Эдуард шепнул позади меня: — Вижу их.
Я выдохнула, тише, чем шепот. — Левый.
— Правый, — выдохнул он, это не было даже словом, просто звуком. Он немного отошел от меня, чтобы при маневрах мы не стали друг другу помехой.
Я увидела, как промелькнула маска до того, как они появились и выстрелила. Я знала что промахнулась, потому что их скорость совершенно не уменьшилась. Я прицелилась в нижнюю часть туловища, когда моя цель добралась до края леса у дороги. Будь у меня даже все время мира, чтобы произвести выстрел, я все равно не попаду ему в корпус. Скорость, придававшая ему очертания смазанного пятна — замедлилась, и он прошмыгнул за джип, чтобы теперь нас разделял двигатель машины.
Другой Арлекин был позади грузовика, двигаясь за деревьями. Эдуард выстрелил еще раз, но фигура не запнулась.
— Мимо, — сказал он.
Я повернулась и заметила впереди фигуру. Это было скорее удачей, чем навыком, но, тем не менее — я выстрелила. Фигура осела и завалилась в сторону канавы, это все что я смогла увидеть — темная куча ткани почти затерялась в тени.
— Они слишком быстрые, — сказал Эдуард, когда двинулся к упавшей фигуре.
Я направилась к внедорожнику готовая стрелять во все, что покажется из-за грузовика. Ничего. Не было даже ощущения движения. Мой выстрел не был смертельным — и прекрасно это понимала. Я остановилась достаточно далеко от машины, чтобы меня не смог схватить тот, кто мог затаиться под ней. Я держала МР-5 на уровне плеча, напряженная, готовая в случае чего — открыть огонь. Я была в двух шагах от того, чтобы полностью обойти край капота и получить полный обзор, когда Эдуард выстрелил позади меня. Это заставило меня вздрогнуть, а затем — он стал шуметь. Я поспешила пройти эти последние несколько шагов, прежде чем позволю себе оглянуться на Эдуарда. За грузовиком никого не было. Я знала, что попала в него, но его там не было.
Развернулась, пробормотала себе под нос «черт». Я не могла видеть через крышу джипа. Потому бросилась вокруг него все еще с ружьем на плече. Эдуард лежал на земле, стреляя по фигуре над ним. У меня было время понять, что он стрелял не в грудь, а по ногам, и так же поняла, почему на дороге не было тела. «Бронежилеты». На них были пуленепробиваемые бронежилеты. «Дерьмо». Но одну вещь я знала точно — даже если пуля не пройдет через него, это все равно чертовский больно, поэтому я прицелилась в середину тела, используя выстрелы, чтобы вынудить его отступить от Эдуарда. Выстрелы его поколебали, и затем он двинулся от Эдуарда, и от меня прочь к деревьям, но не настолько высокой скорости, чтобы превратиться в размытое пятно. Он был быстрым, но не супер-быстрым. Не на много быстрее человека. Эдуард перекатился на живот и продолжил стрелять. Арлекин начал использовать деревья как прикрытие. Он был ранен. «Отлично».
Я почувствовала что-то позади себя, и бросилась на землю, прежде чем успела до конца развернуться. Я ударилась о нее сильнее, чем рассчитывала, но уже целилась, и произвела один выстрел до того, как мои глаза засекли фигуру в маске передо мной. Выстрел вышел неточным, и тогда он просто исчез, двигаясь размытой полосой скорости, с которой я уже видела в отеле.
Через дорогу раздались еще выстрелы, и мужские крики. «К вечеринке присоединились другие полицейские». Я перекатилась на живот и наткнулась на незначительный изгиб канавы, перекрывавший мне обзор. Мне нужно было достать нож, прежде чем я смогла бы осмотреть деревья и тени, которые нас окружали. Не в кого было стрелять; они были вне поля зрения, но один был ранен. «Вопрос в том, насколько сильно?»
Эдуард был на ногах; я еще карабкалась на другой стороне канавы, чтобы подняться на его стороне. Он держал свой ствол поднятым и скользил, на полусогнутых ногах, что было характерно большинству специальных подразделений и особенно отряду спецназа. Предполагалось, что такая походка поможет тебе хорошо двигаться, но, в то же время — давала тебе устойчивость, какую только возможно, для стрельбы. Я никогда не обучалась, но выросла среди лесов, охотясь. И знала, как перемещаться среди деревьев.
Я услышала еще полицейских позади нас, продирающихся сквозь деревья — как стадо слонов. И знала, что на самом деле они не были настолько шумными, но казались грозой позади нас, поэтому этот шум, как будто, делал даже более сложным поиск среди деревьев в тени для Арлекина, и шум все маскировал. Я боролась с желанием развернуться и заорать на них, чтобы были — потише.
— Прикрой меня, — сказал Эдуард.
Я двигалась, пока не оказалась рядом с ним, вглядываясь во все более сгущающиеся тени, в то время как он опустился на колени.
— Кровь, — сказал он.
Я взглянула на него, все еще пытаясь держать периферийным зрением деревья и растущую темноту под ними. Позади нас на дороге было больше света, но здесь среди густо растущих деревьев — ночь наступала раньше.
— Вы ранили их? — послышался голос Тилфорда, когда он подошел с другой стороны к Эдуарду. Он навел свой М4 на деревья.
— Да, — ответила я.
Эдуард сказал: — Мы идем по кровавому следу.
— Скоро станет темно, — сказал Тилфорд.
Эдуард поднялся: — Станет.
К нам подошел Ньюмэн, — Я никогда не видел, чтобы кто-то двигался с такой скоростью.
— Нам надо убить их до полной темноты, — сказала я, и уже была готова двинуться через деревья.
— Почему? — спросил Ньюмэн.
— Потому что вампиры проснутся, — ответил Эдуард.
— Откуда вы знаете, что вампиры будут здесь? — спросил Ньюмэн.
Ответил Тилфорд: — Оборотни не носят маски и плащи. Они не крадутся. Они просто атакуют. Единственная вещь, которая может заставить их так себя вести — мастер вампир. Ночь означает, что мы встретимся с их мастером, и я скорее предпочту, чтобы оборотни были мертвы, прежде чем нам придется иметь дело с вампирами.
Эдуард и я обменялись быстрым взглядом. В этот момент мы оба стали лучше думать о Тилфорде. — Он озвучил наши мысли, — сказала я.
Мы шли по кровавому следу в постоянно растущей темноте. Мы следовали по свежей крови, хотя каждая частичка моего тела кричала мне бежать. Бежать до наступления темноты. Уносить ноги. Но я не побежала, как и не сделали этого другие маршалы. Мы шли по тропе, потому что это была наша работа. Мы шли по следу, потому что если они уйдут то убьют еще больше народу, и никто из нас не хотел смотреть на тело и объяснять — почему мы позволили темноте и вампирам поджать нам хвосты. Мы маршалы США. Мы охотимся и убиваем монстров, а не бегаем от них.
Переводчики: dekorf, Kejlin, Sunriel
Вычитка: Светуська
Стемнело настолько, что Эдуард и Тилфорд включили прикрепленные к дулу фонарики, которыми были снабжены М4. Что было палкой о двух концах. Это позволяло нам идти по кровавому следу, но перебивало ночное зрение. В конечном счете, я держала пристальный взгляд за пределами освещения. Хоть один из нас должен быть в состоянии видеть, что могло затаиться в сгущающихся тенях. Было важно идти по кровавому следу, но если Арлекин, истекающий кровью — обнаружил бы нас первым, то стало бы гораздо больше крови, часть которой, скорее всего, была бы именно нашей. «Не знаю — пессимизмом это или реализмом. Иногда я совершенно не могла определиться с выбором».
Ньюмэн последовал за мной прямо в расползающийся мрак. — Ты видишь что-нибудь?
— Еще нет.
— Бережешь свое ночное зрение подальше от света?
Это заставило меня взглянуть на него. — Да, как догадался?
— Я воспитывался в деревушке. Поэтому чувствую себя отлично в темноте большинство ночей.
— Я тоже, — сказала я.
— Девочка из провинции?
— Что-то типа того.
— Для меня ты всегда ассоциировалась с городской девочкой, — сказал он. Все время, что мы шли — постоянно вглядывались в наступающую тьму в поисках передвижения за деревьями. Винтовка была у него на плече, так же как и моя. Мне начал симпатизировать Ньюмэн, не смотря на то, что это было мне не по нраву, так как я предпочла бы быть с Карлтон, а теперь она была в больнице на искусственной вентиляции легких. Оборотень проткнул ее легкое. Они ждали, излечит ли ее тело само себя без оперирования. Если она подхватила вирус ликантропии, тогда она вылечится и станет как новенькая. Ожидание означало, что они думали, что тесты ее крови придут с подтверждением на вирус. Ликантропия обычно передается через глубокие колотые раны.
— Теперь я городская девочка, — сказала я.
Эдуард пошел в нашу сторону, направляя фонарик на землю, и, наконец, выключая его совсем, перед тем, как дойти до нас. Даже столько света за небольшое количество времени, казалось, делало густые сумерки еще гуще.
Взглянув ему в лицо, я спросила: — Что случилось?
— Следы крови изменились. Один из них несет другого, нет, даже бежит с ним. Он гнался через лес, пока мы ползли, потому то и не слышали его.
