и многое видел. И за Апраксиным наблюдал, и с Венечкиным разговаривал. Он эту историю моему отцу и рассказал. Это уже потом я услышал о Льве Апраксине, матером антикваре, богаче. Тогда и вспомнил эту историю. А выглядел он впечатляюще: как о нем говорили, намного моложе своих лет, крепок, статен. Из таких, знаете, «каменных» стариков, которые до самой смерти внушают уважение и даже трепет. В том числе и женщинам. И все говорили, что есть у него молодая любовница, от нее он и питается энергией. Что ж, я могу в это поверить. Случается кому-то встретить такую загадочную музу…
Крымов слушал Соболевского, смотрел на него, но видел перед собой иное – манекен за стеклом, сексуальную красотку в белой шубке, с золотым каре. Она была здесь рядом, в двух шагах. Он даже покосился на дверь, не стоит ли она там, за его спиной? А еще он отчетливо, хоть и обрывками, слышал голоса тех, с кем совсем недавно пришлось говорить о ней. Одна девочка готова сойти с ума от страха, потому что за ней идет, как зомби, ожившая женщина с витрины, другая рассказывает, как ее подруга падает в лужу, когда к ней вдруг угрожающе оборачивается все то же неведомое существо.
– Вы о чем-то задумались? – вежливо спросил Соболевский.
– Простите. Всему виной ваш рассказ, Анатолий Иванович. О замковых раскопках и обнаженной красотке. Тут без рюмки не обойдешься. Знал бы, сам пузырь прихватил, в качестве презента.
Соболевский рассмеялся.
– Не могу с вами не согласиться, Андрей Петрович. Но я обещал, что история будет еще та.
Они выпили бодрящего «Джека».
– Когда Апраксин умер, – продолжал Соболевский, – оказалось, что наследник у него один – племянник, которому антикварные страсти дяди до печки. И он стал распродавать все понемногу. Я успел к этой распродаже ровно пять лет назад. Свел нас тот самый общий знакомый, чудак-старичок, любитель фарфоровых китайских собачек. Я выбрал несколько вещей, в том числе и манекен. «Мою Лолу», как теперь ее называю. Она стояла в углу склада, в наброшенной холстине. Когда я стащил холст, то был, мягко сказать, удивлен ее грацией, чувственностью. Все дело в том, что манекен отлили по заказу Льва Григорьевича. Как мне рассказали, он был копией той женщины, которая сопровождала Апраксина по жизни. Эта романтическая история тронула меня до глубины души. На Лоле была старая джинсовая куртка, которую она сжимала на груди. Племяннику манекен оказался не нужен. Он так и сказал: «Эротические фантазии моего дядюшки, кроме отвращения, у меня ничего не вызывают. И легкого озноба. Особенно его Лола. Хотите купить – покупайте. За бесценок не отдам, охотников на это „чудо“ найдется немало, но и три шкуры драть с вас не стану». Мы договорились, и каждый остался при своей выгоде. Вот так Лола оказалась у меня и перекочевала уже в белой норковой шубке в витрину моего магазина. Это уже пятнадцатая шубка, которую она продала, – усмехнулся он собственной шутке, кажется, популярной в его среде. – Что скажете теперь, Андрей Петрович, узнав это историю?
Крымов изумленно покачал головой: история с каждым часом становилась все более изысканной, запутанной и демонической.
– Сюжет для любовно-фантастического романа, Анатолий Иванович. Крепкий сюжет.
– Соглашусь с вами на все сто.
– Благодарен вам за ваш рассказ, – честно признался Крымов. Ему пора было двигать на банкет. – Что ж, – он хлопнул по коленям, – мне пора за работу.
– Ну, если вы торопитесь, – заметил Соболевский, – тогда еще по рюмочке? На дорожку? Но смотрите: я-то домой поеду. Мне можно.
– С удовольствием по последней, – кивнул детектив. И усмехнулся: – Обнаженную диву с развалин старинного замка захочешь – не забудешь. Теперь буду о ней думать.
Соболевский разлил виски.
– Именно. Я много раз воображал, как она в свете луны идет от развалин к палаткам археологов. – Он драматично вздохнул. – Представлял себя на месте ее возлюбленного – Льва Апраксина.
– Уверены, что это был он?
– А кто же еще? Если, конечно, Венечкин не сбрендил.
Крымов встал, за ним поднялся и Соболевский, проводил гостя до дверей. Детектив обернулся:
– Анатолий Иванович, а вы не узнали, случайно, фамилию того искусника, который изготовил манекен? Вашу Лолу. По образу и подобию той загадочной дамы. Например, у старого антиквара, что специализировался по китайским собачкам?
– Пытался, конечно. Трофимов его фамилия, «собачника», в смысле. Семен Семенович. Увы, он не знал. Просто до него дошли слухи о кукле Апраксина, не более того. А племянника этот вопрос вообще не интересовал. Так что автор неизвестен, – развел руками хозяин модного салона. – Всего наилучшего, детектив.
Вместе с Яшиным они подкараулили молодого человека у строительного института, откуда тот выходил после занятий. Старший лейтенант еще переспросил:
– Ты уверен, что с ним стоит говорить? Такие говнюки заартачатся, а потом еще жалобу накатают.
– Мал он, чтобы жалобы катать, – ответил Крымов. – А пару вопросов я задать ему обязан.
– Ну смотри, как знаешь.
– Попробую – у меня сегодня клюет.
Крымов вышел из машины и направился навстречу молодому художнику.
– Владислав Ольшанский?
– Да, – насторожился молодой человек, увидев перед собой спортивного и собранного мужчину.
– Частный детектив Крымов, капитан в отставке, – представился сыщик. – Веду следствие вместе с управлением МВД. На пару вопросов ответите?
– А в чем дело?
Они встали посреди тротуара.
– Отойдем в сторонку? – предложил Крымов.
– Хорошо.
– Дело в трех убийствах, которые случились несколько дней назад. При очень таинственных обстоятельствах. И в центре этих обстоятельств – манекен в витрине модного салона «Афродита», как вы уже знаете.
Лицо Владислава разом стало злым.
– Не понимаю, о чем вы.
– Я многое знаю. И во многое готов поверить. Ответьте только на один вопрос: откуда у вас такое отношение к ней? К этой пластмассовой дамочке?
– Какое – такое?
– Как к живому существу. Откуда взялось это чувство?
– Ах, вот вы о чем, – усмехнулся молодой художник. – А вдруг она и впрямь живая?
– Шутите?
– Про Галатею знаете?
– Знаю. Художник Пигмалион так был влюблен в свою гениально вылепленную скульптуру, что боги сжалились над ними и оживили ее.
– Ну вот, что еще я должен прибавить?
– В смысле?
– Я тоже влюблен в нее. И жду, когда боги оживят ее ради меня.
– Только Галатея не убивала людей в окружении скульптора Пигмалиона, вот в чем дело.
– Откуда вы знаете? А может, убивала? Только история не донесла это до нас? Не подумали об этом, детектив?
– Нет, не подумал.
– А если серьезно? Вы, от бессилия в поисках настоящих преступников, ударились в мистику? – Мальчишка явно издевался над ним. – Это сейчас новая методика такая?
