день целый год? Тоска зелёная. Уж лучше сдохнуть!
— Так значит возня с вами — это…
— Да, — кивнул Антон, — пару раз в реанимацию попадал, чуть в сахарную кому не проваливался. Но откачивали, как видишь. Первый раз перепугался аж до дрожи, когда в реанимации очнулся.
— И выводов вы никаких не сделали?
— Сделал, конечно. Пить бросил. На месяц где-то или около того. Потом, конечно, снова начал, но аккуратненько, по чуть-чуть. Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь. Как же ты, мол, потом ещё раз в реанимацию попал. Тут такое дело: то утомишься на работе, то инсулин некачественный, то просто сахар падает и всё, никак его не поднимешь. Так что алкоголь тут ни при чём, точно тебе говорю. А один раз дома грохнулся в обморок, представляешь? Хорошо, что жена ночью в туалет пошла: увидела меня в коридоре, скорую вызвала. Те приехали, укол поставили. Прихожу в себя и не понимаю, где нахожусь: надо мной потолок и врачи рядом. Говорят, что если б жена меня не увидела, то к утру бы всё, встречай-приехали. Дочек тогда ещё перепугал видом своим жёлтым.
— Вы же понимаете, что везение не может длиться вечно? Что однажды вы так умрёте?
— Ну и что? — пожал плечами Антон.
— Как это «что»? — удивился водитель. — Вы что, хотите умереть?
— Да нет, — вновь пожал плечами Антон, — просто как-то пофигу, помру я или нет.
— А как же ваши дети? Они останутся без отца. Каким бы вы ни были, для них вы — самый дорогой человек на земле. А ваша жена? Она же останется одна с двумя детьми.
— И без работы, — кивнул Антон, — она домохозяйка у меня. Детьми занимается.
— Тем более. И вас это совсем не беспокоит?
Антон в очередной раз пожал плечами и уставился в окно. Такси обогнуло замерший давным-давно грузовик, обтянутый рваным тентом и по бокам дороги вновь потянулись серые бетонные заборы, кое-где исписанные граффити.
— Не пропадут, — наконец ответил Антон. — Найдёт себе кого-нибудь. Или батя мой поможет, в крайнем случае. С голоду не помрут небось. Да и ты так говоришь, типа я с моста сегодня прыгать собрался. Помирать не собираюсь.
Водитель смотрел на него без всякого интереса и даже с какой-то скукой.
— Неужели у вас нет каких-то целей, стремлений? Есть много вариантов, чем можно заняться, кроме пива по вечерам. Особенно, если оно вас убивает, в буквальном смысле.
— Да ну.
Воцарилась тишина. Пассажир снял обручальное кольцо и задумчиво крутил его между пальцами. Водитель молча качал головой. Такси неслось сквозь тьму, обдавая бетонные заборы мутными брызгами.
— Ну хорошо, — не выдержал водитель, — а в детстве? Кем вы хотели стать в детстве?
— Не помню, — в очередной раз пожал плечами Антон, — наверно, как все: космонавтом там, или президентом. Но это ж всё глупости. Все эти мечты ни к чему простому человеку. Только потом зря расстраиваться что вот ты мечтал, мечтал, а потом ничего не получилось. Проще надо быть, вот как я. Окончил школу, потом выучился какой-то профессии в универе — батя заставил поступить. Даже не помню, чего в дипломе написано. Какой-то проектировщик вроде. Ну и вон, теперь работаю. Раньше получше работа была, попроще, я тебе говорил, но выгнали за синьку. Теперь горбом своим приходится на хлеб зарабатывать.
— И это вас ничему не научило?
— Да какая разница, — снова пожал плечами Антон. — Что там работа, что тут работа. Тут просто грязнее.
— А зачем же вы тогда женились?
Антон искренне удивился:
— Я ж тебе объясняю: делал, как все. Все себе тёлку находили и я нашёл. Красивую! Ну, щас-то она, понятно дело, уже не такая красивая. Было бы бабок побольше, то и щас была бы ничего. Знаешь, там шмотки модные, макияжик какой-нибудь, марафет.
— И детей завели, потому что все так делали?
— Во, ты наконец-то начинаешь понимать.
— И вам их совсем не жалко? Ведь дети любят родителей вне зависимости от того, как они себя ведут. Вы же для них пример лучшего мужчины на свете. И всегда им будете, несмотря ни на что. Я слышал истории, как трёхлетняя девочка приносила игрушечного доктора своей маме, чтобы тот её полечил и она наконец сделала им обеим завтрак. А мама, при этом, лежит в луже собственной блевотины после наркотического прихода. А за час до этого эта мама ни за что избивала эту трёхлетнюю девочку! Но девочка всё равно бесконечно любила маму! И несла ей доктора, чтобы доктор помог. Спас маму, чтобы мама больше никогда не ругалась и не дралась. И ничего в этой истории не мешало маме просто любить свою дочь!
Антон молчал.
— А ваша жена? — продолжал водитель. — Как бы она от вас не отстранилась, она до сих пор с вами. До сих пор терпит вас. Почему? До сих пор прислушивается к вашему дыханию по ночам, чтобы вызвать скорую помощь в случае чего. Почему она это делает? Может быть, потому что до сих пор любит вас? Потому что искренне верит, что в одно прекрасное утро вы всё поймёте и вернётесь к ним? А ваши собственные мама и папа? Они ведь любят вас, что бы вы ни сделали. Сколько они шли к тому, чтобы вырастить вас и дать вам всё необходимое? Чем им приходилось жертвовать? И вы тратите этот дар даже не на ерунду. Вы тратите это… Не на что? Но, думаю, вы все эти разговоры слышали не раз. И ни разу они не подействовали.
Пассажир нехотя кивнул.
Такси остановилось на каком-то пустыре, заскрипел рычаг ручного тормоза.
— В таком случае и нет смысла продолжать этот разговор, — подытожил водитель. — Мы приехали.
С трудом открыв заднюю дверь, на сиденье вскарабкался мальчик лет семи. Водитель перегнулся через сиденье и сам захлопнул дверцу за ним. Мальчик был одет в бордовый свитер со смешным оленем и чуть помятые серые брючки. Умные голубые глаза светились интересом. Мальчуган без страха озирался вокруг себя. Такси медленно тронулось в путь по пустым городским улицам.
— Как тебя зовут, малыш?
— Лёша, — спокойно ответил мальчик, засунув ладошки под себя.
— Лёша, — протянул водитель. — Красивое имя. В какой класс ты ходишь, Лёша?
— В первый, — так же спокойно ответил он.
На секунду водителю показалось, что одежда маленького пассажира мокрая насквозь. Лёша часто ежился от холода, хотя в машине было достаточно тепло.
— Нравится в школе?
Мальчик энергично закивал. Он оставался спокойным, но, как и все дети, избегал прямого взгляда незнакомого взрослого. Водитель
