— Всегда обожал предвыборные кампании, — сострил Ари, прекрасно знавший, чего боится прокурор.
Тот, не обращая внимания на его иронию, продолжал:
— А между тем Межрегиональное управление в Версале топчется на месте. Не знаю откуда, но вам, похоже, известно больше, чем им. Так что у меня сегодня два выхода. Либо я натравлю на вас Службу внутренней безопасности, и вы расскажете им, как вышло, что вы дважды очутились на месте преступления. Вы выложите им все, что знаете, и будете примерно наказаны за неподчинение приказу, или…
— Да-да?
— Или я временно наделяю вас полномочиями офицера судебной полиции, и вы находите мне этого чертова убийцу. Заместитель директора готов позволить вам заниматься этим столько, сколько понадобится, что, согласитесь, весьма любезно с его стороны.
У Ари вырвался смешок. Он был уверен, что Депьер это заметил, но прокурор на том конце провода ничего не расслышал.
Выходит, он не ошибся. Руэ загнали в угол, и он на все готов, лишь бы закрыть дело, даже доверить его самому недисциплинированному сотруднику госбезопасности, хотя это совершенно не входит в его служебные обязанности.
— Вы хотите, чтобы я руководил расследованием судебной полиции? — пошутил Ари.
— Не стоит преувеличивать, Маккензи. Давайте договоримся, что я позволяю вам продолжить собственное расследование, но при одном условии.
— Хотите, чтобы я дал вам рекомендательное письмо для будущего министра юстиции?
— Очень смешно. Нет, Маккензи. Я требую, чтобы вы каждый вечер посылали мне подробный отчет.
Ситуация оказалась еще более абсурдной, чем воображал Ари, так что он даже развеселился.
— Короче, вы предлагаете мне обскакать все Межрегиональное управление в Версале… В общем, хотите, чтобы меня возненавидели все французские легавые?
— Я постараюсь пощадить их самолюбие, Маккензи, пусть вас это не беспокоит. К тому же не похоже, чтобы вас заботило мнение коллег, по слухам, вас меньше всего интересует, что о вас говорят… Так что продолжайте расследование, вы ведь этого и хотите? Очевидно, отступать вы не намерены. Так тому и быть. Кроме того, вы временно наделяетесь полномочиями. Но предупреждаю, Маккензи, если вы хоть раз не отправите мне отчет, вам несдобровать. Я лично позабочусь о том, чтобы на вас наложили максимальное взыскание, ясно?
— Право, господин прокурор, для будущего взаимопонимания лучше ничего не придумаешь, — съязвил Ари, выпрямляясь в кресле. — Я очарован.
На самом деле он был рад, что так легко отделался. Ведь для него главное — иметь возможность продолжить расследование, все прочее не так важно. В конце концов, пусть все получат, что хотят. Он знал, что прокурор не будет ему благодарен и скорее всего присвоит себе всю заслугу, как только он раскроет дело. Но это его не заботило. Только одно имело значение: посадить за решетку виновных в смерти Поля Казо.
— Господин прокурор, у меня еще один вопрос.
— Слушаю.
— Анализ ДНК показал, что убийца — женщина…
— Да.
— А судебная полиция сравнила ДНК убийцы с ДНК Моны Сафран?
— Сейчас этим занимаются. Как только будут результаты, я вас с ними ознакомлю. Это займет не больше двух суток.
Когда прокурор наконец повесил трубку, Депьер перевел дух и скрестил ладони у себя на столе:
— Вам повезло, Ари.
— В самом деле? Похоже, мы с вами по-разному понимаем удачу, шеф. Что до меня, то я потерял человека, которого любил как отца, а шайка психов, которые его убили, наверняка занесла мое имя первым в свой черный список. Я вовсе не чувствую себя везунчиком.
Депьер посмотрел ему прямо в глаза:
— «Шайка психов»? Значит, вы не считаете, что орудует убийца-одиночка?
— Нет, это организованная группа.
— Выходит, вы и в самом деле продвинулись куда дальше, чем парни из Версаля, верно?
— Похоже на то. Но тут нет моей заслуги. Кажется, у меня появился ангел-хранитель.
— В каком смысле?
— Ну, во-первых, Поль Казо перед смертью успел послать мне документ, из которого я кое-что узнал. Во-вторых, я получил анонимное письмо, в котором было указано имя будущей жертвы… Как видите, я тут ни при чем.
— Понимаю. Загадочный информатор?
— Да. Если только не сами убийцы дразнят меня. Учитывая, что, когда я получил письмо, я только чудом мог вовремя поспеть в Фижак.
— Как бы то ни было, я прошу вас об одном. Только теперь это приказ, и не в ваших интересах его ослушаться.
— Вы же меня знаете, — ответил Ари с самым невинным видом.
— Я категорически запрещаю вам возвращаться к себе в квартиру. Ступайте в гостиницу, к друзьям, куда хотите, но чтобы дома ноги вашей не было, пока все это не кончится. Если хотите, я добуду вам временное жилье через министерство. Но вы теперь — излюбленная мишень убийцы или убийц, так что речи быть не может о том, чтобы подвергать вас такому риску, ясно? Пусть вы и страшный зануда, мне совсем не хочется, чтобы вы сыграли в ящик, Маккензи.
— Обещаю, господин заместитель директора.
На сей раз Депьер не сомневался, что Ари выполнит его приказ.
Миновав массивную колоннаду, Ари прошел через высокий портик Сорбонны, пересек роскошный парадный двор, где прямо на полу вдоль стен и у подножия статуй Гюго и Пастера сидели студенты, потом по галерее Робера де Сорбонна добрался до филфака.
Перед отъездом из Леваллуа Ари позвонил профессору Бушену, преподавателю старофранцузского в университете Париж-IV, и тот согласился принять его сегодня же. К старому профессору, эрудиту, чьи познания в различных формах старофранцузского языка и его диалектов могли сравниться разве что с его скромностью и доступностью, он обращался не впервые. Это было одно из многочисленных знакомств, которые Ари поддерживал в университетских кругах, ведь его работа нередко требовала помощи специалистов такого уровня.
— Я ненадолго, профессор. Мне нужно перевести со средневекового пикардийского два коротеньких текста. Полагаю, вы скорее, чем я, сумеете в них разобраться.
Старик, сидевший за заваленным бумагами письменным столом, покачал головой:
— Я не силен в пикардийском, Ари, но взгляну на них, если хотите. Этот диалект не так уж сильно отличается от старофранцузского. Покажите мне ваш текст. В крайнем случае, я направлю вас к одному из моих коллег в Университете имени Жюля Верна в Амьене.
Ари развернул ксерокс Поля Казо на столе Бушена.
— Черт возьми! Очень похоже на страницу из тетрадей Виллара, — воскликнул старик, склоняясь над листком.
Ари видел, как удивлен профессор. Похоже, эти тетради известны больше, чем он мог представить.
— Думаю, так оно и есть…
— А это — изображение арабской астролябии, — добавил Бушен, как всегда поражая Ари своей эрудицией.
— Я тоже так считаю.
— Хорошо. Что касается букв наверху, «LE RP —O VI SA», тут я вряд ли буду вам полезен, это ведь сокращения, не так ли?
— Да, или зашифрованное слово, сам не знаю.
— Ладно, — продолжал старик, поправляя очки, посмотрим первый текст, рядом с рисунком: «Je ui cest engien que gerbers daureillac aporta ichi li quex nos aprent le mistere de со qui est en son le ciel et en cel tens navoit nule escriture desore».
Он что-то пробормотал себе под нос.
— Хм… Ясно. Я дам вам дословный перевод?
— Ну конечно.
— Видите ли, для профана одна из трудностей средневекового пикардийского диалекта заключается в том, что буквы «u» и «v» обе пишутся как «u», а буква «j» — как «i». Начинающие часто плохо с этим справляются. Так вот: «Я видел тот…» Погодите-ка, да, все правильно. «Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский…»
Секунду поколебавшись, профессор дочитал текст, потом поднял голову и, явно довольный собой, закончил перевод.
«Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский, раскрывающее нам тайны того, что есть в небе, и тогда на нем не было никакой надписи».
Ари записал перевод в свою записную книжку.
— Вы ведь знаете, кто такой Герберт Аврилакский? — спросил профессор.
Ари неловко пожал плечами:
— Признаться, нет…
— Герберт Аврилакский — монах из Оверни, который около тысячного года стал Папой Римским под именем Сильвестра Второго. Великий математик и выдающийся знаток античной культуры. Удивительный человек…
— Понимаю. Спасибо, позже я поищу о нем дополнительные сведения. А второй текст внизу страницы можете перевести?
— Ну конечно. Это не так сложно, как я думал. Погодите… «Por bien comenchier, ia le cors de le lune deuras siuir par les uiles de franche e dailleurs lors prenras tu mesure por со que acueilles bon kemin».
Водя по строчкам пальцем, он пробормотал что-то неразборчивое, сосредоточился, потом широко улыбнулся, словно текст его насмешил.
— Как странно… До чего похоже на поиски клада!
