— Меня ничто не могло удержать, Нат, — голос Терри был таким знакомым и спокойным! — Мы доставим тебя домой в лучшем виде. Я всем рассказывал, как ты убежала от этих школьных звезд на дорожке, так что теперь мне нужны твои новые подвиги.
Он погладил ее по голове и сжал ей руку.
— Нат, нам всем очень жаль, что так получилось, — произнес Беренджер. — Мы очень за тебя переживаем.
— Полицейский, который ко мне приходил... он сказал, что никто не звонил.
— Глупости! Я даже нашел в Бостоне одного родом из Бразилии, так он сам сюда звонил.
— Тот, что приходил... он все время порывался уйти... Было похоже, что ему на все плевать...
— Мы звонили много раз!
— Спасибо!
— Доктор Санторо сказал, что ты крепкая девочка и быстро поправляешься. Он назвал это чудом. Он заверил, что твое левое легкое работает превосходно и вообще весь организм хорошо компенсирует потерю правого.
— Мои глаза...
— Я говорил с офтальмологом. Тебе положили тампоны, потому что роговица пострадала от холода там, в переулке. Он объяснил, что если не будет неприятных ощущений, то в самолете тампоны можно будет убрать. А прилетим домой — покажем тебя нашим специалистам.
Натали почувствовала движение, и через несколько минут ее уже вносили в самолет. Тампоны сняли, и она увидела Беренджера со стетоскопом, который слушал ее дыхание.
—Все идет хорошо, — сказал он.
Натали подняла руку и прикоснулась к его лицу.
—Я так и не сделала наш доклад.
—Ничего страшного, сделаешь на следующий год.
—Посмотрим. Где будет следующая конференция?
Беренджер улыбнулся.
—В Париже, — сказал он. — Теперь отдыхай. Все будет хорошо.
* * *Как всегда, телефонное совещание совета проходило во вторник, ровно в полдень по Гринвичу.
—Лаэрт присутствует.
—Симонидис на связи.
—Фемистокл, привет из Австралии.
—Главкон.
—Полемарх.
—Призываю к порядку, — провозгласил Лаэрт. — У меня новость от Аспазии. Операция пациенту Э завершилась благополучно. Совместимость тканей — двенадцать из двенадцати, поэтому понадобится минимум лекарств, если вообще понадобится. Аспазия ожидает, что Э сможет вернуться к работе через две недели. Прогноз весьма благоприятный.
—Отличная работа.
—Прекрасно.
—Что с другими случаями?
—Говорит Полемарх. Давайте начнем с меня. На следующую неделю у нас запланированы две пересадки почек, одна печени и одна сердца. Все реципиенты сертифицированы нашей службой, и все необходимые приготовления — транспортные и финансовые — выполнены. В случае с почками — обе пересаживаются одному реципиенту. При трансплантации печени будет пересажен максимально анатомически возможный сегмент органа.
Сначала о почках: первый донор — двадцатисемилетний рабочий из штата Миссисипи, США.
— Одобрено, — ответили в унисон пять голосов.
— Второй — сорокалетняя владелица ресторана из Торонто, Канада.
— Какого ресторана?
— Китайского.
— Одобрено, — снова сказали все и засмеялись.
— Печень — тридцатипятилетний учитель из Уэльса.
— Говорит Главкон. Кажется, мы договаривались — никаких учителей. Есть другие варианты?
— Насколько я знаю, нет, — ответил Полемар, — но я могу еще раз проверить. Имеется совместимость по двенадцати пунктам для Л, тридцать первого номера в вашем списке. Как вы знаете, он один из самых богатых людей в Великобритании. Не знаю, сколько он согласился заплатить за процедуру, но, предполагая, как ведет переговоры Ксеркс, полагаю, что сумма будет значительной.
— В таком случае, — сказал Главкон, — одобряю, но давайте не будем создавать из этого прецедент.
— Одобрено, — отозвались остальные.
Государство... создает наши потребности.
Платон, «Государство», кн. II
Алтея Саттерфилд суетилась на маленькой кухне Бена, насколько ей позволял возраст.
— Не хотите ли к чаю лимона, мистер Каллахэн? У вас в холодильнике нет лимона, но у меня, к счастью, есть!
Бена впечатлила тактичность, с которой его соседка не упомянула об остальных продуктах, которые тоже отсутствовали в его холодильнике. Прошло три дня с тех пор, как он вернулся из Цинциннати, и восьмидесятилетняя соседка восприняла его синяки под глазами и распухший нос как сигнал к действию. «Всего лишь трещина у основания, — сказал доктор Бэнкс. — Ничего делать не надо, просто постарайтесь, чтобы вас больше не били в эти места». По правде говоря, Бен был благодарен старушке за заботу, хотя иногда она бывала немного навязчивой. Головная боль, которая, по мнению Бэнкса, являлась следствием сотрясения мозга, ослабла с восьми баллов до терпимых четырех и беспокоила его уже не постоянно, а лишь тогда, когда Бен шевелил головой. Он никогда не отличался мужеством, когда речь заходила о любом виде боли, и сейчас ее различные проявления доставляли ему массу неудобств, равно как и чувство досады от временного безделья. Оставалось еще несколько дел, которые он должен был и хотел завершить.
— Спасибо, миссис Саттерфилд, я выпью простой чай. Я очень ценю вашу помощь и даже не знаю, как смогу вас отблагодарить.
— Пустяки, дорогой! Вот доживете до моих лет, тогда сами почувствуете, что значит быть кому-нибудь нужным.
«Ну это вряд ли», — подумал Бен.
Донкихотство Элис Густафсон, трудная неделя во Флориде, удивительное знакомство с мадам Соней, неожиданная помощь Скайлера Гейнса, запоминающаяся встреча на Лавровой улице и наконец идентификация Лонни Даркина — все это по отдельности наносило заметные царапины на защитную оболочку отрешенности и безразличия, но Беи Каллахэн все еще считал эти царапины несущественными. Он сделал то, для чего его нанимали, и планировал ненадолго забиться в свою берлогу до следующего заказа. Но до этого нужно было покончить с одним незавершенным делом, касавшимся семьи из Конде в штате Айдахо.
— Вы знаете, миссис Саттерфилд, — сказал он. — Я позволю себе попросить вас еще об одном одолжении.
— Конечно, дорогой!
— Мне снова надо будет уехать, и я хочу, чтобы вы кормили Пинкуса и поливали... э... я хотел сказать — кормили и поили Пинкуса.
—Простите, мистер Каллахэн, но, по-моему, вы не в том состоянии, чтобы куда-нибудь отправляться.
—Возможно, вы правы, но мне все равно надо уехать.
С постоянной колющей болью в боку, усиливавшейся при малейшем движении, Бен еще как-то мог справиться. Но головная боль делала, по крайней мере сегодня, поездку в Айдахо невозможной. После того как он вернулся домой, проведя шесть часов с доктором Бэнксом и рентгенологом, его навестила добрейшая Элис Густафсон с букетом полевых цветов. За чаем с печеньем, о котором позаботилась миссис Алтея Саттерфилд, он рассказал доктору все подробности своей находки и последующей битвы в гараже на Лавровой улице.
—Я знала это! — воскликнула Элис, когда Бен завершил рассказ. — Я знала, что та женщина из штата Мэн говорила правду. Такие вещи чувствуешь сразу. — На ее лице появилось странное сочетание радости от доказанной правоты и суровой решительности. — Меня очень беспокоит оружие, — продолжала она, — хотя меня это не удивило. Там, где речь идет о незаконной торговле органами, крутятся огромные деньги. И многие из вовлеченных в этот бизнес не просто гангстеры.
—Большинство гангстеров, которых я знаю, позавидовали бы арсеналу в гараже.
—Трудно даже представить себе, о каких деньгах идет речь. В некоторых странах тот, кто отправляется за границу, чтобы ему нелегально пересадили почку, получает компенсацию от министерства здравоохранения до ста тысяч долларов! В конечном счете это оказывается гораздо выгоднее, чем оплачивать диализ[28] и другие медицинские расходы, да еще и сокращает список ожидающих трансплантации, что тоже экономит средства.
—Я думаю, что те, кому нужен для пересадки костный мозг, находятся в еще более тяжелой ситуации.
— Совершенно верно. Процедура пересадки костного мозга — это всегда вопрос жизни и смерти. И при этой операции гораздо важнее, чем при пересадке других органов, максимально возможная совместимость тканей донора и реципиента. Не удивлюсь, если окажется, что эти люди занимаются только костным мозгом.
— Я тоже. Но чем бы они ни занимались, оружие, что я видел в гараже, говорит о том, что это серьезные ребята. Кстати, как вы думаете, почему эта парочка из фургона не убила Лонни и ту женщину из Мэна?
Густафсон пожала плечами.
— Может, просто не хотели брать на себя убийство, — сказала она. — А может, они оставляют этих людей в живых на случай, если им снова потребуется провести подобную процедуру. Помните, женщина говорила, что у нее постоянно была повязка на глазах и ей кололи какие-то лекарства? Она запомнила очень мало подробностей того, что с ней случилось, поэтому и не потребовалось убивать ее.
