Ликованию Шарлотты не было предела! Доведенная до отчаяния, она уже не считала Алана своим сыном. Она считала его душевнобольным ублюдком, смерть которого сделает этот мир чуточку лучше. «Наконец-то я смогу освободиться из этой благоустроенной тюрьмы, отправив своего главного надзирателя к праотцам. Осталось понять, как устроена эта штука». Отсутствие опыта обращения с подобными вещами совсем не пугало её. Шарлотта больше боялась того, что уже никогда в жизни не сможет выйти за периметр этого проклятого места. Но оружие не прощает дилетантского подхода.
Запертая у себя в комнате, Шарлотта пыталась понять принцип действия гранаты, вертя её у себя в руках. Неожиданно для неё на гранате замигала зеленая лампочка. Шарлотта ещё больше насторожилась, когда зеленый цвет внезапно сменился красным. Не представляя себе, что делать в данной ситуации, она откинула гранату в дальний угол комнаты, после чего последовал взрыв…
…Шарлотта, пребывая в темноте, услышала, что её кто — то зовет. Затем к Шарлотте пришло понимание того, что она видит больничный потолок и Алана, склонившегося над ней. Как только хлопнула дверь, Алан исчез из её поля зрения.
— Доктор Грэм, — Шарлотта услышала голос Алана, — моя мать пролежала около года в коме, вы уверены в том, что она меня слышит?
— Конечно, Алан, — ответил низкий тембр доктора Грэма, — это подтверждают датчики мозговой активности. Она прекрасно вас слышит, но не может вам ответить ввиду того, что речевые и двигательные центры её мозга были повреждены в результате теракта. Её сознание заключено в теле, которое вашей матери, к сожалению, уже не подвластно.
Алан снова появился в поле зрения Шарлотты и произнес:
— Мама, если ты меня слышишь, то знай — террористы были пойманы и получили сроки, с которыми им уже никогда не увидеть свободы. Они понесли справедливое наказание за то, что сделали с тобой. Не переживай, мама, завтра я заберу тебя из этого ужасного места в наш уютный особнячок, который так тебе нравился.
Если бы Шарлотта могла говорить, она бы истерично засмеялась. Теперь она навсегда станет безмолвным свидетелем безумия своего сына…
…Громкий голос художника Делакруа вернул старушку из жутких воспоминаний в не менее жуткую реальность. Она безучастно наблюдала, как художник испуганно смотрит на Алана, облаченного в окровавленный фартук и перчатки.
— Господин Филипс, на сегодня моя работа выполнена.
— Отлично, мсьё Делакруа! — Алан поднялся с дивана и подошел к треноге. — Мама, ты хочешь посмотреть эскиз?
Старушка смотрела в одну точку, сидя в инвалидном кресле рядом с диваном.
— Нет, она не хочет этого, — подытожил Алан. — Если бы хотела, она бы дернула рукой.
Проводив художника до ворот, Алан произнес:
— Тогда до следующей пятницы, Делакруа!
Таких пятниц было ещё три. Художник старался как можно деликатнее и быстрее закончить все встречи с этим человеком. На третью пятницу его нервы не выдержали, и он решил, не вдаваясь в детализацию интерьера, на который уходило немало времени, закрасить красной краской эти места. В один момент он даже, было, испугался, так как складывалось впечатление, что герои картины живут на скотобойне.
— Всё, работа закончена, — торжественно произнес Делакруа, с опаской поглядывая в сторону Филипса.
Алан, посмотрев на работу, воскликнул:
— Да вы чертов гений, Делакруа! Мама, этого художника я буду советовать всем своим друзьям!
Художник тогда даже улыбнулся. Улыбнулся не потому, что был признан его неоспоримый гений, а потому, что этот человек заговорил о друзьях. «Какие же могут быть друзья у этого человека?»
* * *
Художник Делакруа, собрав свои принадлежности, с помощью которых он рисовал портрет Николаса Вайса, вдруг вспомнил, как при первом знакомстве с главнокомандующим тот сказал: «Вас мне посоветовал один мой друг…» «В следующий раз, — подумал художник, — нужно будет спрашивать имена друзей, перед тем как брать предоплату».
Упаковав кисти, Делакруа прихватил остальной скарб и вышел в коридор, закрыв за собою двери на замок. Посмотрев на ключ в руках, он вспомнил, что его нужно отдать секретарю Вайса — прекрасной Агнес. Взяв под мышку треногу, мсье Делакруа неспешно пошел, разглядывая узорчатые потолки военного министерства.
Когда художник приблизился к столу, за которым сидела Агнес, он положил перед ней ключи и, украдкой посмотрев на глубокий вырез в районе декольте секретарши, включил всё своё обаяние.
— Агнес, вы великолепны, — томно протянул Делакруа и вдруг зажмурил глаза, изображая боль. — Ой!
Агнес, молодая красивая женщина, привстала и с ноткой беспокойства в голосе спросила:
— Мсье Делакруа, с вами всё в порядке?
— Да… — прошептал художник и, открыв глаза, улыбнулся. — Просто ваша красота настолько ослепительна, что я не могу смотреть на неё невооруженным глазом…
— Мсье, а вы… хулиган, — кокетливо произнесла Агнес и присела обратно на стул.
Делакруа, сначала изобразив на лице удивление, затем как будто что-то вспомнил.
— Кстати, я сейчас работаю над одним интересным проектом, не желаете поучаствовать в моём творчестве в качестве натурщицы?
Агнес, облокотившись на стол, положила свой изящный подбородок на внешнюю сторону ладоней и одарила художника неотразимой улыбкой.
— К сожалению, мсье, кодекс государственного служащего не позволяет мне…
— Мсье Делакруа! — Чей — то низкий голос, внезапно раздавшийся за спиной художника, прервал Агнес. — Надо же, какая встреча!
Делакруа обернулся и увидел стоящего за собой Алана Филипса. Немного сникнув, он всё же улыбнулся и присел в реверансе.
— Бросьте эти ужимки, Делакруа, я вам не Агнес! — Алан улыбнулся. — Знаете, я повесил вашу картину в спальне мамы. Картина ей очень нравится. Кстати, она передавала вам привет…
Когда художник вспомнил тот сюжет, в котором фигурировало упомянутое Филипсом полотно, Делакруа посмотрел на часы и быстро затараторил:
— Ой, извините, меня ждет очередной заказчик. С удовольствием поболтал бы с вами, сударь, но, знаете, видимо, не судьба…
— Так я вам могу прислать приглашение в Спектрат. Мы с вами обстоятельно там и побеседуем. Может, как надумаете, я пришлю за вами машину?
— Нет, спасибо, я как с работой разберусь, обязательно приеду сам… — натянуто улыбнулся Делакруа. — Извините…
Поцеловав ручку Агнес, художник поклонился и стремительно последовал на выход. Филипс, провожая взглядом удаляющегося Делакруа, негромко спросил у секретарши:
— Он у себя?
— Да.
— Кто-нибудь заходил к нему?
— Он два часа позировал мсьё Делакруа, а потом взял у меня имперский бланк и заперся в кабинете. Далее, к нему заходил хранитель печатей, и они о чем — то разговаривали. Потом хранитель ушёл. Это всё.
Филипс, посмотрев куда-то в сторону, тихо произнес:
— Хорошо, Агнес. Давайте побыстрее узнаем, что нам приготовил господин Вайс.
Секретарша послушно сообщила своему начальнику, что пришел господин Филипс.
Когда Алан вошел в кабинет, Вайс встретил его у дверей, крепко пожал ему руку и усадил на кожаный диван.
— Чего-нибудь изволите? — услужливо поинтересовался Николас.
— Не откажусь от кофе. Подсел на него во время службы.
Вайс с пониманием кивнул и, нажав кнопку, произнес:
— Агнес, сделайте пару кружек кофе, пожалуйста…
Свой длинный монолог Вайс начал с хвалебных речей в адрес Филипса. У Алана уже давно выработался иммунитет к лести, поэтому он с безразличием слушал Николаса, который, тем не менее, смог заинтересовать Алана упоминанием о том, что был одним из членов комитета Цензоров на премьере фильма «Опасные джунгли».
— Да!? — удивился Филипс. — Ну и как вам фильм?
Вайс посмотрел в окно и, используя актерское мастерство, произнес:
— Шедеврально! Не скрою, это лучшая картина, которую я смотрел за последнее время. Спецэффекты просто потрясающие, сложилось впечатление, что ваш герой выкосил половину джунглей из МГ–435. Я наслаждался каждой минутой той премьеры. Замысел просто грандиозен!
— А как вам концовка? Вас не удивило, что в фильме тот Алан погибает? — с большим любопытством спросил Филипс.
— Да это же метафора!!! — в исступлении произнес Вайс. — Кроме того, нельзя останавливаться, нужно обязательно снимать продолжение этой грандиозной эпопеи!
— Да!? — удивленно произнес Филипс. — И как вы это видите?
— Ну, к примеру… — задумался Николас и тут же сделал вид, как будто его озарила приличная идея. — К примеру, после финального ядерного взрыва армейская медицина собирает главного героя по кусочкам, и он выкашивает вторую половину джунглей…
— Ха, — внезапно воскликнул Филипс, — вы мне нравитесь, Николас! Раньше у меня по поводу вас были кое-какие сомнения, когда вы подсадили Императора на наркоту…
