Внизу слышен какой-то шум. А вдруг это вор? Может, спуститься? Нет, ложусь спать. Сию же минуту. Но нужно все-таки забрать магнитофон. Пусть он запишет мой вздох облегчения.
Алло, алло! Смешно, конечно, шептать в микрофон посреди ночи, под снегом, нигде ни огонька — забавно смотреть на дом снаружи, я замерзаю, никого не видно, нужно побыстрее возвращаться, эта прогулка хорошо меня взбодрила, ла-ла-ла, я пою целый день, и мне петь не лень, мне холодно, бр-р, ветер на меня дует, снег меня засыпает. Дженни в ночной рубашке ловит ночных воров — самое подходящее занятие для нее, ха-ха!
Скорее, скорее назад, в дом, эта чертова дверь все время захлопывается, но что это с ней? Кажется, ее заклинило… Мать твою, а холод-то собачий, извини, магнитофончик, но холод действительно собачий, она откроется когда-нибудь, эта гребаная дверь? Ручка не поворачивается… Можно подумать, что они ее заперли на задвижку, эти…! Придется звонить.
Они что, оглохли? Нет, в самом деле! Они хотят, чтобы я вышибла дверь? Черт возьми, похоже, пока я этого не сделаю, никто не шелохнется!
Мне холодно… Сейчас, должно быть, уже около десяти вечера, и мне в моем халате долго не продержаться… Но в конце концов, что происходит? Вот так, вот так, вот так — это их разбудит, глухих тетерь, я готова взорвать проклятую дверь, ну откройте же, прошу вас, откройте… Он убил их всех, а меня оставил околевать на холоде: «Еще один несчастный случай, сожалею, лейтенант…» Идея: найти телефон и позвонить отцу Карен.
Но его машина не стоит возле дома, стало быть, он уехал. Я больше не чувствую ни рук, ни ног, кажется, я сейчас упаду, пусть они откроют, поскорее откроют, я сейчас потеряю сознание, меня всю трясет, слова застывают на губах, от этого больно, откройте же дверь, черт подери!
Дневник убийцы
Этой ночью очень холодно. Кажется, какая-то зверушка скребется в дверь и скулит. Бедняжка, на улице такой мороз! Несчастное создание! Прощай, Дженни!
Дневник Дженни
«Дженни, вы с ума сошли — устроить такой тарарам! — это сказал доктор, открывая мне дверь. — Вы же понимаете, мы ничего не могли услышать у себя наверху за закрытыми дверями…» — «Но кто запер входную дверь на задвижку?» — «Не знаю. Идемте, уже поздно. Спокойной ночи», — «Спокойной ночи». Старый козел! Если бы только я могла спуститься вниз! Прослушала свой голос, записанный на магнитофон, — он так смешно дрожит… Действительно смешно, если найти в себе силы смеяться.
Я выпила горячего грога. Если бы только мне удалось найти подонка, который запер дверь! По-моему, я простудилась.
Чихаю не переставая. Меня бьет озноб. Кажется, поднялась температура. Я провела ужасную ночь, ворочаясь с боку на бок и потея, как корова. День был уже в разгаре, когда я проснулась и спустилась вниз. Как же плохо здесь топят!
Дневник убийцыЯ слышу, как Дженни спускается по лестнице. Кашляет, бедняжка. Должно быть, простудилась. Что за дурацкая идея шляться ночью под снегом! Эти женщины воистину непредсказуемы!
Я слышу твой кашель, дорогая, и это причиняет мне боль… Хочешь, я обниму тебя, чтобы утешить?
ДженниЯ не сплю с неумелыми мальчишками, дорогой мой, так что продолжай дрочить в одиночестве — твоему возрасту это больше подходит.
Дневник убийцыДрянь! Вот увидишь, что я с тобой сделаю, — я изо всех сил схвачу тебя за горло, чтобы твой гадючий язык вывалился изо рта!
А пока прими лекарство от простуды — надоело слушать, как ты все время кашляешь. Особенно это противно за столом.
На Рождество я убью Клариссу. Когда она играет, то открывает рот, и мне внушает отвращение эта черная вонючая дыра, которая мешает сосредоточиться на пении гимнов. Сама она пахнет, как течная сука, — так же как и ты, дорогая.
Знаешь что? Я готов проявить великодушие: убить тебя вместо нее. Выбор за тобой. Ты ведь так любишь делать добро.
Не забудь — в ночь перед Рождеством. Через четыре дня.
Дневник Дженни
Опять он за свое! Нет, в самом деле, я просто диву даюсь. Знает ведь, что полоумный Эндрю в тюрьме и теперь его дурацкие шуточки потеряли всякий смысл. Больше не буду ему отвечать и перестану обращать на него внимание.
Целый день носилась вверх-вниз по лестнице. Скоро каникулы, и мальчишки снова будут под моим присмотром. Во всяком случае, я уже решила, что снова буду за ними следить и, надеюсь, в конце концов его вычислю. Теперь я ничем не рискую. Рождественский вечер: как трогательно! Тебе надо будет принарядиться, детка моя.
Да, но как же Книга?.. О, у меня идея: запишу ему одно маленькое сообщение на магнитофон и отнесу в комнату Старухи. После обеда я демонстративно (еще одно трудное слово!) поднимусь наверх. Как только я спущусь, он в свою очередь поспешит туда. Тогда я снова поднимусь и застану его врасплох… Если бы у меня не был так сильно заложен нос, я бы пела от радости!
Дневник убийцы
Дженни только что поднялась наверх, я видел ее — она хитро ухмылялась. Что ты нам готовишь, Дженни? Надеюсь, кое-что получше, чем твоя стряпня? Пойду посмотрю. Взгляну на маленькую ловушку, устроенную глупой горничной. Но все же приму некоторые меры предосторожности. Старых обезьян не надо учить гримасничать, а я старая обезьяна, меня не проведешь…
Ах, вот оно что. Ты думаешь, меня это сильно заденет? Да мне плевать на то, что ты собираешься ее сжечь, поняла? Мне плевать! Я слышу, как шуршат страницы, как они потрескивают в огне… Моя Книга, моя Книга — о, ты даже не понимаешь, что ты наделала! И прекрати бормотать это дурацкое заклинание! Ты хочешь отнять у меня жизнь, выпить всю кровь…
Я остановил запись и теперь говорю с тобой. Ты слышишь меня? Слышишь мой голос? Ты только что подписала себе смертный приговор. Гнусная тварь! Твои слова бессильны против меня, я очертил мелом круг, я защищен, я защищен, noli me tangere.[3] Видишь, Дженни, я тоже знаю слова, которые могут поражать и ударять, как камни. Ты отняла жизнь у Книги, дура, но одновременно погубила и свою — она уходит из тебя под шипение пламени, разожженного тобой… Ты злая, злая… Кто-то пришел, кто-то стоит за дверью, я чувствую, что это ты — о, это действительно ты, я слышу, как ты хрипишь…
Дневник Дженни
Он был там! Я чуть было его не поймала! Он наклонился над магнитофоном и шептал что-то в микрофон — я слышала этот голос безумца, тихий и злобный… Он стоял ко мне спиной… Нет, не так, начну с самого начала.
Я бесшумно поднялась наверх и услышала голос, который звучал то громче, то тише — словно разговаривали два человека. Я постояла за дверью, задержав дыхание, затем распахнула ее и увидела человека в накинутой сверху шубе, стоявшего ко мне спиной и говорившего в микрофон. Я смотрела на это буквально секунду, поднятый воротник шубы скрывал опущенную голову, и я подумала: «Это она, это она!» — ничего другого в тот момент не пришло мне в голову. Она резко обернулась, и я увидела на ней маску — ухмыляющуюся маску, из тех, что надевают в Хэллоуин.
Я сделала шаг вперед, она тоже, я выхватила револьвер, но не решилась выстрелить, и тут мне на голову набросили шубу. Я стала отбиваться, револьвер упал на пол, и в то же мгновение меня сильно ударили в живот. Я согнулась пополам, и меня чуть не вырвало. Кто-то по-прежнему не давал мне сбросить шубу, и я закричала: «Хватит, иначе я выстрелю!» — револьвер лежал на полу совсем близко от меня, но тут чья-то рука схватила его, и я снова закричала: «Нет! Нет!» — «Дженни! — это был голос Старухи. — Дженни, где вы?» Меня толкнули, я упала и наконец сбросила шубу. Револьвера не было. Я как ошпаренная выскочила в коридор и сбежала вниз по лестнице, но внизу остановилась.
Старуха собиралась разливать чай, доктор читал газету, Марк включал телевизор, Старк рылся в груде журналов, Кларк смотрелся в зеркало у входной двери, Джек, сидя за пианино, играл начало «Star-Spangled Banner».[4] У меня перехватило дыхание, и я закашлялась. «Дженни, да что это с вами?» — спросил доктор поверх газеты и убавил громкость телевизора.
На миг мне показалось, что они все улыбаются исподтишка, что они смеются надо мной. Но я отомщу, черт подери, я отомщу!
Теперь у меня больше нет револьвера. Он его забрал. Что же мне делать? Он меня прикончит? Нет, ведь убийца не он, а Эндрю… Кашель меня совсем замучил, я устала… Я снова поднялась наверх, чтобы повесить шубу на место. У двери лежала та самая маска с Хэллоуина. Я перегнулась через перила второго этажа и крикнула вниз: «Чья это маска?» Все пожали плечами, и я выбросила ее в мусорное ведро. Потом взяла магнитофон, отмотала ленту назад и стала слушать его голос, снова и снова. Несчастный сумасшедший!
Потом я вымела пепел, оставшийся от Книги, — теперь все это больше не нужно. Мне никогда не узнать, кто это был, я прекращаю свое расследование. В конце концов, главное — что весь этот кошмар закончился.
