Улыбаясь, из-за угла вышел Джон. У него в руке был пистолет, и еще лучше – с ним был набор для охоты на вампиров.
– Я поехал вперед убедиться, что вампир не вырвется, пока вы в пути.
– Спасибо, Джон, – сказала я.
Он пожал плечами:
– Защищаю общественное благоденствие, только и всего.
Тут уж настала моя очередь пожать плечами:
– Тебе виднее.
– Где вампир? – спросил Дольф.
– Я его как раз выслеживал, – сказал Джон.
– Как? – спросила я.
– Босые кровавые следы.
Босые. О Господи! Труп был босой, а Джон нет. Я повернулась к хранилищу. Слишком поздно, слишком медленно, слишком плохо, черт меня возьми.
Вампир вылетел из тьмы слишком быстро, чтобы его можно было увидеть. Вихрь, который вмазался в новичка, припечатав его к стене. Он заорал, прижимая пистолет к груди вампира. Выстрелы прогремели в коридоре, отдаваясь эхом среди труб. Пули вылетели из спины вампира, будто пронзили туман. Магия.
Я бросилась вперед, стараясь прицелиться так, чтобы не задеть новичка. Он орал непрерывно, на одной ноте. Теплым дождем хлестнула кровь. Я выстрелила в голову чудовища, но оно двигалось, и двигалось невероятно быстро, отбросив человека к другой стене и терзая его. Было полно суеты и крика, но все это казалось далеким, замедленным. Все это наверняка длилось только несколько мгновений. И достаточно близко из всех, у кого были серебряные пули, была только я. Я шагнула вперед, навалившись телом на вампира, и приставила пистолет к его затылку. Ни один нормальный вампир мне бы такого сделать не дал. Я спустила курок, но вампир резко повернулся, подняв человека и бросив его на меня. Пуля ушла в сторону, и мы все упали на пол. На секунду у меня отшибло дыхание от веса двух взрослых мужчин, навалившегося мне на грудь. Новичок лежал на мне, вопя, истекая кровью, умирая.
Я приставила пистолет к затылку вампира и выстрелила. Его затылок взорвался брызгами крови, костей и чего-то потяжелее, мокрого. А он все вкапывался в глотку человека. Он должен был быть мертв, но не был.
Он отшатнулся назад, обнажив забитые сгустками крови клыки, и застыл, как человек, переводящий дыхание между двумя глотками. Я сунула ствол ему в пасть, и зубы заскрежетали по металлу. Лицо взорвалось от верхней губы до макушки. Нижняя челюсть била воздух, но кусать уже не могла. Обезглавленное тело уперлось руками в пол, будто пытаясь встать. Я приставила пистолет к его груди и спустила курок. С такого расстояния я могла разнести ему сердце. Никогда я раньше не пыталась ликвидировать вампира с помощью только пистолета. Успела подумать, получится ли это. И что будет, если нет.
По телу прошла дрожь. Оно выдохнуло последний безмолвный вздох.
Дольф и Зебровски оттягивали тварь в сторону. Я думаю, она уже была мертва, но на всякий случай любая помощь приветствовалась. Джон плеснул на вампира святой водой. Она запузырилась и зашипела на умирающем вампире. Он умирал. На самом деле умирал.
Новичок не шевелился. Напарник оттащил его от меня, прижимая к груди, как ребенка. Кровь приклеила белокурые волосы к лицу. Светлые глаза были широко раскрыты, глядя в никуда. Мертвые всегда слепы, в том или ином смысле.
Он был храбр, хороший мальчик, хотя был ненамного моложе меня. Но мне, когда я смотрела в его бледное мертвое лицо, был уже миллион лет. Он был мертв, и это все. Храбрость не дает полной гарантии от чудовищ. Она только повышает твои шансы.
Дольф и Зебровски положили вампира на пол. Джон уже протыкал тело осиновым колом, держа в руке молоток. Я уже много лет не пользовалась колами, предпочитая дробовик. Впрочем, я – прогрессивный вампироборец.
Вампир был мертв. Протыкать его колом не было надобности, но я просто сидела и смотрела. Лучше перебдить, чем недобдить. Кол вошел легче обычного, потому что я проделала для него дыру. Пистолет все еще был у меня в руке. И убирать его мне не хотелось. Хранилище так же зияло черной пустотой, а где есть один вампир, там часто бывают и еще. Я оставила пистолет в руке.
Дольф и Зебровски подошли к разбитому хранилищу, держа пистолеты наготове. Мне бы надо было подняться и пойти с ними, но в данный момент мне очень важным казалось просто дышать. Я слышала, как накачивает сердце кровь в мои жилы, каждый удар пульса громко отдавался в ушах. Хорошо быть живой; только плохо, что не успела я спасти пацана. Очень плохо.
Джон присел рядом:
– Ты как?
Я кивнула:
– Нормально.
Он глянул на меня так, будто не поверил, но ничего не сказал. Разумный человек. Хранилище осветилось – густым желтым светом, теплым, как летний день.
– Господи ты Боже мой, – выдохнул Зебровски.
Я встала и чуть не сверилась – ноги подкашивались. Джон поймал меня за руку, и я воззрилась на него, пока он ее не выпустил. И улыбнулся скупо:
– Все тот же крепкий орешек.
– Все тот же.
У нас было два свидания. Это была ошибка. После этого нам стало неловко работать вместе, и он не мог смириться с тем, что я – это он в женском варианте. У него были добрые старые южные понятия о том, какой полагается быть леди. Леди не полагается носить оружие и проводить большую часть своей жизни среди крови и трупов. Для такого отношения у меня есть четыре слова. Да, именно эти слова.
Огромный аквариум лежал разбитый о стену. Там раньше были морские свинки, или крысы, или кролики. Сейчас там были только кровавые пятна и кусочки меха. Вампиры мяса не едят, но если положить мелких зверьков в стеклянный контейнер, хряснуть его о стену, то получишь мелких зверьков внарезку. Там не осталось их даже ложкой зачерпнуть.
Возле стеклянной кровавой кучи лежала голова, вероятно, мужская, если судить по длине и стилю прически. Я не стала подходить посмотреть – мне не хотелось видеть лица. Я уже проявила сегодня свою храбрость, и мне нечего никому доказывать.
Тело лежало одним куском – в общем. Оно выглядело так, будто вампир запустил в грудь обе руки, схватился за ребра и потянул. Грудь была почти разорвана пополам, но держалась на полоске розовой мышечной ткани и внутренностей.
– Голова с клыками, – сказал Зебровски.
– Это вампир-консультант, – определила я.
– А что случилось?
Я пожала плечами:
– Можно предположить, что консультант склонился над вампиром, когда тот восстал. И вампир его убил быстро и грязно.
– Да зачем ему убивать вампира-консультанта? – спросил Дольф.
Я снова пожала плечами.
– Он больше животное, Дольф, чем человек. Он просыпается в незнакомом месте, и над ним склонился незнакомый вампир. Он реагировал, как любой зверь в западне, – стал защищаться.
– А почему консультант не смог с ним справиться? Он же для этого здесь и находился.
– Единственный, кто может взять под контроль анималистического вампира, – это создавший его Мастер. Консультант не был достаточно силен, чтобы им управлять.
– И что теперь? – спросил Джон. Он убрал пистолет, но я этого пока не сделала. Почему-то мне так было спокойнее.
– Теперь я поеду на свой третий заказ на анимацию на эту ночь.
– Просто поедешь – и все?
Я уставилась на него, готовая на ком-нибудь сорваться.
– А что ты хочешь, Джон, чтобы я сделала? Забилась в слезном припадке? Это не вернет мертвого, а меня чертовски утомит.
Он вздохнул:
– Эх, если бы ты соответствовала своей внешности!
Я убрала пистолет в наплечную кобуру, улыбнулась Джону и сказала:
– Пошел ты на...
Именно эти слова.
Почти всю кровь с рук и лица я смыла в душевой морга. Окровавленный комбинезон лежал в багажнике. Я была отмытой и презентабельной – или настолько презентабельной, насколько это было для меня в эту ночь возможным. Берт велел встретить этого нового парня на моем третьем заказе в эту ночь. Кладбище Оукглен, в десять часов. Теоретически предполагалось, что новый сотрудник поднимет двух предыдущих зомби и будет смотреть, как я поднимаю третьего. Мне подходит.
Я подъехала к кладбищу уже в 10.35 вечера. Поздно. Черт возьми. Отличное впечатление я произведу на нового аниматора, не говоря уже о моей клиентке. Миссис Дугал недавно овдовела. Дней этак пять назад. Ее дорогой усопший супруг не оставил завещания. То есть он всегда собирался это сделать, но знаете, как это бывает – то одно, то другое, все время откладывал. И я должна была поднять мистера Дугала на глазах двух юристов, двух свидетелей, трех взрослых детей четы Дугалов и нетронутой дикой природы. Только в прошлом месяце приняли закон, что новопреставленный неделю или менее назад может быть поднят и словесно сформулировать завещание. Это сэкономит Дугалам половину наследства. Минус, конечно, гонорар юристам.
У обочины узкой гравийной дороги выстроились машины. Траву на обочине они почти размололи начисто, но, если не парковаться на обочине, никто по дороге не проедет. Многим ли, правда, надо ехать на кладбище после половины одиннадцатого вечера? Аниматоры, жрецы вуду, подростки – покурить травку, некрофилы, сатанисты. На самом деле надо быть приверженцем легитимной религии и иметь разрешение для церемоний на кладбище после темноты. Или быть аниматором – нам разрешение не нужно. В основном потому, что за нами нет репутации приносящих человеческие жертвы. Вудуистам несколько паршивых овец репутацию очень испортили. Сама я христианка, поэтому на сатанистов смотрю косо. В том смысле, что они, как ни верти, на стороне плохих парней.
