— Ликантроп, — повторил я. — Не знаю. То, что они вроде бы пахнут по-звериному, это всё из разряда относящихся до них суеверий, как и то, что они покрываются шерстью и отращивают себе клыки. Но у собак особые чувства, нам недоступные. Не исключено, что собака способна учуять нечто вроде… вроде подобного сумасшествия.
— Возможно, «оно», кем бы ни было, приблизилось к дому с желанием убить Бака, но собака его отпугнула; оно вернулось на дорогу и встретило там Фоули, и тогда…
— Не называйте его «оно», — сказал я. — А то меня мороз подирает по коже. Ликантроп — всё человек; «он» или «она». Хоть обезумевший.
— Как его по буквам? Мне бы тоже не мешало повысить образование.
При этих словах шериф вынул из карманов какой-то старый конверт и карандаш и записал слово «ликантроп», которое я продиктовал ему по буквам. К этому времени мы уже въехали в город, и я спросил его, где он хочет, чтобы я его высадил.
— Полагаю, Корделл уже вернулся в свой офис, — сказал шериф. — А если и нет, то до моей конторы от него всего квартал. Хочу дать ему эту землю; пусть посмотрит, содержится ли в ней кровь.
Я взглянул на свои часы; ещё не было и часа, так что я решил пойти с ним. Ведь я был столь же заинтересован в анализе этой горсти земли.
Корделл был у себя; он только что пришёл. Развернув конверт, он взглянул на нашу землю и произнёс:
— Если здесь только следы крови, то для того, чтобы их обнаружить, понадобится некоторое время. Но если это то, что вы думаете, — земля, пропитавшаяся кровью, потому что на ней была целая лужа этой жидкости, — я скажу вам об этом уже через пять минут.
Шериф выразил намерение подождать; я ему вторил, но прибавил просьбу воспользоваться телефоном и получил разрешение.
Корделл исчез в какой-то задней комнате, я же позвонил Эмори. Трубку поднял Рэнди, немедленно передавший её своему хозяину.
— Прошу прощения, мистер Эмори, но прибыть к вам в первую половину дня я так и не смог, — начал я. — Тут кое-что произошло. Когда же мы увидимся? Вечером вы будете дома?
— Непременно, Эд, — ответил Эмори. — Буду дома весь вечер. В котором часу мне вас ожидать?
— Не договориться ли нам опять на девять? Мы ужинаем с миссис Бемисс, и мне хотелось бы иметь время сперва кое-что обсудить с ней.
— Прекрасно, только постарайтесь больше не натыкаться на мертвецов, хорошо?
— Обещаю. Если и наткнусь — пройду мимо.
Повесив трубку, я увидел, что Кингмэн занят чтением энциклопедического тома, который он перед этим снял с одной из многочисленных книжных полок. Заглянув ему через плечо, я заметил ключевые буквы «ЛИ» в углу страницы, которую он изучал — иными словами, он проверял те сведенья, которые усвоил от меня по ликантропии. Я и сам не прочь был бы об этом почитать, но делать это через шерифово плечо не стал. Я ведь смогу прочесть о ликантропии и позже, в библиотеке, если только шериф не отложит тома до того, как коронер к нам вернётся.
Но коронер справился быстрее, не прошло даже пяти обещанных минут.
— Всё в порядке: это кровь, — объявил он. — Ваша земля вся пропитана кровью. Где вы её набрали?
Кингмэн рассказал ему, а затем спросил:
— Не можешь ли сказать — это кровь Фоули Армстронга?
Корделл уселся за свой стол — на стул, способный вращаться.
— Думаю, я мог бы сказать… если бы имел образец крови Фоули для сравнения. Но только где его взять? Сейчас ему и самому чертовски этого не хватает.
Вид у Кингмэна был озадаченный, и я предложил:
— Можно попытаться достать образец его крови у него дома. Я имею в виду — у него могла пойти кровь носом, он приложил платок, и этот платок ещё не постиран; он мог порезаться во время бритья, и немного крови осталось на полотенце — ну и ещё что-нибудь подобное.
— Джек, стоит попытаться, — отвечал шериф. — И если ты не добудешь образца, посмотрим, нельзя ли будет выяснить у миссис Армстронг, не записана ли где-нибудь группа крови её мужа. В армии он служил, нет?
— Не-а. Слишком юн для одной войны, слишком стар для другой.
— Это плохо. Армейская метрика содержала бы его группу крови. Выясни, не делалось ли ему переливаний, либо не состоял ли он в донорах. В обоих случаях записи в медицинской карточке должны содержать группу крови.
— Но ведь вы не сможете идентифицировать кровь по одной лишь записи о группе крови, — спросил я, — не так ли?
Корделл развернулся на своём вращающемся стуле, чтобы обратиться ко мне лицом.
— Зато если кровь окажется не того типа, мя сможем это установить. Группу крови из этой земли я установить могу, хотя ещё не сделал этого. Назовём её «группа Б». Тогда, если мы выясним, что у Фоули «группа А», мы будем знать, что тело, виденное вами на Дартаунской дороге, — не его.
— И это, — сказал я, — будет уже кое-чем. У нас всё ещё останется пропавший труп. С другой стороны, если вы установите, что эта кровь и кровь Фоули — одной и той же группы, это усилит подозрения, что виденное мной тело всё же принадлежит Фоули, ведь так?
— Так, разумеется. Особенно если это окажется кровь одной из редких групп.
— Послушай, док, — вмешался Кингмэн. — Надеюсь, одну вещь ты всё же выяснил. Это — человеческая кровь, не так ли?
— Да, человеческая.
— Вот и отлично. Тогда я посмотрю, что можно будет получить у Армстронгов. Я ведь всё равно обязан переговорить с миссис Армстронг. Теперь, как насчёт результатов осмотра? Ты ведь собираешься исследовать останки?
— Естественно, — ответил Корделл, — однако всё, что я смогу записать в графе «Причина смерти» — это «неизвестна». Если рассказ Хантера правдив — а персонально я не вижу причин сомневаться в этом, — то причиной смерти является разрыв шейной вены. Но даже Господь Бог со всеми его ангелами не сможет определить это по одному лишь скелету. Впрочем, Джек, я позаботился о том, чтобы стоматолог, лечивший Фоули, всё же произвёл официальное опознание. Когда вы уехали, Джеб припомнил слова Фоули, что это доктор Робертс сделал ему мост, так что об этом вы у миссис Армстронг можете не спрашивать.
Кингмэн кивнул и поднялся; мы с ним вышли. На улице он отверг моё предложение подбросить его до конторы, говоря, что ради одного квартала не стоит и напрягаться.
— Тебе придётся выступить свидетелем на разбирательстве, — сказал он. — Свидетельские показания мы можем записать и завтра, пока они свежие. Я дам тебе знать, где и когда, сразу как его назначат.
Я чувствовал себя прекрасно, удобно припарковавшись у входа в библиотеку и забежав к себе в отель, чтобы освежиться. Дело шло к тому, что я разрешил загадку трупа с Дартаунской дороги; то есть разрешил, насколько это было в моих силах. Моя единственная задача состояла в том, чтобы доказать, что я на самом деле обнаружил чей-то труп, и выходило, что мне это удалось. Я даже и дальше продвинулся, выяснив, кто это был. А уж почему Армстронга убили, кто это сделал или что, было всецело заботой шерифа, а уж никак не моей. Так я тогда думал.
И ещё я умиротворил шерифа Кингмэна до такой степени, что мы могли общаться, не сверкая друг на друга глазами. Он мне по-прежнему не нравился, и я знал, что и сам не нравлюсь ему, но со временем, возможно, мы смогли бы обсудить тот факт, что у него есть дочь. А моя поездка в Чикаго и обратно показала мне, что дорога не столь уж и дальняя, коли ездить не поездом. Если меня не погонят из агентства Старлока, я смогу купить какой-нибудь драндулет и каждое утро ездить на работу из недальнего городка.
Я избавился от золы в отворотах брюк, в складках одежды и в обуви. Было ещё только без четверти три, но я всё равно отправился в библиотеку. Молли Кингмэн там ещё не показывалась.
Я вернул книгу по радио, и библиотекарша отдала мне залог; затем я отошёл к одному из столиков, откуда мог бы видеть дверь. Но тут до меня дошло, что нельзя же вот так сидеть, ничего не читая, а потому я направился к полкам. Там я начал наугад брать книги, пока не вспомнил, что есть один предмет, по которому мне следует поднабраться сведений. Да, я прочёл Кингмэну лекцию по ликантропии, но в действительности всё, что я о ней знал, было лишь значением этого слова.
