Несмотря на дикий способ убийства, Пандеру казалось, что Человек с мачете — осторожный и опытный убийца. Но неожиданно его поведение изменилось. Он вступил в контакт с полицией, бросил тело, чтобы посмеяться над представителями закона, — все это говорило о том, что он переходит к новому этапу своей деятельности. Но что он сделает дальше — будет действовать открыто или, напротив, ляжет на дно, — могло показать только время…
— Поосторожнее там, — предупредила Доусон. Теперь она была одета в «вареную» футболку и шорты. Она снова схватила его за руку. На этот раз, чтобы оттащить от воды, — наступающая волна разбилась о камни внизу, бросив бурлящую пену к ногам Пандера.
— Вы дважды спасли меня сегодня, — сказал он. Затвердевшая от морской соли одежда уже высохла на полуденной жаре.
— В следующий раз я подам на вас в суд, — пошутила она. — Почему вы так на меня смотрите?
— Вы мне так напоминаете кого-то… Мы точно не встречались?
— Точно. Я бы запомнила, — ответила Доусон, отворачиваясь и нагибаясь над рифом, чтобы посмотреть на приближающуюся волну. — Наверное, у меня такое лицо. Послушайте, если мы сейчас не уйдем отсюда, нам придется выбираться вплавь.
Возвращаясь в бухту Контрабандиста, Пандер серьезно задумался — не пригласить ли ему эту женщину на свидание. Ему нравилось в ней все, что он видел (а видел он все, кроме подошв ее ног); и он всегда умел ухаживать за женщинами.
Однако перед этой красавицей он испытывал странную робость. Он знал себя достаточно хорошо и понимал, что это недобрый знак. Сейчас ему меньше всего нужно было снова влюбиться и остаться с разбитым сердцем.
В манцинелловой роще Доусон помогла Пандеру стереть едкий сок с сиденья «Веспы».
— Манцинелловые яблоки, наверное, — тот самый запретный плод из райского сада. Несколько лет назад во время весенних каникул ребята из колледжа решили отдохнуть на пляже: поставили палатки и развели из манцинелловых деревьев костер. Только один из них выжил.
Когда они закончили, Доусон вытащила из-под кустов эфедры тяжелый рюкзак, наполненный круглыми предметами размером с человеческую голову (разумеется, это была горлянка). Пандер помог ей надеть рюкзак, и они вместе дошли до белого тротуара Серкл-роуд.
— Еще раз спасибо за помощь, — поблагодарил Пандер. — Я хочу сказать вам кое-что, хотя и не должен этого делать. Обещаете, что никому не расскажете?
— Конечно.
— Помните, вы говорили, что на Сент-Люке нет опасных животных?
— Да.
— Поверьте старому дядюшке Эду, парню из ФБР. Они здесь есть. Одно как минимум. И думаю, это самое опасное животное, какое только можно себе представить.
— Я вас не совсем понимаю. На что вы намекаете?
— Я хочу сказать вам, что не стоит ходить в лес одной или соглашаться на прогулку с незнакомцами. По крайней мере пока все это не закончится.
— А что должно закончиться?
— Этого я вам сказать не могу, — ответил Пандер. — Но с Божьей помощью, надеюсь, у меня все получится.
4
Забросив в пятницу утром детей в школу, Холли отправилась в публичную библиотеку Фредериксхавна. Вчерашний разговор с Пандером заставил ее возобновить поиски протезов в Интернете. Она нашла несколько сайтов, почитала о преимуществах миоэлектрических датчиков, воспринимающих и усиливающих кожно-гальваническую реакцию и электрическую активность мускулов, о плечевых каркасах и средствах скрепления, о сделанных вручную муфтах и датчиках-усилителях для людей со слабой мускульной активностью.
Но цены со времени ее последнего визита почти не снизились. Стоимость двух протезов по-прежнему колебалась от шестидесяти до ста тысяч долларов. Для нее это было все равно что сто миллионов.
Днем Холли сделала два массажа в «Синей долине», потом забрала детей и отвезла их на Сансет-Бич. Дети плавали (Марли извивался, как дельфин, передвигаясь сильными ударами в стиле баттерфляй), занимались серфингом, а потом перекусывали крекером и виноградом. После полдника Дон вместе со своей куклой Барби направилась к воде. Она собиралась строить песочные замки, а потом сносить их, безмолвной Барби предстояло жить в этих замках, ожидая, пока ее оттуда вытащат.
Марли долго спорил с Холли по поводу ее правила не заниматься плаванием после еды, а потом спросил, почему она сегодня не в духе.
Сначала она сказала, что ему показалось, но потом вспомнила о разговоре с Дон про ОВВ и решила рассказать правду.
— Я опять смотрела в Интернете протезы, но цены по-прежнему высокие.
— А зачем они нам? — Марли устроился позади нее, лег на спину и начал массировать ей спину ногами. Как и Холли, он обладал природным даром делать массаж. Она научила его некоторым приемам, но многое, чему научить нельзя, он уже знал. — Правда, хорошо?
— Отлично, — похвалила Холли.
— Думаешь, я смогу так делать металлическими руками?
— Может, и нет, — признала Холли, а Марли, положив пятки по обе стороны от ее позвоночника, стал делать массаж биологически активных точек.
— Тогда не стоит расстраиваться.
Он продолжил массаж, и Холли вдруг вспомнила, как осуждала в свое время поведение своей сестры по отношению к детям.
Лорел была такой милой женщиной, однако с Марли она вела себя очень жестоко. Ни жалости, ни стремления помочь, как будто то, что он родился без рук, было вполне нормальным явлением. Марли делал сам все, что мог, используя вместо рук ноги. Ну, или почти все. Один плотник в Коре сконструировал для него шарнирный механизм, с помощью которого он мог одеваться и пользоваться туалетной бумагой. Это была палка с зажимом на одном конце и резиновой рукояткой, которую он держал во рту, на другом.
И конечно, Лорел была права. Марли не только не осознавал своей увечности, но со временем научился пальцами ног делать все то, что остальные делают пальцами рук, а его ноги стали гибкими, как у акробата.
«Молодец, Лор», — подумала Холли, откидываясь назад и слегка прогибаясь, чтобы давление и расположение ног Марли стало оптимальным для расслабляющего массажа спины. Солнце согревало лицо Холли, шум моря убаюкивал, и неожиданно по ее щекам покатились слезы. Это были не совсем слезы радости, но и слезами грусти их нельзя было назвать.
Возвращаясь домой с пляжа, Холли с детьми встретили Доусон, сидевшую на скамейке под металлическим навесом на обочине Серкл-роуд. Она ждала маленький голубой прогулочный автобус, который называли «ту-ту», — слишком маленький, слишком медленный, слишком дорогой и ходивший с очень большими интервалами. Время от времени он ездил вокруг острова.
— Эй, красавица, ты такая клевая, поехали с нами! — крикнул Марли из окна, прекрасно подражая сигналу с круизного лайнера Сент-Люка.
«Если бы я была на десять лет моложе, а ты — на десять лет старше, — подумала Доусон, таща по земле рюкзак, заполненный горлянкой, к автобусу. Ей больше не хотелось поднимать его. — Да ладно, если бы ты просто был на десять лет старше, я бы не упустила этот шанс». Лорел, мать Марли, переживала по поводу того, как он сможет общаться с противоположным полом. Доусон говорила, что ей не стоит волноваться — для многих женщин безрукий мужчина может стать интересной альтернативой. Во всяком случае, ей всегда казалось, что у мужчин, которых она знала, рук было слишком много.
Холли подвезла Доусон и еще двух местных жителей, сидевших на автобусной остановке, до супермаркета. Пока они отоваривались, Холли дала детям денег на мороженое, а сама пошла в аптеку. На обратной дороге к «Баскин-Роббинс», который считался настоящим издевательством над туристами из Штатов — там было не больше дюжины видов мороженого, — ее внимание привлекла передовица газеты в торговом автомате. Она бросила в автомат четвертной, достала газету и начала читать статью, идя вдоль тротуара.
Доусон ждала ее у магазина. Холли протянула ей газету:
— Ты это видела?
— Это жена Апгарда.
— Я знала ее. Она была волонтером… работала добровольцем в доме престарелых. Такая хорошая женщина. Не могу в это поверить.
— А я могу, — ответила Доусон. А потом, когда к ним подошли дети, добавила на эзоповом языке: — После лежки.
— После лежки на дорожке? — спросил Марли, слизывая мороженое с рожка, который Дон держала в правой руке; свое мороженое она несла в левой.
— После лежки, и не вздумай уносить ножки, — рассеянно ответила Холли. Ей одновременно было жаль и бедную Хоки, и Марли. Будь у него протез, он мог бы сам держать свой рожок.
5
— Джонни?
— Сэр?
— Если еще кто-нибудь захочет принести мне соболезнования, пристрели его.
— Убить или ранить?
— Решай сам.
В пятницу вечером Льюис чувствовал себя совершенно опустошенным и едва не валился с ног от усталости. После ухода Воглера он весь день общался с адвокатами, улаживал все дела с похоронами (шеф полиции Коффи пообещал, что они вернут тело к воскресенью) и принимал посетителей. Приходили губернатор и почти вся элита острова. Бесконечная процессия Хоканссонов и Кристанссонов — родственников Хоки по материнской линии. Дня единственного ребенка в семье у Хоки имелось слишком много родни. И это при том, что она была сиротой. Ее родители погибли во время бойни в «Синей долине» в 1985 году, когда несколько вооруженных мужчин ворвались на Бал трех королей, который обычно устраивали в разгар высокого сезона. Знать Сент-Люка построили вдоль мраморной стены, отняли всю наличность и драгоценности, а затем расстреляли. Восемь убитых, четырнадцать раненых. Туризму острова был нанесен непоправимый урон.
