Ознакомительная версия.
Анна вошла в парадную дверь и после яркого солнечного дня, ей пришлось на несколько секунд зажмуриться, чтобы глаза привыкли к темноте.
Анна сразу увидела латунную табличку на двери: «Багира Тадески». Она дважды нажала на кнопку звонка. За дверью раздался звон колокольчиков, потом послышались шаркающие шаги, какая-то возня, звякнула цепочка, заскрежетали металлические задвижки. Дверь со скрежетом открылась, и перед Анной появилась женщина средних лет, ничем не примечательной внешности, смотревшая на Анну подозрительным взглядом:
– Вы записаны?
– Нет, но мне срочно нужно увидеть мадам Тадески.
– Багира Тадески, – поправила женщина, – принимает только по предварительной договоренности.
– Мне понадобилось срочно, и не было времени записываться. Я подожду, мне необходимо ее увидеть.
– У нас так не принято, – настаивала на своем женщина.
– Пусть зайдет, – проскрипел голос откуда-то сбоку.
Анна быстро повернула голову. Перед ней появилась старая женщина, одетая в китайское кимоно, с высохшим лицом, изъеденным глубокими морщинами. Что-то жутко знакомое было в ее облике.
– Заходи.
Комната, в которую они вошли, выглядела как антикварная лавка. В углу стояла ширма, расписанная золотыми драконами, на столе и полках – бронзовые и нефритовые статуэтки, причудливые раковины, магические шары, шкатулки с каббалистическими знаками. Вся эта атрибутика порождала суеверный страх.
Стул, на который уселась Багира, выглядел как готический трон. Анна села напротив и молча уставилась на старуху. Тадески внушала ей страх, ее глаза со злобой скользили по лицу Анны.
– Зачем пришла?
То, что старуха ее знает, Анна поняла по интонации и по взгляду. Она растерялась, но, увидев на столе карты Таро, ответила:
– Разложите мне карты Таро.
Зловещая ухмылка промелькнула на лице Тадески. Анна похолодела от страха – старуха точно знает, кто она.
– Я могу разложить карты, но ты хочешь не этого.
– Если вы знаете, чего я хочу, то зачем спрашиваете? Объясните мне, что случилось?
– Держись подальше от этой истории и возвращайся обратно как можно быстрее. Это все, что я могу сказать. Ты послушаешь меня?
– Нет. Откуда вы меня знаете? А если знаете, то зачем лицемерите?
– Тебе лучше этого не знать. Поверь мне, лучше ничего не знать. Но ты упертая, как сама Матильда.
Это был лучший комплимент для Анны, хоть чем-то она похожа на свою мятежную родственницу.
– Я и так завязла во всей этой истории по самое не хочу, поэтому не уеду, пока не узнаю все до конца.
– Не обессудь, я предупредила тебя.
– Спасибо за то время, что потратили на меня, – Анна достала кошелек.
– Грехи отцов падают на потомков, и даже в седьмом поколении. Матильда согрешила, и ты грешна, – старым высохшим пальцем мадам Тадески ткнула в сторону Анны. – Денег я твоих не возьму, и лучше бы я тебя не видела…
Анна вернулась к своему автомобилю и уже открыла дверь, как услышала свое имя. Она оглянулась – на пороге стояла официантка из кафе:
– Зайди.
Анна по голосу поняла, что та уже все знает, и разговор будет не из приятных.
– Была у Тадески?
– Вы же все знаете… Вы все тут знаете, даже то, чего я не знаю! – завелась Анна.
– Ты уверена, что тебе нужно это знать?
Анна промолчала.
– Что сказала Тадески?
– Ничего, – пожала плечами Анна. – Сказала, чтобы я убиралась.
– Она права, так будет лучше для всех.
– Чем я вам помешала?
– Тем, что нечисть опять оживилась.
– Вы видели кого-то?
Она молча скосила глаза в сторону коридора.
– Там? – спросила Анна.
Она кивнула головой в знак согласия и добавила:
– В подвале. Больше ничего не скажу.
Зашла группа молодых людей, смеясь и громко разговаривая, и заняли стол посередине. Официантка направилась к ним, и поговорить с ней уже не было возможности.
Анна смотрела в сторону коридора, и неведомая сила тянула ее туда. Воспользовавшись тем, что официантка занята, Анна вышла в коридор, который вел с одной стороны на улицу, с другой в подвал, где вход был загроможден бочками, ящиками из-под пива, пустыми бидонами. Она спустилась на одну ступеньку, но чья-то рука легла ей на плечо:
– Не делай этого, – услышала она за спиной.
Анна оглянулась, перед ней стоял старик с руками музыканта, что всегда сидел на своем месте с кружкой пива.
Анна спросила:
– Вы знаете, что там?
– Я-то знаю, а вот тебе лучше не знать.
Две девушки, смеясь, выскочили в коридор:
– Туалет здесь?
– Да, – ответила Анна и показала рукой. – Налево.
Оглянулась, а мужчины нет. Анна кинулась в официантке:
– Вы не скажете: куда делся мужчина, с которым я только что говорила? Он сидел за этим столиком.
Официантка на секунду задумалась и ответила:
– Не помню никого.
– Он всегда сидит за этим столиком. Длинные седые волосы, руки музыканта, пиджак в виде смокинга, только весь вконец потрепанный.
Официантка странно смотрела на нее и молчала.
– Только не нужно говорить, что это мне привиделось! – крикнула Анна и осеклась на полуслове. – Он там на фото…
И подвела официантку к фотографии висящей на стене.
– Это Берецкий, – ответила официантка. – Он пианист, то есть был пианистом. Только он умер…
– Не может быть!
– Я же говорю, что нечисть пришла в движение.
– Сколько нам ждать? – заволновались, сидящие за столиком парни. – В горле уже пересохло!
Официантка вернулась к посетителям, а Анна выскочила на улицу и увидела силуэт Берецкого, скрывшийся за поворотом…
Не теряя ни секунды, Анна побежала за ним. Улица была пустынной, она завернула в проулок и вскоре уткнулась в калитку. Это был очень старый, почти разрушенный двухэтажный дом. Двор был безлюден и тих, и эта тишина казалось враждебной. В окнах ни света, ни каких-то звуков. Обшарпанная входная дверь. На миг Анна усомнилась, стоит ли продолжать поиски и не лучше ли оставить все как есть? Нет, она должна разгадать эту тайну.
В подъезде остро пахло мочой, кошками и старыми окурками. На лестничной площадке всего одна квартира. Анна протянула руку и прикоснулась к кнопке звонка. Звук гулко отозвался в глубине квартиры. Она нервно ждала, но никто не открывал ей дверь. Подождав немного, она опять нажала на кнопку звонка. Послышался какой-то шум, и снова все смолкло. Она прижалась щекой к двери… и она открылась…
Анна осторожно заглянула внутрь и тихо спросила:
– Тут есть кто-нибудь? Можно войти?
Ей никто не ответил. Она зашла, в коридоре было темно и тихо. Атмосфера этого мрачного дома была настолько странной и пугающей, что Анна уже хотела отказаться от своей затеи. Внутри никого не было – ни живого, ни мертвого. Она стояла и ждала, чувствуя, как бешено колотится сердце, словно в предчувствии чего-то нехорошего. Анна еще раз спросила:
– В доме кто-нибудь есть? Можно я зайду?
– Ты уже зашла, – послышалось где-то сбоку.
Было в этом голосе что-то безумное и безжизненное. Она с опаской шла по темному коридору на голос, Берецкий сидел в кресле, в руке у него был бокал с чем-то темным. В камине горел огонь. На столе стояла бутылка коньяка, ваза с засохшими цветами, пепельница, полная окурков. Тяжелый запах табака, сырой штукатурки, плесени прочно въелся в обивку кресел, в занавески, обои. Воздух был спертый и затхлый. Как он может жить среди этой грязи, тяжелого запаха и запущенности?
Хриплым голосом Берецкий продолжал:
– Как я любил Матильду!
– Я видела вас на фото…
– Зачем ты тут? Слабое напоминание о ней.
– Женщинам такое не говорят, – обиделась Анна. – Конечно, я понимаю, что мне далеко до Матильды, но не нужно так меня принижать.
– Таких, как Матильда, больше нет…
– Тогда я пошла, – развернувшись, Анна пошла в сторону выхода.
– Обиделась?
– Нет, уже привыкла, – пожала плечами Анна. – Вы не первый, кто сравнивает нас, и обычно сравнение не в мою пользу.
Берецкий сидел и неподвижно смотрел на огонь. Только сейчас Анна разглядела его лицо. В глубоко запавших глазах таилось нечто безумное, у рта горькие морщины, кожа потрескавшаяся, как пергамент.
– Подождите, как вы могли знать Матильду? – спросила Анна. – По всем подсчетам этого быть не могло… Столько лет прошло…
Берецкий проигнорировал ее, продолжая смотреть на огонь и разговаривать самим с собой:
– Она любила и понимала музыку – редкая женщина. Я часто играл ей Бетховена…
– Это невозможно! При всех подсчетах вы никак не могли знать Матильду! Это невозможно!
– А что возможно?
Анна подошла чуть ближе к нему и смущенно спросила:
– Можно до вас дотронуться?
Берецкий молча протянул ей руку. Анна медлила, ей было страшно. Он еще ближе поднес свою руку к Анне, но та отпрянула от Берецкого.
Он скрипуче засмеялся:
– Чего ты испугалась?
– Да, мне страшно. Боюсь, что вы не живой. Я уже запуталась и часто не понимаю, кто вокруг меня живой, а кто…
Ознакомительная версия.
