Джейсон положил обоймы в карман, а оружие сунул за пояс сзади, где его закрывала гуайябера, купленная специально для такой цели. Впервые со времени прибытия на остров он почувствовал себя уверенно, как человек, который полностью оделся.
В фойе его ждала Мария Бергенгетти.
Джейсон ожидал увидеть особу среднего возраста, академической внешности, смуглую и коренастую, как большинство сицилийцев. Вместо этого он обнаружил высокую молодую женщину с выгоревшими на солнце волосами, собранными в пучок и спрятанными под тропическим шлемом, более привычным на каком-нибудь британском археологе прошлого столетия. Шорты и рубашка-хаки свободного покроя не скрывали достоинств фигуры, идеально вписавшейся бы в пляжный пейзаж Сен-Бартса.
— Мистер Янг? — Голубые глаза смотрели на него вопросительно.
Джейсону пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать удивления.
— Э, да… А вы, должно быть, доктор Бергенгетти.
— Ну, на доктора Ливингстона я потяну вряд ли. Вы таращитесь на каждого, с кем знакомитесь?
Почувствовав, что покраснел, мужчина протянул руку:
— Только на тех, кто больше похож на модель, чем на вулканолога.
Доктор ответила коротким рукопожатием. Ладошка была прохладная, словно ей удавалось как-то избегать сицилийского зноя.
— Не очень хорошо представляю, как выглядят вулканологи. — Глаза ее блеснули. Пикировалась она с удовольствием. — Ваше замечание определенно граничит с сексизмом, который у американцев вроде бы не в почете.
Питерс никак не мог определить, какой у нее акцент. А может, и нет никакого?
— Только у некрасивых женщин, доктор. А красивым, как и везде, очень даже нравится, когда ими восхищаются. Позавтракаете со мной?
Он проводил ее на площадку. Столик, к счастью, остался незанятым. Сели. Джейсон налил ей кофе.
— Вы отлично говорите по-английски.
Мария улыбнулась, показав щелочку между передними зубами. Странно, но этот крохотный изъян показался ему почему-то весьма сексуальным.
— По необходимости. Мой отец работал в итальянском посольстве в Вашингтоне. На английском я заговорила раньше, чем на итальянском. — Она отпила кофе и поморщилась от горечи. — Даже магистерскую писала в Штатах.
— По вулканологии? Довольно опасное поле деятельности — приходится карабкаться по горам, беречься раскаленной лавы, никогда не знаешь, что и где может взорваться…
Доктор одарила его еще одной обворожительной улыбкой:
— Вы имеете в виду, что это область — опасная для женщин? Какой женофоб.
Джейсон поднял руки:
— Простите. Я вовсе не хотел…
— Конечно, хотели. И мне это приятно. Вам не приходило в голову, что женщины не меньше мужчин устали от политкорректности? В общем, я заинтересовалась геологией, поступила в горный институт в Колорадо, вернулась с родителями в Италию, от скуки вышла замуж, потом от еще большей скуки развелась. Огляделась, поискала, чем заняться, да не просто заняться, а чтобы шарахнуть моего бывшего по башке, дабы понял наконец, что я больше не его игрушка. Изучение вулканов показалось именно тем, что нужно — причины вы сами уже назвали, — и к тому же дело это по-настоящему грязное. — Она открыла сумочку, достала пачку «Мальборо». — А вы по-итальянски не говорите?
— Совсем немного. Знаю несколько обиходных фраз, да и те, боюсь, позаимствовал не в самой хорошей компании.
— Например? — Она щелкнула зажигалкой.
— Muova quel rottame cretino![25]
Ее смех прозвучал почти музыкально.
— Вы, наверное, водили машину в Риме.
Джейсон ухмыльнулся:
— Ma perche il museo oggi? Ma perche il museo e chiuso domani? Quanto tempo starano in sciopero?[26]
Она опять рассмеялась.
— А чем еще вы зарабатываете на жизнь?
Вопрос застал его врасплох.
— Ну, у меня бизнес в Балтиморе…
— И география вулканического материала — часть этого бизнеса? — Мария скептически вскинула бровь. — Звучит неубедительно, мистер Янг. Или как вас там.
Питерс усмехнулся:
— Доктор Камито сказал, что вы — лучшая, но не сказал, что вы еще и проницательная.
— Любая станет проницательной, побывав замужем за итальянцем. А еще недоверчивой и скептичной. Помните Казанову?
— Величайшего, по его собственным словам, любовника.
— Определение, идеально характеризующее моего бывшего… Но хватит обо мне, моей жизни и трудных временах. Что именно вам от меня нужно?
Джейсон достал пробирку с полученными от доктора Камито материалами.
— Можете сказать, откуда это?
Она повернула пробирку к свету.
— Где вы это взяли?
— У Камито.
Мария шумно вздохнула:
— Я о другом. Откуда оно?
— Похоже, из какого-то средиземноморского региона. Нам нужно знать, откуда именно.
Женщина взяла образец и, оставив кофе нетронутым, поднялась.
— Надеюсь, деньгами вы делитесь щедрее, чем информацией. У меня там, — она кивнула в сторону Этны, — ребята ведут наблюдение за приборами. Нужно проверить, правильно ли они все делают. Стоит ошибиться, и недовольных будет столько…
— Недовольных или покойников?
— И тех, и других. — Мария повернулась к выходу. — В любом случае ответ будет к вечеру.
Проследовав за ней, Джейсон открыл дверь на крохотную парковочную площадку.
— Прикиньте, сколько я вам должен. И если не трудно…
Она насмешливо посмотрела на него:
— Позвольте угадать. Вы хотели бы показать мне город и пригласить на обед.
Питерс снова усмехнулся:
— Почти в точку. Хотел спросить, какой ресторан вы могли бы порекомендовать, но ваша идея мне нравится больше. Вам когда удобно?
Мария открыла дверцу запыленного «Форда», одной из двух машин на парковке.
— Буду здесь часов в семь. — Она захлопнула дверцу, повернула ключ зажигания и, высунувшись в окошко, добавила: — А вы пока загляните в старинный норманнский форт на холме. Интересное место. Внизу греческий амфитеатр, очень неплохо сохранившийся. Я бы пригласила вас с собой на Этну, но к нам туда посторонних не пускают.
— Вы же сами сказали, дело это опасное и грязное.
Она выехала с площадки и покатила вниз по склону, а Джейсон, заслонившись ладонью от солнца, провожал ее взглядом, пока машина не скрылась за первым из многочисленных поворотов единственной здешней дороги.
Пьяцца дель Дуомо, Таормина
Тем же вечером
Они сидели в кафе, выходящем на центральную площадь Таормины. Поскольку никакие моторизованные транспортные средства в эту часть города не допускались, единственным доносившимся с пьяццы звуком был шум барочного фонтана, который, вместе со смахивающим на крепость собором Святого Николая, словно купался в красных, как кьянти, лучах заката. Чуть дальше, в паре кварталов, мальчишки — каждый в форме любимой команды — гоняли мяч. Джейсон допил пиво; после часовой пешей прогулки, включавшей все местные достопримечательности, от палаццо Корвайо, здания времен норманнов, где в пятнадцатом столетии заседал первый сицилийский парламент, до древнегреческого амфитеатра, его мучила жажда.
Туризм, решил он, дело изнурительное, тем более что едва ли не у каждого дома продавались прохладительные напитки для взрослых.
Мария пила белое сицилийское вино, продукт, который, по мнению Джейсона, следовало бы с большей пользой применять как растворитель для красок. Распущенные волосы смягчили резкие черты лица. На ней было простенькое черное платье, единственным украшением к которому служил яркий платок на шее. Платок от «Эрме».
Фирменный стиль — голубое с красным — Джейсон узнал с первого взгляда и, узнав, не смог скрыть изумления: «Эрме» был одним из тех немногих сумасбродств, которые позволяла себе Лорин. Она обожала уникальные узоры и цветовую палитру французского дизайнера и каждую купленную вещь хранила в оригинальной оранжевой коробке. При размерах тридцать пять с половиной на тридцать пять с половиной дюймов вещь эта могла служить и шарфом, и шалью, и юбкой, и даже топом. Практичный и вместе с тем декоративный — так описала бы платок Лорин.
Перехватив его взгляд, Мария сделала большие глаза:
— Надеюсь, вы восхищаетесь моим шарфом.
— Э, да, — пробормотал ее собеседник. — «Эрме», не так ли?
Она улыбнулась:
— Обычно мужчины распознают такие вещи лишь после того, как сами купят несколько.
— Когда каждая штучка обходится в три сотни, забыть их трудно.
Найдется ли когда-нибудь место, где ничто, ни фраза, ни пейзаж, ни шарф, не будет напоминать о потере? Джейсон надеялся, что нет.
Он заставил себя вернуться в настоящее. Платье, надетое на Марии сейчас, представляло ее фигуру в более выгодном свете, чем рабочая одежда. Питерс уже решил, что она не просто привлекательная женщина. Едва ли не каждый из проходивших мимо мужчин задерживал на ней восхищенный взгляд.
