в том месте, где лежало тело застреленной машинистки. Кулаки его невольно сжались. Он стиснул зубы. «Подонки, ни перед чем не останавливающееся отребье, враги, худшие, чем фашисты». С трудом справившись с собой, он опустился на стул.
— Босс, я ухожу из редакции, — Трюкач опустил голову.
— Ты можешь покинуть нас в такой трудный момент? — Не веря своим ушам, главный бросил бумаги, которые еще минут назад считал сверхсрочными.
— Я делаю это в ваших же интересах…
Главный редактор улыбнулся мученической, болезненной улыбкой:
— Фразу, которую ты сейчас произнес, я уже не раз слышал от эгоистов, делающих подлость с хорошей миной.
— У меня есть причина. Очень веская причина, босс. Она весит несколько килограммов. Хотите взглянуть? Вот она, — Влад распахнул полу пиджака. Снял автомат и положил его перед редактором. — Из этого оружия я уложил того подонка на балконе. Если бы я этого не сделал, он бы исчез так же безнаказанно, как тот, что подложил бомбу в вашем кабинете. В свое оправдание я могу сказать, что взял автомат из рук бандита, покушавшегося на мою жизнь, а не украл или купил на черном рынке, как это иногда делается. Теперь я уже не могу расстаться с оружием. Меня немедленно уничтожат. Я не хочу компрометировать газету. Представляете, что будет, если вашего журналиста арестуют с автоматическим оружием на пороге редакции? — Влад умолк.
Он ожидал, что главный, высказав несколько слов сочувствия, примет его отставку. Но каскадер ошибся.
— Ты не открыл мне ничего нового. Я знал, что ты застрелил того подонка. С первого дня твоего появления здесь я догадывался, что ты ведешь неравную борьбу со злом. Теперь я знаю это точно. Помнишь, как сказал Высоцкий: «Какое время надворе, таков мессия».
— Я не мессия, босс, я — загнанный зверь, вынужденный защищаться.
— А вот теперь ты говоришь неправду, Трюкач. Ты мог бы послать все к черту и уехать. Не думаю, что твои враги стали бы тебя преследовать. Но ты не прячешься, ты ведешь одинокую мужественную борьбу. Ты честный, храбрый человек. Прости старика за эту лесть. Я уверен, ты не сделал и не сделаешь ничего позорящего редакцию. Оставайся с нами.
— Хорошо, босс. Честно говоря, мне бы очень не хотелось уйти из газеты. И даже не потому, что статус журналиста хоть в какой-то мере защищает меня, а потому, что мне приятно работать с вами. Не так уж часто в наши дерьмовые рыночные времена купли-продажи встретишь порядочного человека.
— Так ты остаешься, Трюкач?
— Остаюсь, босс.
— Ну, вот и отлично.
Влад взял со стола автомат, накинул ремень, надел пиджак. Тяжесть оружия снова легла на его плечи. Зато он почувствовал огромное душевное облегчение, немного похожее на счастье.
Подполковник не терял время даром. План предстоящей операции был разработан безукоризненно. Ведущая роль в нем отводилась Бобу, и когда ничего не подозревающий Влад подошел к телефону, зазвонившему в его квартире, этот план начал осуществляться.
— Трюкач? — Голос человека с луженой глоткой, в которой, казалось, перекатывались бильярдные шары, был незнаком каскадеру. Но он безошибочно определил — Боб. Влад немедленно положил трубку.
— Стас! — закричал он. — Быстро! Подключай магнитофон!
Блондин метнулся к проводам, прежде чем раздался второй звонок. Кассета пришла в движение.
— Трюкач! — услышал Влад тот же трубный голос. — Если ты мужчина, решим наши проблемы без посторонних. Один на один. Если ты не трус, жду тебя в час ночи на развилке у Пулковской горы. Я буду без оружия. Ну что молчишь? — спросил Боб с издевательской усмешкой, которая, казалось, вот-вот проявится на холодном корпусе телефона.
— Буду рад тебя видеть, пупсик, — ответил каскадер в той же манере.
— До встречи.
Блондин перекрутил кассету несколько раз, прослушал записанный разговор.
— Ты в самом деле веришь, что Боб придет без оружия, Влад? Он приведет с собой вооруженную до зубов банду. У тебя нет ни единого шанса. В лучшем случае тебя уволокут, чтобы добить потом. Я не выпущу тебя из дома без автомата.
— Возможно, ты и прав, Стас, но в этой игре присутствует еще одна карта, которую ты не учел.
— Какая?
— Дама. Уверен, если Боб расправится со мной столь подлым способом после того, как вызвал на честный поединок, она перестанет его уважать.
— Плевал он на эту шлюху. У него таких полгорода.
— Нет, Стас. Он очень дорожит ее отношением.
— Все равно ты не уйдешь отсюда без оружия.
— Не спорь, Стас. У нас не будет более удобного случая захватить его. Боб здоровенный мужик. Наверняка занимается восточными единоборствами. Но ведь и мы с тобой каскадеры, дружище! — Весело хлопнув блондина по плечу, Влад пошел на кухню готовить нехитрый холостяцкий ужин.
Вернувшись в комнату с шипящей на сковороде яичницей, он пригласил Стаса к столу.
Захватить Трюкача с оружием стало для Желудя сверхзадачей. Он понимал, что от этого зависит не только будущее Боба, но и его собственное. Свой расчет он строил на том, что Трюкач, считая бизнесмена подлецом, не поверит его словам о «честной схватке».
Чтобы уравнять шансы и сделать поединок действительно честным, он наверняка захватит оружие и будет либо схвачен, либо, что лучше, уничтожен группой захвата, предупрежденной, что имеет дело с особо опасным вооруженным преступником.
Отступая от обычных правил, подполковник дал понять оперативникам, что не будет против, если они привезут труп вместо живого задержанного.
Боб, по его собственной просьбе, тоже будет задержан. Бодее того, милиционеры составят протокол обыска, который подтвердит, что он действительно приезжал к Пулковской горе безоружным.
«На кой черт ему эта бумажка? Наверное, хочет показать своей шлюхе. Ах, какой он благородный! — Подполковник рассмеялся тихим ехидным смешком. — Это Боб-то благородный! Видел подлецов, сам подлец, но такого, как он, встретил впервые. Впрочем, какая разница, от кого я получу все то, к чему стремился всю жизнь, — от негодяя или праведника».
В приподнятом настроении Желудь разгуливал по кабинету, ожидая начала операции. Но как был бы он огорчен, узнав, что Влад и не помышлял брать с собой оружие, полагаясь лишь на себя, свою машину и счастливую звезду.
Оставшееся до схватки время Трюкач решил посвятить «волге». Если бы искушенный водитель поднял ее капот, то был бы изумлен обилием проводов и каких-то странных приборчиков с клеймами заводов военно-промышленного комплекса. Пожалуй, только авиатехник или механик атомных подводных лодок смог бы составить хоть какое-то представление об их назначении.
Углубившись в работу, Трюкач на время забыл о друге, занятом более понятными рядовому водителю делами.
— Ну, вроде бы и все, — Влад закрыл капот,
