Ознакомительная версия.
Я коротко описал внешность владельца «Подготовительных курсов».
— Это он, но… — Полухин наморщил лоб. — Погоди, Громов живет на Пречистенке, вот адрес. Квартира — двести метров, круглосуточная охрана, подземный гараж. На кой ему твое Выхино?
— Выясняй. — Я пожал плечами. — Интересный вопрос, на кой этому жуку понадобилась однушка в спальном районе. Но зачем-то приобрел. Часто там бывает. И сейчас тоже там.
Здесь Полухин вообще чуть не подпрыгнул.
— Откуда ты знаешь, что он сейчас там?
— Агента приставил. — Я подмигнул. — Ладно, завязываю тебя интриговать. Просто мне повезло. У нас на первом этаже живет полупарализованная старуха, Ираида Кондратьевна. Целыми сутками сидит на кухне у окна и смотрит: кто пришел, кто ушел. Это у нее навроде телевизора. Я после того как с тобой поговорил решил к ней наведаться. Она меня любит, я ее курить научил. — Врать нужно нагло, с ненужными деталями. Тогда верят. — Старушка мне и рассказала, к кому фифа-брюнетка похаживает. К Громову из девяносто второй. Про то, что у Громова какие-то курсы на Малой Дмитровке, я тоже от Ираиды узнал. Она кладезь информации. Сейчас бабуля сидит и надзирает. Если Громов уйдет — позвонит. На твоем месте я бы его сразу брать не стал, а установил наблюдение. Человек серьезный, и дела у него серьезные.
— Само собой, — озабоченно сказал Полухин и потушил сигарету. — Дай номер твоей Кондратьевны.
— Не будет она с тобой говорить. Она чужим не доверяет. Если что, позвонит мне, а я тебе. Давай, Полухин. Торопись. Третий подъезд, седьмой этаж, справа. Синие занавески. Первым делом поставь наружную прослушку через вибрацию стекол — и паси. Не мне тебя учить.
Полухин едва со мной попрощался — еще не дойдя до двери, уже что-то бубнил в трубку.
Я малость расслабился, а то от напряжения даже в животе закололо.
Теперь у меня было достаточно времени, чтобы разобраться с мистером Громовым. Минимум несколько часов. Пока Полухин бумажки на наблюдение оформит, пока техникой загрузится, пока доедет, пока аппаратуру установит. Вламываться в квартиру он не станет. Да и побоится связываться с таким волчиной. Особо опасных преступников лучше свинчивать на улице.
Девяносто вторая квартира на седьмом этаже — это моя. Я там специально для Полухина глушилку поставил, в свое время с работы упер. Глушилка снимает вибрацию со стекол –невозможно слушать шумы в помещении, если нет жучков. Полухина такая предосторожность со стороны липового Громова должна сильно заинтересовать.
До Малой Дмитровки я дошел минут за десять. Рези в животе стали сильней. Очень мне это не нравилось. Неужели капли все-таки нейтрализовали анестезирующий эффект сулажина? Но голова работала нормально и руки не дрожали, а это главное. И всё же следовало поторапливаться. Не дай бог скрутит — тогда всё пропало.
Войдя во двор, я вздохнул с облегчением. «Порше» был на месте — не там, где вчера, а чуть поодаль. Значит, Громов уезжал и вернулся. Он здесь!
Соваться прямо в дверь не стоило. Мое появление насторожило бы убийцу, а человека с такой биографией можно взять только врасплох.
Сбоку, чтоб не попасть в обзор камеры наблюдения, я приблизился к двери. Открыть замок ничего не стоило, это я умею. Но наверняка сработает датчик.
Я вспомнил, что вчера, когда я шел к Ланиному «ауди», громовская машина хрюкнула. На ней установлена чуткая сигнализация. Отлично!
На асфальте валялась пивная бутылка. Я прицелился, запустил ею в «порше».
«Уи-уи-уи-уи!» — немедленно заверещал немец. Ну-ка, кто выскочит — сам или помощник?
Выбежал лысый. Я проскользнул в дверь, пока она не закрылась. По лестнице спустился бесшумно. В коридоре вжался в стену.
— Что там с машиной, Влад? — донесся голос Громова.
Из кабинета с открытой дверью. Метров шесть до нее было.
— Бутылкой? — переспросил Громов. — Сверху откуда-нибудь? Из окна? …Ладно, сейчас выйду. Разберемся.
Я нырнул обратно, в закуток перед лестницей. Ударил себя кулаком под дых, чтобы заглушить боль. В другой руке у меня был электрошокер.
Быстро приближающиеся шаги. Раз, два, пора!
Получи, сволочь!
Громов повалился, как паинька. Смачно стукнулся затылком о линолеум. Я не удержался — еще и приложил его пару раз ногой, хотя он сейчас ударов и не чувствовал.
Не прошло минуты, а голубчик уже сидел, прикрученный к креслу. Пасть заклеена скотчем. Я экипировался как следует, ничего не забыл.
Теперь нужно дождаться, когда вернется лысый Влад, и можно приступать к беседе.
Ассистент появился не сразу. Сначала у Громова в кармане зазвонил телефон. Умолк. Снова зазвонил. Наконец на лестнице послышались шаги.
— Иван Сергеевич! Вы где?
Заглянул в кабинет, охнул. Два раза. Сначала от удивления, когда увидел своего шефа. Потом от удара ребром ладони по затылку.
Влада я пристроил рядышком, на стуле. Тоже по всей форме: связанного, с залепленным ртом.
Как раз и Громов очухался. Вытаращил на меня глаза, замычал.
— Картина Репина «Не ждали»? — сказал я ему. — Не думал, что я так быстро тебя срисую?
Если бы не спазмы, раздиравшие всё нутро, я был бы на седьмом небе.
— На свете есть справедливость. — Я вынул пистолет. Заныкал на одном обыске еще два года назад. Как чувствовал, что пригодится. — Сейчас ты в этом убедишься. Сколько бы ты выручил за квартиру Ланы Каратаевой? Полмиллиона? Даже меньше, ведь она тебе не родственница, пришлось бы платить налог на наследство. На всем свете столько денег нет — вот какая это была женщина. А ты ее мучил страхом, оставил от нее одно мокрое пятно. За это надо было бы тебя не сразу прикончить.
Я приставил ствол к его животу — в том же месте, где у меня разгорался костер. Потом прицелился в колено. В заклеенный рот. Громов часто мигал и всё порывался что-то сказать.
— Ладно. Я не такой зверь, как ты. — Дуло ткнулось ему в лоб. — Умрешь быстро. Но сначала ответь на один вопрос… Я вот чего в толк не возьму. Лана не была больна. Как ты затащил ее в свои сети? Почему она завещала тебе имущество? — Я наполовину отодрал скотч. — Говори правду, не то по ушам надаю. Больно.
Громов быстро заговорил:
— Вы ошибаетесь, Николай! Пожалуйста, успокойтесь! У вас галлюцинации! О каком пятне вы говорите? О каком завещании? Никуда я Каратаеву не затаскивал! Я познакомился с ней, когда был в гостях у друзей. Она стала вешаться мне на шею, но я не люблю навязчивых женщин. Потом она появилась здесь, на курсах. Выяснила у общих знакомых, чем занимаюсь. Пришла, прикинулась смертельно больной. Но я профессионал, меня одурачить трудно. Я попросил ее уйти. Однако от психопаток такого склада отделаться непросто. Они впиваются намертво…
Дальше я его враки слушать не стал. Он еще смеет оскорблять память Ланы подлой ложью! Я залепил Громову рот и, как обещал, с размаху врезал по ушам. Он взвыл. Но вряд ему было больнее, чем мне. Я глотнул воды из графина. Сжигавший меня огонь от этого не утих.
— Галлюцинации, говоришь? И это тоже?
Я сунул ему ксерокс Ланиного завещания, выпросил у Полухина. И потом, с наслаждением, всадил Громову пулю меж выпученных глаз.
Рукав забрызгало кровью. Труп опрокинулся вместе с креслом.
Ассистент засучил ногами по полу, пытаясь отодвинуться от меня на своем стуле. На голом скальпе выступили капли пота. Вероятно, холодного.
— Надо бы и тебя грохнуть, — сказал я. — Ты наверняка у него в доле.
Влад отчаянно замотал головой.
— Ладно, живи. Расскажешь, что тут было… Хотя нет, наврешь с три короба…
Зажимая рукой брюхо, я набрал номер Льва Львовича.
— Всё… Загибаюсь. Разрывает! Сделайте что-нибудь.
Он выругался.
— Я же предупреждал! Зачем тебе это понадобилось? Подумаешь, сознание подплывало! А теперь боль ничем не остановишь!
— Остановишь, — сказал я сквозь зубы. — Вы знаете, как. Вы обещали! Я готов. Я не боюсь. Пожалуйста! Иначе я мозги себе вышибу. Прямо сейчас! У меня пистолет в руке.
Лев Львович тяжело вздохнул.
— Эх, Николай, Николай. Сулажин у тебя при себе?
— Да.
— Проглоти шесть таблеток. Воды побольше. Скоро отпустит… Но это всё, ты понял?
— Понял, понял.
Я жадно насыпал в рот пилюли, запил водой. Снова схватил трубку.
— Долго еще? Мочи нет!
— Недолго. Рассасывание почти мгновенное. Две-три минуты. Потерпи… Ты вот что. Сядь или лучше ляг. Включи громкую связь. Я буду с тобой до конца.
Лег я на пол, больше было некуда. Мобильник положил рядом. Разговор с Львом Львовичем, как всегда, подействовал на меня успокоительно. А может быть, уже заработала сверхдоза сулажина.
— Расслабься. Ничего не бойся, — звучал возле уха печальный голос. — Через некоторое время у тебя наступит одеревенение мышц, ты не сможешь говорить. Слух отключится позже. Поэтому просто лежи и слушай.
— Нет, Лев Львович, это вы меня слушайте. Мне сейчас не психологическая поддержка нужна. Я хочу, чтобы вы всё запомнили и рассказали следователю. Его фамилия Полухин. У меня тут свидетель, но он лицо заинтересованное. По нему самому тюрьма плачет. Ничего, Полухин с ним разберется…
Ознакомительная версия.
