услышал стук каблуков бегущих к машине людей. Его оглушили чем-то тяжелым. Поволокли в подворотню… Смутные голоса, хлопанье дверцей, звук запускаемого мотора. Он шевельнулся и тут же получил новый удар по голове…
Очнулся он в полутемном подвале без окон, с узкой дверью в углу, пригодной разве что для того, чтобы протиснуться в нее боком. Тускло горела лампочка.
Несколько часов он провел в неудобной позе с прикованными к стене руками. Ноги от долгого стояния сначала болели, потом потеряли чувствительность. Стас иногда пытался согнуть их в коленях, но тогда железные наручники, вмурованные в стену, начинали больно врезаться в кисти рук.
Во второй половине дня, во всяком случае, так ему казалось, лампочка в его камере замигала и, погасла. В кромешной тьме обостренный слух Стаса различил крики и беготню. Где-то у него над головой стучали кованые каблуки, хлопали двери. Эта суета напоминала зал ожидания большого вокзала после объявления посадки в поезд.
Спустя полчаса где-то совсем близко заработал дизель. Лампочка в каземате снова вспыхнула, заставив его болезненно сощуриться от яркого света.
«Неплохо устроились. У них есть даже собственная электростанция», — догадался Стас. Дверь в его камере неожиданно отворилась. В нее впихнули человека в разорванной одежде, с испачканным кровью лицом.
Что-то в его облике насторожило блондина. Может быть, несоответствие легких царапин на лице с его полуобморочным состоянием? Старые брюки на нем были безжалостно истерзаны, но новый дорогой пиджак пострадал мало.
Все это было очень подозрительно. Сомнения каскадера переросли в уверенность, когда новый узник вдруг очнулся и начал расспрашивать блондина о его друге. «Подсадная утка. Черта с два они чего-нибудь от меня добьются», — решил Стас. Ближе к вечеру его «сокамерник», видимо поняв тщетность своих усилий, забарабанил в дверь. Она открылась, выпуская его наружу. До самой глубокой ночи никто больше не нарушил одиночества Стаса.
Перед тем как выехать со двора, Влад несколько минут стоял в нерешительности, не зная, брать ли с собой оружие. Безусловно, ехать на встречу с бандой было опасно, но в то же время его могли подставить — сдать милиции. В конце концов, он решил, что подставленный, но живой лучше, чем безоружный мертвый, и положил в машину автомат.
Незадолго до назначенного времени Трюкач подъехал к месту встречи. Оставив машину на безопасном 88 расстоянии, он прошелся вблизи моста, проверяя, нет ли засады.
Все было спокойно. Тогда он’вернулся к Вике, ожидавшей его в «волге».
— Ну, с Богом, — он мягко отпустил сцепление.
Машина двинулась навстречу неизвестности. Влад сознательно опоздал на сорок секунд. Въехав на мост, он увидел стоящий там «мерседес». Остановившись в нескольких метрах, Трюкач навел на врагов автомат. Вика выпрыгнула из машины. Одновременно из «мерседеса» вышел Стас, Заложники медленно и настороженно пошли к ожидавшим их машинам. Вдруг Вика остановилась и помахала Владу рукой.
«Можно было обойтись и без этих нежностей. — Влад заглянул в зеркальце и увидел два направлявшихся к нему автомобиля. — Подставка!»
— Быстрее, Стас! — закричал он.
В мгновение ока блондин оказался в машине. Влад бросил оценивающий взгляд — крыло разводного моста начало подниматься вверх.
Завизжав тормозами, рядом остановились две машины. Краем глаза Влад успел различить в них вооруженных людей. В ту же секунду «волга» с бешеной скоростью рванулась вперед.
— Ого, как в самолете! — закричал Стас.
Поднявшись с крыла разводного моста, машина взмыла в воздух. Высыпавшая на асфальт группа захвата даже не успела достать оружие. Пролетев над черной бездной, «волга» опустилась на другой стороне, изумив всех, кто это видел. И лишь два человека отнеслись к полету равнодушно. Для них это была обыкновенная работа.
— Ты немного перекрутил движок, Влад.
— Пожалуй. Раньше этот трюк получался у меня лучше. А теперь дай тебя обнять, дружище!
Каскадеры крепко обнялись.
Какова увертюра, такова и опера, — Трюкач отдернул занавеску.
Забрезжил рассвет. Рваные облака, крапленные алыми пятнами зари, были похожи на куски ваты, снятые с кровоточащей раны.
— Утро — увертюра дня. Эти облака не предвещают ничего хорошего.
— Ты научился гадать по облакам, Влад? — спросил Стас, еще не совсем проснувшись.
— К сожалению, нет. Меня не покидает ощущение, что мы боремся с ветряными мельницами. Мы ломаем одну лопасть, а другая тотчас отбрасывает нас обратно.
— К чему ты клонишь?
— Ты можешь объяснить, почему эти подонки занимаются людоедством?
— Может быть, они больные или голодные?
— Шутишь, Стас. Они жрут в шикарных ресторанах, разъезжают в новейших автомобилях.
— Да, что-то здесь не так. Что-то есть в этом очень важное, более важное, чем мы раньше думали.
— А ключик от всего происходящего у Боба.
— Как ни крути, все ниточки тянутся к нему, — блондин подошел к окну, стал рядом с Трюкачом. Тот с настороженным интересом разглядывал облака, словно это были карты, предсказывающие судьбу.
— Боб хорошо окопался в своей берлоге, — зло усмехнулся Трюкач.
— Тебе никогда не приходилось охотиться на медведя, Влад?
— К счастью, нет.
— Один из охотников стоит с ружьем. Второй шурует жердью в берлоге. Медведь выскакивает и попадает под выстрел. Не пора ли нам потревожить Боба?
— Именно это я и намерен сделать.
— Каким образом?
— Сейчас услышишь, — Трюкач подошел к телефону. — Я звоню главному редактору.
— Да, — услышал он заспанный голос шефа.
— Босс, это я.
— Что-нибудь случилось, Трюкач?
— Случилось весьма приятное событие, босс. Я вызволил друга. Мою статью можно печатать.
— Ну, тогда держись за штаны, Трюкач. Смотри, чтобы на этот раз не выкрали твою бабушку.
— Чего и вам желаю. Берегите себя, босс. Извините за ранний звонок.
— Ради приятной новости не грех проснуться пораньше. Ты меня очень порадовал, Трюкач. Твоя статья уже набрана. Завтра она будет опубликована.
— Я просто счастлив, босс, — Влад повесил трубку.
Сладко позевывая, покачиваясь со сна, редактор поплелся к дивану походкой подгулявшего отпускника. Зябко поежился. Накрылся до подбородка одеялом, надеясь уснуть, но новый телефонный звонок прервал его блаженство.
— Какого черта! — Он издал звук, похожий на стон, и снова направился к телефону.
— Слушай, ты, — в горле говорившего, казалось, перекатываются бильярдные шары, — тебе что, мало взрыва в редакции? Если посмеешь напечатать статью Трюкача, тебе конец. Ты меня слышишь?
— Слышу. А теперь вот что я тебе скажу, мерзавец. Я достаточно пожил, и мне нечего терять, кроме моего доброго имени. Если я прогнусь перед тобой, я его точно потеряю. А теперь катись к…
— Ты об этом пожалеешь. Запомни, тебе осталось жить четыре часа.
— Плевал я на тебя, отребье ты… — редактор бросил трубку на
