— Колин!
Он подскочил и сел, перепуганный и трясущийся. В первый момент он был слишком ошеломлен и не мог перевести дыхание.
— Эй, Колин!
Голос Роя, зовущий его, вернул его к реальности.
— Колин, ты меня слышишь?
Рой был не близко. Ярдах в ста от него. Он ведь кричал.
Колин подался вперед, перегнулся через переднее сиденье и высунулся через пустую раму наружу, но не мог разглядеть ничего.
— Колин, я ошибся!
Колин ждал.
— Ты меня слышишь? — крикнул Рой.
Колин не ответил.
— Ну... это была глупость с моей стороны!
Колин покачал головой. Он знал, что будет дальше.
— Я зашел слишком далеко в нашей игре!
«Ты меня не проведешь, — подумал Колин. — Ты не убедишь меня. Ни сейчас и никогда в будущем».
— Кажется, я напугал тебя больше, чем хотел. Прости, мне очень жаль. Мне действительно жаль.
— Да-да, — тихо сказал Колин сам себе.
— И я не хотел устраивать крушение поезда!
Колин вновь вытянулся на сиденье, лежа на боку с согнутыми коленями и прячась в тени, хотя там сильно смердило.
В течение нескольких минут Рой кричал еще и еще, но потом, видимо, понял, что ему не выманить Колина. Рой не мог ничего изменить, поскольку Колин пережил крушение иллюзий. Голос Роя с каждым разом становился все более и более неестественным. В конце концов он взорвался: «Ты, поганый ублюдок! Я тебя достану! Я тебя прикончу своими руками! Я разобью твою чертову голову, сукин сын! Ты, предатель!»
И тишина...
И ветер...
И сверчки, и лягушки.
И ни звука от Роя.
Эта тишина лишала Колина последнего мужества. Он предпочел бы слышать, как Рой посылает проклятия, орет, крушит все на этой свалке машин, разыскивая его, потому что тогда он, по крайней мере, бы знал, где находится противник.
Пока он прислушивался к Рою, запах, временами сладкий, временами прогорклый, похожий на запах ветчины, стал гораздо сильнее, чем раньше, и ему в голову полезли разные мысли. Этот «шевроле» попал в жуткую аварию. Все передняя часть была разбита и искорежена. Ветровое стекло отсутствовало. Обе передние дверцы вывернуты — одна внутрь, другая — наружу. Руль управления наполовину разбит и представляет собой полукруг с острыми концами. "Возможно, — размышлял Колин, — водитель потерял во время катастрофы руку. Возможно, эта страшная рука упала на пол. Возможно, она каким-то образом попала под сиденье в такое место, где ее не только не могли достать, но даже увидеть. Возможно, работники «скорой» искали ее, но не нашли. Машину оттащили во владения отшельника Хобсона, а рука начала гнить и разлагаться. А потом... потом... О Господи! Потом все было, как в рассказе О'Генри, в котором окровавленный язык свалился за радиатор и, благодаря уникальным химическим и тепловым условиям, получил жизненный импульс и зажил своей собственной жизнью. Колина передернуло. Вот что случилось с рукой. Он это чувствовал. Он это знал. Рука начала разлагаться, но вскоре нестерпимая летняя жара и химические реакции в грязи под сиденьем привели к каким-то неправдоподобным сатанинским изменениям в мертвой плоти. Процесс разложения был остановлен, но не обращен вспять, и в руку вселилась какая-то жуткая сила, вернее, зловещая полужизнь. А сейчас, в эту минуту, когда он был в этой машине, в полной темноте, наедине с проклятой рукой, она знала, что он здесь. Она не могла видеть или слышать, но она знала. В коричнево-зеленых и черных подтеках, скользкая, покрытая гнойными нарывами рука, возможно, в этот самый момент выползала из-под переднего сиденья и волочилась по полу. Если бы он коснулся пола, он бы наткнулся на нее и она бы схватила его. Ее холодные пальцы вопьются в него, как стальная клешня, и она...
«Нет, нет, нет! Прекрати, — подумал Колин. — Что, черт возьми, со мной происходит?»
Ведь Рой был где-то здесь. Он охотился за ним. Колин должен понять, где Рой, и быть готовым. Он должен сосредоточиться. Реальной опасностью был Рой, а не какая-то воображаемая оторванная от тела рука.
Как бы в подтверждение мыслей Колина Рой вновь начал шуметь. Где-то недалеко с шумом захлопнулась дверца машины. Минутой позже раздался скрежет другой заржавевшей дверцы, которую дергали, пытаясь открыть, а она, зловеще скрипя, сопротивлялась нажиму. Через секунду и эта дверца резко захлопнулась.
Рой обыскивал машины.
Колин сел и поднял голову.
Еще одна разъеденная коррозией дверца открылась, резко протестуя при этом.
Колин не мог разглядеть, где был Рой.
Он чувствовал себя пойманным в клетку.
Он в ловушке.
С шумом захлопнулась еще одна дверца.
В панике Колин подался влево, поднялся на заднем сиденье, перегнулся через переднее как можно дальше и высунул голову в боковое окно со стороны водителя. Свежий воздух, обдавший его лицо, был теплым и даже на таком расстоянии насыщенным запахом океана. Его глаза постепенно привыкли к темноте, а неполная луна освещала свалку настолько, что он мог видеть на восемьдесят или даже сто футов вокруг.
Рой вырисовывался едва заметной тенью среди теней, за четыре машины от «шевроле», в котором скрывался Колин. Рой открыл дверцу еще одной старой железки, залез туда, через минуту вылез и с грохотом захлопнул дверцу. Он приближался к «шевроле».
Колин вернулся на заднее сиденье и приник к правой дверце. Он влез с левой стороны, но там сейчас был Рой.
Еще одна дверца громко хлопнула: кра-ак!
Рой находился всего за две машины от него.
Колин схватился за ручку, но тут сообразил, что он даже не знает, открывается ли правая дверь. Он пользовался только левой. Что, если правая зажата и наделает много шума, но не откроется? Рой поймает его здесь.
Колин колебался, облизывая губы.
Ему казалось, что он вот-вот обмочится.
Он крепко сжал ноги.
Но опасность все еще существовала — она даже возросла, она отражалась теплой болью внутри живота.
«Господи, пожалуйста, — думал он, — не дай мне обмочиться. Не здесь. Не сейчас. Нет худшего места для этого».
Кра-ак!
Роя отделяла всего одна машина.
Беспокоиться о том, работает ли правая дверца, у Колина уже не было времени. У него не было выбора, он попытался использовать последний шанс, он должен был. Он нажал на ручку. Она поддалась. Он сделал глубокий вдох, чуть не подавившись глотком воздуха, и одним сильным толчком полностью открыл дверцу. Громкий скрежещущий звук, который она издала, заставил его вздрогнуть, но, слава Богу, она открылась.
Как безумный, не думая о том, как он выглядит, он выкатился из «шевроле», позабыв о том, что старался делать все бесшумно. Дверца все равно его выдала. Он сделал два шага, упал на колени, затем поднялся опять, как будто на пружинах, и бросился в темноту.
— Эй! — крикнул Рой с другой стороны машины. Неожиданные действия Колина поразили его, как удар грома.
— Эй! — повторил он. — Подожди!
Пустившись бежать, Колин заметил покрышку, которая опрокинула бы его буквально через секунду. Он перепрыгнул через нее, сделал шаг в сторону от груды автомобильных крыльев и побежал вперед сквозь высокую траву. Потом свернул влево и обежал сильно разбитый фургон «доджа», поставленный на кирпичи. Поколебавшись и кинув взгляд назад, он бросился на землю и забрался под грузовик.
Когда Колин исчез из виду, Рой обогнул фургон и остановился, посмотрев в обе стороны. Убедившись, что в лабиринте тропинок никого нет, он сплюнул: «Проклятье!»
Ночь была очень темная, но из своего укрытия под «доджем» Колину видны были белые тенниски Роя. Колин лежал на животе, голова его была повернута влево, а правая щека прижата к земле. Рой стоял не более чем в ярде от него. Колин мог бы дернуть его за лодыжку и опрокинуть. А что потом?
После минутной передышки Рой открыл дверцу фургона со стороны водителя. Убедившись, что там никого нет, он с грохотом захлопнул ее и направился к задней части «доджа».
Колин сделал медленный вдох, он очень хотел бы приглушить удары своего сердца. Если он издаст какой-либо звук, Рой обнаружит его, а это смерть.
В задней части фургона Рой сначала открыл одну половинку дверей. Он заглянул внутрь, но ничего не увидел, открыл вторую половинку и влез в машину.
Колин слышал, как он стучит в темноте кулаками по металлу у него над головой. Он подумал, не выскользнуть ли ему из-под машины и не пробраться ли тихонько в другое укрытие, но боялся, что не успеет это сделать незаметно.
Пока Колин размышлял, Рой вылез из грузовика и захлопнул дверцы. Возможность, если она и существовала, была упущена.
Колин немного изогнулся и глянул через плечо. Он увидел белые тенниски и помолился, чтобы Рою не пришло в голову проверить узкое пространство под «доджем».
Невероятно, но его молитвы были услышаны. Рой направился к носу машины, постоял там немного, оглядывая свалку, и бросил: «Где он, черт возьми?» Он постоял там еще немного, постукивая пальцами по фургону, а затем двинулся в северном направлении. Еще какое-то время Колин слышал его шаги и видел его белые тенниски.
