Ознакомительная версия.
— Да, настолько, чтобы поехать к нему, — ответила она, опять посмотрев на меня.
— Ты знаешь точно, где он находится сейчас?
— Нет, но знаю, куда он направляется.
— И куда же?
— В Варанаси. Там живет Идрис, учитель Кадербхая. Он уже очень стар, но все еще преподает.
— Учитель Кадербхая? — воскликнул я, пораженный тем, что за все сотни часов, в течение которых я вел философские беседы с Кадербхаем, он ни разу не упомянул этого имени.
— Да. Я встречалась с ним однажды, сразу после приезда в Индию. У меня было… не знаю даже, как это назвать… нервное расстройство, наверное. Я летела в Сингапур и даже не помнила, как я попала на самолет. Совершенно расклеилась. Кадер был на том же самолете. Он обнял меня, и я все ему рассказала… все, до конца. Следующее, что я помню, — это пещера со статуей Будды, и рядом этот Идрис, учитель Кадера.
Она помолчала, мысленно перенесясь в прошлое, затем, встряхнувшись, вернулась к действительности.
— Я думаю, Халед хочет увидеться с Идрисом. Он всегда мечтал встретиться со старым гуру — это у него было прямо навязчивой идеей. Не знаю, почему он не встретился с ним раньше, но думаю, что собирается сделать это теперь. Может быть, он уже там. Он все время расспрашивал меня о нем. Это от Идриса Кадер впервые услышал о теории разрешения и…
— Какой теории?
— Разрешения. Кадер так ее называл и говорил, что Идрис познакомил его с ней. У Кадера это было философией жизни — учение о том, что вся вселенная непрерывно стремится…
— К усложнению, — закончил я за нее. — Я знаю, он часто говорил со мной об этом. Но он не называл это теорией разрешения и никогда не упоминал Идриса.
— Странно. Он очень любил Идриса, тот был для него кем-то вроде духовного отца. Однажды он назвал его учителем всех учителей. И я знаю, что он хотел отойти от дел и поселиться в Варанаси, где-нибудь недалеко от Идриса. Так что именно туда я поеду, чтобы найти Халеда.
— Когда поедешь?
— Завтра.
— Ясно… — протянул я. — Это… это как-то связано с тем, что было… у вас с Халедом раньше?
— Знаешь, Лин, иногда ты бываешь просто невыносим.
Я резко поднял голову, но ничего не сказал на это.
— Ты знаешь, что Улла тоже вернулась? — спросила она, помолчав.
— Нет. Когда? Ты видела ее?
— Я получила от нее записку. Она остановилась в «Президенте» и хотела встретиться со мной.
— И ты пошла?
— Нет, я не хотела, — задумчиво ответила она. — А ты пошел бы, если бы она пригласила тебя?
— Да, наверное, — ответил я, глядя на залив, где лунный свет играл на гребешках волн, извивавшихся, как змеи. — Но не ради нее, а ради Модены. Я видел его недавно. Он по-прежнему сходит по ней с ума.
— Я видела его сегодня, — отозвалась она спокойным тоном.
— Сегодня?
— Да, как раз перед тем, как прийти сюда. Он был у нее. Я пошла в «Президент», прямо в ее номер. Там был один парень, Рамеш…
— Это его друг. Модена говорил о нем.
— Да. Этот Рамеш открыл мне дверь, я вошла и увидела Уллу, которая сидела на постели, прислонившись спиной к стене. А Модена лежал у нее на коленях, пристроив голову на ее плече, с этим своим лицом…
— Да, я знаю. Жуткое зрелище.
— Эта сцена была какой-то совершенно невероятной. Она потрясла меня. Сама не знаю, почему. Улла сказала, что отец оставил ей в наследство кучу денег — ее родители были ведь очень богатыми, практически хозяевами того города, где она родилась. Но когда она пристрастилась к наркотикам, они выгнали ее без гроша в кармане. Несколько лет она не получала от них ничего, пока ее отец не умер. А теперь, унаследовав все эти деньги, она решила вернуться сюда и найти Модену. Она сказала, что чувствовала себя виноватой перед ним, ее замучала совесть. Ну, и она нашла Модену — он ждал ее. Когда я увидела их вместе, это напомнило мне сцену из какого-то романа…
— Вот черт, а он ведь знал, что так и будет, — тихо заметил я. — Он говорил, что она обязательно вернется, и она вернулась. Я тогда ему не поверил, думал, это просто безумные мечты.
— Это было похоже на «Пьету» Микеланджело — знаешь? Точно та же поза. Это выглядело очень странно и порядком встряхнуло меня. Бывают вещи настолько непостижимые, что они даже бесят тебя.
— А чего она хотела?
— В смысле?
— Почему она пригласила тебя?
— А, понимаю твой вопрос, — сказала она, криво улыбнувшись. — Улле всегда надо что-то конкретное.
Она посмотрела на меня. Я приподнял одну бровь, но ничего не сказал.
— Она хотела, чтобы я достала паспорт для Модены. Он здесь живет уже много лет и давным-давно просрочил свою визу. А у испанской полиции он на крючке. Ему нужен паспорт на другое имя, чтобы вернуться в Европу. Он может сойти за итальянца или португальца.
— Предоставь это мне, — спокойно отозвался я, поняв наконец, почему она захотела встретиться со мной. — Я завтра же займусь этим. Я знаю, где найти его, чтобы получить его фотографии и все, что понадобится. С его внешностью чужую фотографию на таможне не предъявишь. Я улажу все это.
— Спасибо, — ответила она, глядя на меня с такой страстной интенсивностью, что сердце у меня стало колотиться о грудную клетку. «Очень глупая ошибка, — сказал однажды Дидье, — оставаться наедине с человеком, которого ты любил, хотя и не следовало бы». — Что ты делаешь сейчас, Лин?
— Сижу тут на берегу рядом с тобой, — пошутил я.
— Я имею в виду, вообще. У тебя дела в Бомбее?
— А что?
— Я хотела спросить тебя… Ты не поехал бы со мной искать Халеда?
Я от души расхохотался, но она меня не поддержала.
— Знаешь, мне только что сделали предложение получше этого.
— Получше? — протянула она. — Какое же?
— Поехать на войну в Шри-Ланку.
Она сжала губы, приготовившись дать резкий ответ, но я поднял руки, сдаваясь, и добавил:
— Я шучу, Карла. Не лезь в бутылку. Мне действительно сделали такое предложение, но я не знаю… Ну, ты понимаешь.
Она расслабилась и улыбнулась.
— Да. Я просто отвыкла от твоих шуточек.
— А почему ты решила пригласить меня сейчас?
— А почему бы нет?
— Это не ответ, Карла.
— О’кей, — вздохнула она, взглянув на меня, и опустила взгляд на песчаные узоры, которые плел морской бриз. — Наверное… Наверное, я хотела попробовать, не получится ли у нас что-нибудь вроде того, что было в Гоа.
— А как же… Джит? — спросил я, не поддаваясь на провокацию. — И как он относится к тому, что ты отправляешься на поиски Халеда?
— Мы живем каждый сам по себе, делаем, что хотим, и ездим, куда хотим.
— Довольно… беспечное заявление, — заметил я, с трудом подыскав слово, которое не звучало бы оскорбительно. — Дидье сказал, что Джит сделал тебе предложение.
— Ну да, — ответила она спокойно.
— И…?
— И что?
— И ты собираешься принять его предложение? Ты выйдешь за него?
— Да, думаю, выйду.
— Почему?
— А почему бы и нет?
— Ты повторяешься.
— Прости, — вздохнула она с усталой улыбкой. — Я действительно привыкла в последнее время совсем к другому обществу. Ты спрашиваешь, почему я выхожу за Джита? Он хороший парень, молодой, здоровый и богатый. Черт, я думаю, что потрачу его деньги с бóльшим толком, чем он.
— Иначе говоря, ты готова умереть от любви к нему.
Она засмеялась, но потом, внезапно посерьезнев, повернулась ко мне. Глаза ее в бледном лунном свете были как листья кувшинок после дождя; ее длинные волосы чернели как камни в лесной реке, и при прикосновении к ним казалось, что ты пропускаешь сквозь пальцы саму ночь; губы, мягкие, как лепестки камелии, были согреты секретным шепотом, а свет зажигал на них сверкающие звезды. Она была прекрасна. Я любил ее. Я все еще любил ее — сильно, упрямо, но в сердце у меня был холод. Та беспомощная, мечтательная любовь, которая воспаряла к небесам и проваливалась в бездну, прошла. И в этот миг… холодного обожания — наверное, так это следовало назвать — я почувствовал, что власть, которую она надо мной имела, тоже ушла в прошлое. Или даже больше, эта ее власть, ее сила перешла в меня, стала моей силой. Все козыри были у меня на руках. И мне захотелось узнать наконец всю правду. Я не был согласен безропотно принять, просто как данность, все, что было между нами. Я хотел знать все.
— Почему ты не сказала мне, Карла?
Она мучительно вздохнула и, вытянув ноги, зарылась ступнями в песок. Наблюдая за тем, как он маленькими каскадами обтекает ее ноги, она монотонно проговорила, как будто сочиняла письмо ко мне — или, может быть, вспоминала когда-то написанное, но так и не отправленное.
— Я знала, что ты спросишь меня об этом, и, наверное, поэтому так долго не хотела встречаться с тобой. Я спрашивала людей о тебе и не пряталась, но до сегодняшнего дня не предпринимала никаких шагов, чтобы встретиться, потому что… знала, что ты задашь этот вопрос.
Ознакомительная версия.
