— Картина прямо настоящая, — заметил он, — впечатляет.
— Это «Царство Флоры», — ответила Петровых, включая компьютер на стойке, служившей одновременно и кассой, и рабочим столом.
Колосов, прищурившись, рассматривал «картину». Катя сказала, что и в магазине у них вроде такая же. Полуголые парни и девицы среди цветов. Небесный возница. Кто-то пляшет, а кто-то на меч бросается в припадке суицида. А вон тот, справа — по виду охотник со сворой собак, — на копье оперся, кровавую рану свою разглядывает. С такой долго не проживешь, кровью истечешь. И никакой помощи ни от кого. Все только на себе зациклены. Вон тот изящный в венке, что позади охотника раненого нарисован, ноль внимания на него — цветок какой-то разглядывает.
Чего же это они одну и ту же картину и там, и тут, и даже дома вешают на стену?
— Марина Николаевна, значит, покойный Алексей Бойко был вашим постоянным клиентом? — спросил он.
— Тот здоровенный, бритый, который на фото в черном костюме? Да, постоянным, делал крупные заказы. — Петровых показала на компьютер.
— Он Арнольдом здесь никогда себя не называл?
— Нет, имени я его вообще, честно говоря, не помню. В компьютере фамилия и адреса, по которым он просил доставлять заказы. Вот эти адреса.
— А второй, что был на снимке, вам не знаком?
— Нет. — Она покачала головой.
— Разрешите на адреса взглянуть? — Колосов глянул на монитор. Так, эта самая Долгоруковская улица и поселок Большие Глины. Больше ничего.
— И какие же цветы гражданин Бойко заказывал у вас?
— Разные, по сезонам. Заказывал дорогие авторские флористические композиции. А в последний раз заказал просто цветы — много, целые охапки.
— Последний раз — это когда?
— Неделю назад. Мы не отправляли этот заказ, он сам за ним заехал на машине. Черная такая, внедорожник.
— А еще раньше когда он тут был?
— Где-то примерно в двадцатых числах мая. Заказал композицию, как раз сезонную. Нарциссы и гиацинты.
— Нарциссы… ясно. И тот заказ он просил отослать?
— Да, по этому адресу в Москву, наш водитель отвез.
— Тут у вас в базе данных значится гражданке Пеговой, да? А сама эта Пегова с ним, с Бойко, за цветами когда-нибудь приезжала?
— Она приезжала одна. С ним я ее не видела, — ответила Петровых.
— Значит, и она тоже была вашей клиенткой?
— Она никогда не платила, а клиенты ведь платят. — Марина Петровых сдвинула черные очки на лоб, выпрямилась. — Ей же все доставалось даром.
— То есть как даром?
— Даром. Со своих знакомых Андрей… Андрей Владимирович денег не берет.
— Пегова — знакомая Балмашова? — спросил Колосов.
— Да, — ответила Петровых.
Что-то в голосе ее изменилось.
— И часто она у вас бывала?
— Нечасто.
— Здесь или в Москве?
— И в Москве… Нет, чаще здесь, Андрей ведь… Андрей Владимирович в магазине почти не бывает. Он приезжает сюда работать… — На имени Балмашова она словно спотыкалась каждый раз. — Что вы все меня про нее расспрашиваете? Вот Андрей вернется, все скажет сам, если, конечно, захочет.
Колосов глянул на нее. М-да…
— Хорошо, тогда вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, Марина Николаевна, вот наша сотрудница обращалась к вам по поводу консультации по цветам, найденным нами на месте убийства. Сейчас скажу, как они называются… — Колосов вытащил блокнот. — Кро… крокус и смилакс. Скажите, Бойко у вас их покупал вместе с остальными?
— Нет, там же один искусственный был, а мы искусственными не торгуем.
— Значит, эти самые крокус и смилакс вы ему не продавали?
— Нет. Лиана смилакс вообще используется только как декоративное средство.
— Откуда же они тогда там взялись? — наивно спросил Колосов. — Вот загадка. Точно это не ваша продукция?
— Нет, нет, уверяю вас, точно не наша.
— Меня как-то это удивляет: Бойко купил у вас целую охапку.
— Да он заказал тогда много, в основном розы.
— Роз у них полна машина была, это мы видели. Но эта чертова лиана… опять забыл, как ее…
— Смилакс, — терпеливо подсказала Петровых.
— Ну да, и этот желтый из пластика, словно кладбищенский…
— Живые крокусы давно отцвели, — усмехнулась Петровых. — Нигде вы сейчас их не найдете. Сезон у них начинается в феврале. А сейчас июнь.
— Отцвели, говорите, крокусы… Отцвели уж давно хризантемы в… — Колосов обернулся, оглядывая магазин. — А смилакс у вас есть?
— В оранжерее можно найти. У нас богатый выбор декоративных растений.
— Нетрудно будет показать? Хоть как выглядит.
— Пожалуйста, пойдемте.
— Но это точно не ваше растение?
— Уверяю, мы такого в тот раз клиенту не продавали.
Они снова вышли на солнце. И в это время к зданию подъехал спортивный «Ниссан».
— А вон и Сергей Геннадьевич вернулся, — обрадовалась Марина.
Колосов увидел за рулем компаньона Балмашова. Тихомиров тоже узнал его и удивленно развел руками.
— Плотно вы взялись за это дело, — сказал он, подходя. — Здравствуйте… имя-отчество вот ваше позабыл, простите.
— Никита Михайлович, — Колосов смерил собеседника взглядом. — А дело-то не одно, дел, кажется, два.
— Это из милиции насчет той фотографии. Подождите, а вы разве знакомы? — спросила Марина.
— Успели познакомиться, — ответил Колосов. — Сергей Геннадьевич, я действительно приехал по поводу опознания Мариной Николаевной и вами покойника на фотографии, который оказался вашим клиентом. Мы расследуем дело о двойном убийстве, он и его работодатель — жертвы. Бойко и Суслов их фамилии. Между прочим, вы с Мариной Николаевной здорово нам помогли, продвинули розыск.
— Да? Я бы предпочел, чтобы продвинулись розыски того, кто… — Тут Тихомиров глянул на Марину и продолжать про нападение на Балмашова не стал. «Ну да, Катя же говорила, что девица ничего не знает, они от нее скрыли», — вспомнил Колосов.
— Их фамилии мне мало что говорят, — сказал Тихомиров.
— Вот фото, взгляните еще раз для памяти. — Колосов достал снимок, сделанный на месте происшествия.
Тихомиров внимательно посмотрел на него: черный «Мицубиси Паджеро», цветы, два трупа, кровь на одежде.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил Колосов. Тихомиров действительно улыбался.
— Так. — Тихомиров не стал посвящать этого опера в то, что вспомнил вот сейчас и так некстати, — сегодняшнее утро, разбудившую его громкую музыку с дачной террасы. Он спустился и увидел дочку Сашу и близнецов. Саша, пока родители и нянька спали, конечно же, включила плеер-»книжечку» DVD (с техникой в свои пять лет она была прочно на «ты»). Диск ей попался «балетный» (жена Тихомирова в юности занималась балетом и коллекционировала записи постановок). Под музыку «Умирающего лебедя» по террасе кружились с раскрытым зонтиком близнецы Сережка и Митька. Томно клонили головки, что-то там изображали ручонками, поднимаясь на цыпочки, старательно «умирали». «Чтоб я больше этого не видел!» — прикрикнул на них Тихомиров и вырубил плеер. Он хотел быть строгим, но его душил хохот.
— В общем, печально все это, конечно, — сказал он, возвращая снимок, так и не погасив на губах столь неуместную улыбку. — Этот вот, что справа, лысый, он к нам приезжал за цветами.
— То есть просто один из ваших клиентов?
— Да, один из… Я бы хотел вас спросить, а как то дело? Ну, то, понимаете?
— Проверяем, — Колосов хмурился. — Но у меня пока к вам вопросы. Мы вот с Мариной Николаевной выяснили, что по адресу, по которому потерпевший Бойко посылал цветы, проживала некая гражданка Пегова Фаина, как оказалось — знакомая вашего компаньона Балмашова.
— Фаина? А при чем тут она? — изумился Тихомиров.
— Вы ее тоже знаете?
— Ее пол-Москвы знает.
— В каком это смысле?
— В том, что красивая женщина всегда и всем заметна, — ответил Тихомиров весьма дипломатично.
Марина Петровых при этих его словах повернула назад к офису.
— Марина Николаевна, вы же обещали мне показать, на что похож этот самый смилакс! — окликнул ее Колосов.
— Тогда пойдемте, я не могу вечно тут стоять, у меня есть дела, — объявила она сухо и пошла вперед.
Тихомиров за ее спиной состроил гримасу: вот такие уж мы, что поделаешь. Они двинулись за ней. За офисом начинались оранжереи, за ними Колосов увидел большое поле, разбитое на аккуратные участки — на одних росли саженцы, другие были отданы под хвойные делянки.
— Питомник тут у вас, да? — спросил он.
— Выращиваем на продажу для декора и озеленения, — пояснила Марина. — То, что растет в нашем климате, в наших широтах. Тут вот ивы — белая, пурпурная, кизильник, калина, — она, как полководец, указывала на ряды саженцев, — барбарис Тунберга, конский каштан, здесь вот клены у нас — маньчжурский, серебристый, зеленокрылый, это клен ложный Зибольда, тут вот семейство лоховых.
