Обнаружить место преступления нетрудно, на него указывают голубые мигающие огоньки полицейских машин. Вспыхивая, они вырывают из окружающей темноты лица собравшихся неподалеку зевак и ближайшие здания. Фрэнк и Саманта выходят из машины, и полицейский в форме проводит их через калитку между двумя двухквартирными домами. Идти скользко, под ногами хлюпает грязь. В самом конце переулка несколько детективов с фонариками окружили мусорные баки. То и дело хлопают вспышки фотоаппаратов. Детектив Снейр приветствует Фрэнка легким кивком и отступает в сторону.
— Нам позвонили минут сорок назад. Владелец дома обнаружил ее, когда выносил мусор.
Снейр переступает с ноги на ногу.
Кэтрин сидит, прислонившись спиной к забору, и вытянутые ноги образуют цифру 4 — правая согнута в сторону левой и почти касается колена. Одета она во все черное: ботинки «Доктор Мартенс», слаксы, облегающая рубашка. Ни куртки, ни пальто. Голова свисает к груди, лицо и сложенные на колене руки синевато-белые. Фонарей в переулке нет, и понять, отчего она умерла, невозможно. Саманта хочет спросить Снейра, но детектив, словно отвечая на ее еще не заданный вопрос, приподнимает рубашку. На животе темнеет оставленная ножом рана.
Еще одна вспышка.
— Рядом с ней нашли небольшую спортивную сумку. В ней веревка, книга и два ножа. На обоих следы крови.
Детектив смотрит только на Фрэнка и разговаривает только с ним.
— Что за книга? — спрашивает Саманта.
— Не сомневаюсь, что кровь на них чужая, — продолжает Снейр, и Саманта не может понять, то ли он не расслышал вопроса, то ли намеренно не обращает на нее внимания.
— Еще одна жертва? — спрашивает Фрэнк.
— Я так предполагаю. И…
— Что за книга? — уже громче повторяет Саманта.
— Библия, — бесстрастно отвечает Снейр.
— Что же здесь, по-вашему, произошло?
Фрэнк отступает, пропуская двух мужчин с носилками. На куртке у каждого сделанная желтым надпись «Коронер». Детектив ведет Фрэнка к дому, чтобы не мешать полицейским. Саманта следует за ними.
— Определенно сказать трудно. Надо подождать, пока будут готовы отчеты. Возможно, она получила смертельное ранение при нападении на последнюю жертву.
— Получается, что эта «жертва», смертельно ранив нападавшего, настолько обессилела, что не смогла даже набрать 911? — раздраженно бросает Саманта. Ее злит как то, что Кэтрин нашли убитой, так и то, что ее намеренно исключают из разговора.
— Может, он умирает где-нибудь от потери крови или уже висит головой вниз! — язвительно отвечает Снейр.
— Да, хорошее объяснение.
Детектив резко поворачивается и впервые за время разговора смотрит прямо на нее.
— На обоих ножах будут ее отпечатки. И я готов держать пари, что этими же ножами были зарезаны Фиби Маккрекен и Габриэль Морган.
— А почему вы так уверены, что на ножах не ее кровь?
— Опыт. — Он бросает это слово так, словно оно объясняет все. — У нас есть орудия убийства. Мы можем связать ее с обоими преступлениями. — Снейр подходит ближе и, понизив голос, продолжает. Саманта чувствует, как в правый сапожок начинает просачиваться вода. — Вы ничего не сделали. Вы только зря отнимаете у меня время, мисс… не знаю вашего имени. И я здесь не для того, чтобы учить вас работать на месте преступления.
— Значит, опыт? — сердито переспрашивает она. — Так это у вас называется? А по-моему, вам просто так удобнее.
— Что? — Голос Снейра звучит удивленно. — Что касается вас, то ваше расследование закончено. — Он тычет в нее указательным пальцем. — Все! Вы искали пропавшую женщину? Она перед вами!
— Расследование только начинается. — Саманте хочется, чтобы ее слова били по нему, как сжатый кулак. — У вас нет никаких доказательств того, что Кэтрин убила кого бы то ни было. Наверняка мы знаем только то, что убийца все еще на свободе.
Снейр презрительно фыркает.
— Кто-то же убил ее. Этот кто-то притащил Кэтрин сюда, чтобы нам не пришлось ее долго искать. Почему? И какова связь между ее убийцей и другими преступлениями? Нам надо учиться ставить нужные вопросы, а не валить все на убитую.
— Будь это тот же убийца, эта женщина висела бы вниз головой на пожарной лестнице.
Саманта отводит взгляд и едва слышно бормочет:
— Мы что-то упускаем.
— У меня нет времени слушать ваш бред. И если я до сих пор не арестовал вас за воспрепятствование расследованию, то только из-за корпорации «Паличи». Но я позабочусь, чтобы вас и вашу группу в дальнейшем к этому делу не подпускали.
Снейр идет к машине и открывает дверцу.
— Убийства на этом не закончились! — кричит ему вслед Саманта. — Трупы ещё будут. И что вы станете делать тогда?
— Может быть, арестую вас.
Он захлопывает дверцу и включает двигатель.
— Какого черта? Что ты себе позволяешь? — злится Фрэнк.
— Что?
— Сталкиваешь полицию Сан-Франциско и корпорацию «Паличи». Не забывай, ты участвуешь в расследовании по моей просьбе. Сейчас Снейр нажалуется им на нас обоих, а меня обвинит потом в том, что я ввел его в заблуждение насчет тебя.
— Перестань. Есть вещи поважнее твоих возможных неприятностей.
Она останавливается и смотрит на полицейских, которые кладут тело Кэтрин на носилки.
— Такая смерть… — безжизненным голосом продолжает Саманта. — За тысячи миль от дома. Хотела бы я поговорить с ней. Дать знать, что ее не забыли, что ее ищут.
— Ладно, пошли, я отвезу тебя домой.
Он кладет руку ей на плечо.
— Что ты скажешь ее родителям?
— Не знаю.
— Люди не должны так умирать.
Она замирает. Двое мужчин проносят упрятанное вчерный мешок тело Кэтрин.
— Не должны.
— Никто не должен умирать в одиночку.
Фрэнк отвозит ее домой и уезжает, а Саманта отправляется в клинику. Тишина в машине действует ей на нервы. Остановившись на перекрестке, она наблюдает за переходящими улицу людьми. Одни смеются. Другие выглядят мрачными и серьезными. Большинство ежатся от холода. Какая-то женщина с обмотанным вокруг шеи шарфом смотрит на Саманту. Она не спешит, предпочитая держаться на расстоянии от других.
Это Кэтрин — нежная бледная кожа и синие глаза.
Саманта вглядывается пристальнее, подавшись вперед, к рулю. Теперь лицо у женщины уже другое. Не такое молодое, более строгое.
Загорается зеленый.
Сегодня на пятом этаже клиники непривычно тихо, и Саманта, миновав свою палату, идет в самый конец коридора к питьевому фонтанчику. В горле пересохло, глотать трудно, и она просто подставляет губы под струю холодной воды. Падающая в раковину вода кружится по часовой стрелке и уходит в трубу, а Саманта представляет, что движется вместе с ней, что ее уносит все дальше и дальше отсюда, от этого места, от страданий и смерти.
Она пытается вспомнить тему из «Гольдберг-вариаций», но мелодия ускользает. Вместо музыки слышится голос матери. Саманта вспоминает, как засыпала, положив голову матери на грудь. Ее любимой колыбельной была какая-то народная песня, но мать никогда не упоминала ее названия и никогда не пела ее — только мурлыкала мотив.
Иногда, когда Саманта не может представить ее лицо или забывает мерный ритм голоса, она начинает мурлыкать ту колыбельную. Это помогает держаться вместе.
Саманта отступает от фонтанчика и слышит за спиной шорох бумаги. Звук доносится из палаты Арти. Она останавливается, не переступая порог, и видит, что он сидит на краю кровати перед развернутой газетой. Она стучит в открытую дверь. Арти поднимает голову и слабо улыбается. Свободная футболка и спортивные брюки скрывают контуры тела, но Саманта замечает, что он гораздо мускулистее, чем казалось ей раньше.
— Привет. — Ее собственный голос звучит глухо и хрипло. — Что интересного?
Она заглядывает в газету.
— Ничего особенного. Просто… я всегда этим занимаюсь.
— Что вы имеете в виду?
— Когда не могу уснуть, я читаю газеты. Наверное, помогает расслабиться.
Он неторопливо складывает развернутые страницы и убирает газету в сторону.
Саманта удивлена непривычно мягким тоном его голоса.
— А на меня новости действуют угнетающе, — нарочито небрежно говорит она.
— Дело не в новостях, а в… в сохранении событий. Газеты помогают сохранить то, что мы делаем.
— И вы чувствуете себя не таким одиноким? — Едва задав вопрос, Саманта понимает, что он получился чересчур личным, и поспешно добавляет: — Я хочу сказать, что для меня это самое страшное. Когда не получается уснуть, я чувствую себя изолированной от всех. Мне так не хватает…
— Всем чего-то не хватает, — недослушав, резко перебивает Арти.
Саманта не успевает ничего сказать, потому что незнакомый женский голос зовет ее по имени. Оглянувшись, она видит стоящих у порога своей палаты двух женщин.
— Мне пора, — бормочет она и идет по коридору, обдумывая последние слова Арти.
Он не дал ей договорить, а что бы она сказала? Чего ей не хватает? Что ей нужно? Помощь? Ответы? Любовь? Что она хотела сказать? И как бы ответила, если бы тот же вопрос задал Фрэнк? Представить невозможно.
