— Жара стоит все лето, да и в городе вы живете давно.
— Мне надо отдохнуть. Поеду куда-нибудь, где холодно, туман и каждый день идет дождь. Пару лет назад я отправилась в Сиэтл, думая, что лучшего места не найду. И знаете, что было? Когда я туда приехала, в Сиэтле стояла жара и засуха, какой никто не помнил.
— Что еще раз подтверждает закон Вилли Кинг?
Она беспокойно задвигалась в кресле, будто решила наконец внять совету Куинна и пересесть.
— Вы никогда не отвечаете на вопросы просто и без шуток?
— Нет. Следую закону Куинна.
— Отступите от него разок и скажите, зачем вы вернулись?
— Чтобы поговорить с Джорджем Хейвудом.
— О чем?
— О его визитах в тюрьму Теколото к Альберте Хейвуд.
— Что за глупости? — недоуменно спросила она. — Вы отлично знаете, что Джордж прекратил отношения с Альбертой много лет назад. Я вам говорила.
— То, что вы мне говорите, не всегда бывает правдой.
— Ну хорошо, я привираю иногда, но в тот раз сказала правду.
— Если так, — заметил Куинн, — то у вас неточные сведения, Вилли. Джордж навещает сестру каждый месяц.
— Я вам не верю. Какой ему смысл притворяться?
— Это один из тех вопросов, которые я собираюсь задать Джорджу сегодня, если уговорю его встретиться со мной.
— Не уговорите.
— Почему?
Она прижала руки к животу и согнулась, словно превозмогая острую боль или спазм.
— Его нет. Он позавчера уехал.
— Куда?
— На Гавайи. У него последние месяцы было обострение астмы, и врач посоветовал переменить климат.
— Когда он вернется?
— Не знаю. Все произошло неожиданно. Три дня назад он вошел сюда и заявил, что следующим утром отправляется отдыхать на Гавайи.
— Он попросил вас заказать ему билет?
— Нет. Сказал, что все сделал сам. — Вилли достала из кармана платок и приложила его ко лбу. — Это был гром среди ясного неба. Я столько месяцев носилась с идеей — или, если хотите, мечтала, — как мы будем отдыхать в этом году вместе! А тут — нате вам. Гавайи. Без меня. И неизвестно на сколько.
— Вот почему вы впали в отчаяние?
— Но сказать-то он по крайней мере мог? Какой-нибудь пустяк: жаль, что я еду без тебя, Вилли, или еще что-нибудь. А он и этого не сказал. Мне страшно. Я боюсь, что это конец.
— Вы преувеличиваете, Вилли.
— Нет. Я бы рада была с вами согласиться, но не могу. Джордж изменился. Это другой человек. Прежний Джордж — мой Джордж — всегда планировал отдых заранее, у него все было расписано: куда едет, на сколько, где остановится, чем будет заниматься… А позавчера он сказал мне только, что утром улетает. Теперь вы видите, что я не зря дергаюсь? Я не могу отделаться от мысли, что он не вернется. Мне все время вспоминается О'Горман.
— Почему О'Горман?
Она снова приложила платок ко лбу.
— Как внезапно все кончилось. Я должна была уговорить его взять меня с собой. Тогда, если бы самолет разбился, мы бы погибли вместе.
— Зачем так мрачно, Вилли? Позавчера авиационных катастроф не было, и в данный момент Джордж скорее всего пьет мартини, а загорелые аборигенки исполняют перед ним хула-хула.
Вилли посмотрела на него ледяным взглядом.
— Если вы считаете, что такая картина меня может развеселить, то ошибаетесь. Загорелых аборигенок еще не хватало!
— С орхидеями в волосах.
— Орхидеи растут у меня на клумбе. Загар не проблема, и хула-хула я тоже станцую, если надо.
— Я бы с удовольствием посмотрел, как вы это делаете.
— Да?
— Да.
— Бросьте, Куинн. — Она с досадой махнула рукой. — Вы не мой тип, а я — не ваш. Мне нравятся мужчины постарше и поувереннее, не те, которые знают, куда идут, а те, которые уже пришли. Рай в шалаше у меня был. Благодарю покорно. Теперь я хочу надежности. А вы до сих пор толком не знаете, чего хотите.
— Ошибаетесь, знаю. Во всяком случае, догадываюсь.
— И давно?
— С тех пор, как меня пару недель назад перевернуло и подбросило.
— Сильно расшиблись?
— Прилично. Но я уже встал на четвереньки. Вы когда-нибудь слышали о Башне Духа?
— У меня была набожная тетка, которая питала пристрастие к подобным выражениям.
— Это не выражение, а реально существующее место в горах недалеко от Сан-Феличе. Я был там дважды и обещал наведаться в третий раз. Кстати, у вас в детстве были угри?
Ее аккуратно выщипанные брови поползли вверх.
— С вами все в порядке?
— Не знаю. Но я хотел бы получить ответ на свой вопрос.
— У меня угрей не было, — она говорила медленно и раздельно, как с идиотом, — они были у моей младшей сестры, и она избавилась от них, протирая лицо по семь раз на дню нортоновским лосьоном. Кроме того, она не ела сладкого и жирного. Вы удовлетворены?
— Да. Спасибо, Вилли.
— Если я спрошу, почему вас это интересует, вы, конечно, не…
— Я, конечно, не…
— Странный вы человек, — задумчиво сказала Вилли. — И наверняка слышите это не в первый раз.
— Разумеется. Таких идеальных, как Джордж, мало.
— Я не говорила, что он идеальный, — резко сказала она, словно увидала вдруг Джорджа в окружении загорелых аборигенок. — Для начала, он невероятно упрямый. Весь в мамашу. Если Джордж что-то решил, то действует напролом, совершенно не задумываясь, что я… что думают другие.
— Например, ни с того ни с сего улетает на Гавайи.
— Вот именно.
— Вы уверены, что он отправился на Гавайи?
— Разумеется. А что?
— Вы его видели перед отъездом?
— Естественно.
— Где?
— Он приходил ко мне попрощаться, — сказала Вилли. — Собирался доехать до Сан-Феличе, оттуда лететь в Лос-Анджелес, а там пересесть на самолет до Гонолулу.
— Машину он оставил в аэропорту Сан-Феличе?
— Да.
— Там нет гаража.
— Значит, есть где-то поблизости, — неуверенно сказала она.
— Наверное. Какая у него машина?
— Зеленый «понтиак». Почему вы задаете столько вопросов? Мне страшно. Вы подозреваете, что Джордж не улетел на Гавайи?
— Я хочу удостовериться, что он именно там.
— У меня не было никаких сомнений, пока не появились вы со своими намеками! — с обидой сказала она. — Или вы специально хотите нас поссорить, по своим соображениям?
— А что, между вами не было ссор?
Она сжала зубы, в одну секунду сделавшись старше и сильнее.
— Я умею с ним ладить. Если бы не мамаша…
— Понимаю, — сказал Куинн. — Я тут на днях узнал кое-что о Джордже из источника, который считаю надежным.
— Меня это не интересует. Человек, занимающий такое положение, как Джордж, особенно после истории с Альбертой, неизбежно делается объектом сплетен. И он отвечает на них единственно возможным способом — живет достойно. Поскольку вы с Джорджем незнакомы, то не знаете о нем одной важной вещи: он очень храбрый человек. На его месте любой другой уехал бы из города после скандала с сестрой, а он остался.
— Почему?
— Я вам объяснила: он храбрый человек.
— А может, его удерживает здесь что-то другое?
— Вы имеете в виду его мать? Или меня?
— Нет, — сказал Куинн. — Я имею в виду Марту О'Горман.
Ему показалось, что Вилли сейчас развалится у него на глазах, но, видимо, сила воли у нее была недюжинная, потому что она спокойно сказала «Какая чушь!», хотя и дрожала всем телом.
— Почему? Она привлекательная молодая женщина, и в ней чувствуется порода.
— Порода? А по-моему, заносчивость! Я о Марте О'Горман все знаю. Моя лучшая подруга работает вместе с ней в больнице и рассказывает, что, если кто-то делает малейшую ошибку, Марта устраивает скандал.
— Маленькие ошибки в больнице иногда оборачиваются большими неприятностями.
От Куинна не укрылось, что Вилли не в первый раз пытается перевести разговор с Джорджа на другую тему. «Она как птица, — подумал он, — которая защищает свое гнездо. Когда возникает угроза, она делает вид, что гнездо где-то в другом месте. Для этого приходится громко щебетать и бить крыльями. Вилли и то и другое исполняет неплохо, но ей недостает тонкости, а кроме того, она и сама не вполне ясно понимает, где гнездо и что в нем происходит».
Между тем Вилли продолжала бить крыльями.
— Она холодная, злая женщина. Достаточно один раз взглянуть на маску, которая у нее вместо лица, чтобы это понять. В больнице ее все боятся.
— А по-моему, вы ее сами боитесь, Вилли.
— Я? Из-за чего?
— Из-за Джорджа.
Вилли снова принялась внушать ему, как нелепа его идея, но запал у нее кончался, и Куинн видел, что она не в силах убедить даже себя. Ему было ясно, что Вилли Кинг жестоко ревнует, хотя он еще и не понимал почему. Неделю назад она была гораздо увереннее в своей власти над Джорджем, и единственной тучей, омрачавшей небосвод, была миссис Хейвуд. Теперь на него набежали другие облака — Марта О'Горман, загорелые аборигенки и, возможно, кто-то еще, о ком Куинну пока ничего не было известно.
