– Эмм, здрасьте, – на ее щеках засветился нежный румянец.
Рэйн улыбнулся.
– Привет. Ну, как справляешься? – Он сел за стол, на котором стояла бутылка красного вина.
– Да. Еще пару минут, – она вернулась к овощам. – Вы, наверно, очень голодны?
Рэйн только сейчас понял, что целый день ничего не ел. Да и не хотелось, в общем-то.
– Очень, – соврал он.
Луна разложила салат по тарелкам, полюбовалась пару мгновений и поставила на стол.
– После салата вас ждет еще и горячее, – улыбнулась Луна. – Мясо, тушеное с овощами.
– Надо же, – хмыкнул Рэйн, насадив на вилку ломтик помидора. – Ты купила вино?
– Эмм, не совсем. Тот полицейский. Чед. Я попросила отвезти меня домой. У бабушки есть небольшой погреб. Ну, я и позаимствовала оттуда вино. Вы же не против?
Рэйн пожал плечами.
– Да, я еще прихватила с собой пару вещей. А то одежду надо постирать. Не буду же я ходить голышом, – улыбнулась она и снова покраснела.
– Ну да, – протянул Рэйн.
Он вяло ковырял вилкой в тарелке.
– Вам не нравится? – Огорчилась Луна, когда они перешли ко второму блюду.
– Да нет. Очень вкусно.
– Что-то случилось на работе?
– Давай сначала поедим, – сухо отозвался Рэйн.
Он положил вилку рядом с тарелкой и поднял глаза на Луну. Она сидела с идеально прямой спиной, лишь слегка наклоняя голову, чтобы отправить ложку в рот. В ее движениях чувствовались грациозность и сдержанность. Он смотрел на нее, не желая отводить взгляд. Не мог. Словно кто-то нарочно заставлял его пристально вглядываться в ее нежный образ.
Рэйн на мгновение зажмурился. А когда открыл глаза, то не узнал ничего из того, что было так ему привычно. От кухни с её современной, пускай и недорогой техникой, остались сколоченные деревянные ящики, что висели на голых каменных стенах. Ящики теснились вдоль стен и занимали почти всю кухню. Столешница была, видимо, из того же дерева, что и ящики – цвета ореха, обтесанная, но не покрытая лаком. Она занимала добрую половину кухни. По другую сторону была печь, выкрашенная белой краской. Рядом с печкой, на полу стоял медный таз с кувшином. Стол, длинный и покрытый белой накрахмаленной тканью, устроился в центре. Рэйн в панике огляделся по сторонам, и уставился на женщину, что сидела слева от него. Угрюмый профиль, плотно сжатые губы, черные волосы, уложенные в высокую прическу, оттеняли ее бледное лицо. Закрытое черное платье обтягивало ее пышную грудь. Худые пальцы спокойно лежали на столе. Она сидела неподвижно, выпрямив спину.
– Читай молитву, – произнесла она. Голос был приятным и спокойным.
– Что? – Глупо спросил Рэйн. Он не понимал, что происходит. Почему он здесь?
– Если ты хочешь получить свой обед, ты должен прочесть молитву, – она повернула к нему голову и внимательно посмотрела на Рэйна.
– Как я здесь оказался? Кто вы? – Почему-то спросил он, хотя узнал эту женщину. В ее взгляде промелькнуло удивление и в тоже время злоба. Рэйн ощутил, что в нём что-то изменилось. Он не больше чувствовал себя мужчиной. Не чувствовал прежнего веса и тела, к которому привык.
– Кто я? – Наконец, Рэйн задал терзавший его вопрос.
– Что? Что ты сказал? Ты не узнаешь меня? – Она взяла нож и с силой сжала его в руке.
Рэйн опустил глаза на свои руки и вскрикнул. Он совсем не узнавал их. Вместо мощных и покрытых волосками мужских пальцев он видел худые юношеские пальчики. Рэйн покрутил ими, сжал в кулаки и разжал – ничего не менялось. Менялось лишь лицо женщины. Ее бледное лицо всё больше наливалось краснотой, как воспаленный прыщ.
– Что ты себе позволяешь?! Ты! – Закричала она, вскочив с места.
Она шумно дышала, еще крепче сжимая в руке нож. Казалось, она вот-вот его сломает. Стул, на котором сидел Рэйн, отлетел к стене. Спина мужчины больно вжалась в спинку стула, отозвавшись тупой болью. Полученная рана сильно ныла.
Женщина закричала и нависла над Рэйном, едва сдерживаясь, чтобы не всадить нож ему в грудь. Ее лицо перекосило от злобы, глаза едва не вываливались из орбит. Белки стали красными от лопнувших капилляров, а рот растянулся широко-широко, обнажив крупные длинные зубы.
– Ты моя плоть! Ты моя кровь! Ты то, что внутри него! – Кричала она.
Рэйн закричал, повалившись на пол. Женщина расхохоталась, любуясь его бледным и оторопелым лицом. Она хохотала так громко, что сотрясались каменные стены. С потолка сыпался и крошился гранит. Дверцы ящиков со скрипом открывались и хлопали. Мебель в доме стала хохотать вместе с женщиной. Даже печь, заливалась смехом, выплевывая кокс.
Рэйн замер, увидев себя в отражении. Еще минуту назад этого зеркала здесь не было. На его месте стоял стеллаж с кухонной утварью, а теперь – вот оно, прямо перед ним. И то, что он увидел в зеркале, никак не укладывалось в его больной голове. Он зажмурился, мысленно и вслух повторяя, что ему это всё только кажется. Рэйн снова посмотрел в зеркало.
– Этого не может быть. Нет! Нет! – Протяжно завыл он, закрыв лицо руками. В отражении он увидел не себя, а Адама.
– Эй? – Кто-то окликнул Рэйна и коснулся его рукой.
Он на мгновение пришел в себя и опустил глаза вниз. В плавающем в тарелке темно-коричневом месиве он заметил белое пятно. Рэйн взял ложку и подхватил его. Присмотревшись, он понял, что это глаз. Глаз моргнул. Ложка тут же полетела на пол. А Рэйн вскочил из-за стола, прижавшись к стене.
– Эй, тише. Тише, – откуда-то к нему подскочила встревоженная Луна. – Что с вами?
Рэйн медленно поднял на нее глаза. Его сознание ещё долго не отпускал тот жуткий образ. То ощущение, тот момент, который выбил его из равновесия.
– Что случилось?
Рэйн шумно дышал. Его лицо покрылось испариной, а футболка противно прилипла к потному телу.
– Я должен убедиться, – он резко притянул к себе Луну, высвободив ее волосы от заколки. Когда ее волосы упали на плечи, он немного расслабился. – Должен убедиться, что это реальность.
Рэйн жадно поцеловал Луну. Он не отпускал ее, пока она не уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Рэйн приложил пальцы к своим губам, заставляя себя поверить, что этот поцелуй настоящий. Ему это вовсе не кажется. И растерянное лицо Луны, чьи щеки залил густой румянец, тоже реальность. Он вышел из кухни. Несколько минут ходил по комнате, сел на диван. Ему было тяжело. Что-то горькое давило на грудь. Рэйн откинулся на спинку и выдохнул. Выдох получился коротким и хриплым. Он не знал, кричал ли он наяву, но горло саднило. Почему он вдруг увидел мир глазами Адама? А, может, это был и вовсе не Адам, а он сам?
Луна показалась из кухни. Она несмело подошла, остановившись в двух шагах от дивана.
– Вам плохо? – Тихо спросила она и поставила рядом с ним стакан. – Выпейте воды.
Рэйн бросил на нее взгляд и поморщился:
– Извини. Не хотел тебя напугать.
– Я знаю. Просто не совсем понимаю, что происходит. Почему вы хотели убедиться, что это реальность?
– Не важно, – Рэйн отмахнулся.
Луна вздохнула.
– А я так надеялась попробовать с вами вина. Но если вам плохо, я уберу бутылку.
– Неси, – Рэйн упер локти в колени и обхватил голову руками. Несколько минут он сидел неподвижно, пока Луна не вернулась с бутылкой и двумя бокалами. – Ты здесь не причём. Было очень вкусно. Ты молодец.
Рэйн разлил вино по бокалам и сделал глоток. Теплая и терпкая жидкость разлилась по желудку. Он ослаб. Он почувствовал это, когда голова слегка закружилась:
– Хорошее вино.
– Оно коллекционное. И досталось бабушке от одного очень хорошего винодела. Джона Диккенсона.
Рэйн поперхнулся.
– Что? – Он оторопело посмотрел на Луну. – Как его имя?
– Джон Диккенс. Друг Рональда Ореста. На одной из выставок бабуля похвалила вино, которое предлагали гостям. И он обмолвился, что этот нектар из погребов его старого и доброго друга Джона Диккенсона. Он дал нам его адрес. Правда, бабушка не смогла съездить со мной. Поэтому я поехала одна. Ах, – Луна мечтательно закатила глаза. – Как все-таки там необычно. Холодно и темно. Будто в сотах, лежат покрытые густым слоем пыли и паутины бутыли с вином. И этих сот так много, что можно потеряться, как в лабиринте. Они кажутся однотипными. Но это не так. В общем, я застала мистера Диккенсона за его привычным делом. Он поворачивал бутылки по часовой стрелке. И делал это так заботливо, осторожно, будто боялся нарушить их покой. Он ждал меня. И поэтому приготовил один из его лучших нектаров. «Кровь моей матери». Он назвал это вино в честь своей матери.
Рэйн поставил бокал на стол.
– Джон Диккенс, – произнес он. Луна кивнула. – Слушай, а ты можешь мне еще что-нибудь рассказать о тете Элизабет и Адаме?
