кожаной куртке, с «макаровым-особым» в правой руке. Видимо, в последний момент террорист все же заподозрил неладное. Шагнув вперед, он настороженно уставился на кофейное блюдечко с забытым Рептилией дымящимся окурком, учуял подвох (господин Басовский, оберегая здоровье, не курил), вскинул пистолет, но... было слишком поздно! Я молниеносно захлестнул на горле Ширвани удавку, одновременно с силой всадив ему колено в позвоночник. Чеченец умер быстро, беззвучно и практически безболезненно[45].
– Первый! – сказал я, отшвырнув от себя труп и подняв выпавшее из руки мертвеца оружие. – Иван, покарауль господина барыгу. Мы же займемся остальными... Я отвлеку внимание чурок, ты, Витя, зайдешь с тыла...
* * *
Снаружи разгуливал вовсю холодный осенний ветер. В отдалении виднелись пестрящие огоньками освещенных окон многоэтажные коробки жилых домов. Высоко в небе висела унылая ущербная луна (шли последние сутки октябрьского полнолуния 1999 года). Неподалеку от конторы высились большой штабель кирпича и груда песка. Наверное, Александр Ефимович планировал провести в своем хозяйстве какие-то строительные или реставрационные работы... Раздосадованные непредвиденной задержкой, Лечо, Махмуд и Мустафа нетерпеливо переминались с ноги на ногу возле указанного им ангара.
– Паршивый скатын! – уловил я обрывок возмущенной реплики Махмуда, адресованной, судя по всему, Басовскому.
– Нэкрасиво получаэтся! – вторил азербайджанцу таджик Мустафа (чеченец Лечо, подобно покойному Ширвани, изъяснялся по-русски без акцента).
– Лечо, пойди сюда! – предусмотрительно держась в тени и старательно имитируя интонации задушенного мной главаря, негромко позвал я по-чеченски. Одна из фигур послушно направилась ко мне, не дойдя десяти метров, замерла в изумлении и, получив пулю в сердце, свалилась на землю. Махмуда с Мустафой уложил выстрелами в спину подкравшийся сзади Рептилия.
– Отпрыгались, козлы!.. – сунув за пазуху ствол, облегченно вздохнул он. – Хвала всевышнему, ты додумался установить в хате микрофоны, иначе... представить страшно! Порядка трех сотен людей безвинно бы погибли[46].
– Точно, – поддакнул я и, заметив проржавевшую крышку заброшенного канализационного люка, предложил: – Давай спрячем дохлятину. Не стоит «джигитам» тут валяться. Вдруг чье-нибудь внимание привлекут, допустим, «узкопленочного» охранника с проходной?
– Резонно! – согласился Кретов.
Вооружившись найденной в машине террористов монтировкой, он с трудом, провозившись не менее пяти минут, открыл люк. Я напихал под одежду убитых кирпичей. Затем мы подтащили трупы к смердящей дыре, по очереди сбросили их вниз и, неплотно прикрыв крышку, вернулись обратно в кабинет Басовского. Там ничего не изменилось. Трусливо таращась на пистолет в руках Ивана, коммерсант дробно стучал зубами, а порученец Рептилии, судя по выражению его лица, героически боролся с искушением «собственноручно удавить курву».
– Возьми жмурика, – небрежно указал Витька на мертвого Ширвани. – Заверни... ну хотя бы в скатерть, отнеси к известному тебе ангару и спусти в канализационный люк. Предварительно утяжели тело кирпичами. Крышку намертво утрамбуй. Далее, используя карманный фонарь, разыщи на земле следы крови, присыпь их землей, песком и... и припороши табаком[47]. Действуй, Ваня, не канителься!
– Тэ-э-э-эк!!! – когда порученец, неся на плече упакованного в скатерть чеченца, вышел из комнаты, протянул Рептилия, окидывая Басовского взглядом голодного каннибала. – Теперича, субчик-голубчик, займемся непосредственно тобой. Для начала отрежем яйца. – Кретов зашарил по карманам, притворяясь, будто ищет нож. Александр Ефимович в ужасе закрыл лицо ладонями, втянул голову в плечи и задрожал как осиновый лист.
– Погодь, Витя! – начиная заранее оговоренную игру «в злого и доброго следователя», попросил я Кретова. – Пускай лучше торгаш ради облегчения своей дальнейшей участи немножко с нами пооткровенничает. Надеюсь, Ефимыч не против?
Ознакомительная версия.
