Возможно, когда-нибудь лейтенант и явится по мою душу, но ты к этому времени будешь так глубоко под землей, моя замарашка, что ничего об этом не узнаешь. И никогда не услышишь, как произносят мое имя. Ты уже догадалась, как я собираюсь тебя убить?
Сейчас восемь часов, пора садиться за стол, я слышу, как Дженни нас зовет: «Идите есть, все остынет!» Я нахожу это чрезвычайно забавным… Неужели я так нравлюсь тебе, дорогая? Прошло уже столько времени с тех пор, как ты бегаешь за мной, что ты вполне можешь в этом признаться…
Дневник Дженни
Мне нужен покой, мне совершенно необходим покой, об абсолютном покое говорил тот, тот… Я… У меня под дверью записка. Еще три минуты назад ее здесь не было, я уверена в этом. Посмотрим…
У меня болит голова, я больше не хочу играть. Хочу вернуться к себе, не важно куда, в другое место, хочу, чтобы это закончилось, чтобы ребенок воскрес…
Возможно ли все то зло, все это зло, которое здесь обитает, возможно ли, чтобы я боролась со всем этим кошмаром, этими немыслимыми преступлениями? Это что, наказание? Разве я его заслуживаю? Не может этого быть. Всего лишь за несколько побрякушек и не такие уж большие деньги? Нет. Избавьте меня от этого, прошу вас…
Час моей смерти все ближе. И я ничего не могу с этим поделать. Я даже никогда не видела моря… Я…
Дженни, прекрати сейчас же, что это за цирк? Ты не умрешь, Дженни, ну, давай же, будь умницей, ты ведь не хочешь умирать и не умрешь. Ты будешь жить, девочка моя, ты украдешь все их деньги и отправишься прямиком на Багамы!
Нужно спуститься вниз поесть.
Убийца
Сегодня вечером у Дженни был невеселый вид… Такая печальная мордашка… Еда, впрочем, оказалась довольно сносной.
Нам подарили новые пижамы в белую и голубую полоску, и со своими руками, обагренными кровью (той благородной кровью, что льется благодаря мне), я сияю, как национальный флаг! Боже, благослови наше отечество и смерть, которую я несу на его изобильную землю!
Мне очень нравится моя новая пижама.
Нужно все как следует подготовить. Нельзя допустить, чтобы мой замысел сорвался. Понимаешь, Дженни, теперь вопрос стоит так: или ты, или я.
Как глупо было с твоей стороны купить револьвер!
Если сейчас, когда ты читаешь эти строчки, ты откроешь дверь, тебя будет ждать сюрприз…
Дневник Дженни
Лжец! Он пришел и подсунул мне под дверь записку. Я обернулась (как раз собиралась надеть ночную рубашку), увидела ее и подняла… В конце было написано, что, если я открою дверь, меня будет ждать сюрприз. Я заколебалась, но открыла дверь нараспашку — и ничего не увидела, кроме темноты, кроме ночи, разве что… разве что он стоял там в темноте и смотрел на меня, слившись с ней… Я изо всех сил захлопнула дверь и заперла ее на ключ…
Я вся в поту, мне плохо, у меня кружится голова — может быть, это от того стакана джина, который я выпила внизу, но мне это было необходимо, я так больше не могу, поэтому я его и выпила.
Когда они ужинали, зазвонил телефон. Это опять из полиции. Завтра утром я должна снова туда явиться.
Дневник Дженни
Неужели это моя последняя ночь на земле? Я что, и вправду живу последнюю ночь? Я часто думала о приговоренных к смерти, которые вот так же ждут, не в силах ничего поделать — даже если они очень хотят изменить свою участь, это невозможно, все кончено… Я думаю, самое главное здесь то, что нельзя вернуться назад, нельзя убежать, нельзя ничего изменить… В самом деле чувствуешь себя пленницей — самой себя, обстоятельств, своего окружения, своего тела…
Даже если я сочту все происходящее глупостью, даже если захочу убежать — уже слишком поздно, все предначертано, и то, что должно случиться, случится. Как в кино, когда с одной стороны мчится поезд, с другой — неисправный автомобиль, въезжающий на рельсы ему наперерез, а потом — столкновение. Вот так и сейчас — я чувствую, что это надвигается, но ничего не могу поделать.
Он что, хочет застрелить меня из револьвера? Но это же идиотизм — никто не поверит в несчастный случай… Или?.. Ну да, конечно… Подонок, подонок, зачем мне себя убивать? Из-за чего люди себя убивают? Понятное дело, из-за чего: из-за того, что убила ребенка, хотя и нечаянно, потому что была пьяна… Ведь так? Угрызения совести?.. «Ее замучила совесть, и она покончила с собой…»
Итак, я нигде не могу чувствовать себя в безопасности, и особенно в своей комнате. С другой стороны, не может ведь он сломать замок. Весьма подозрительно выглядит самоубийца, который взломал собственную дверь…
Убийца
Дженни мне больше не пишет, Дженни больше со мной не разговаривает, Дженни дуется… Ты ведь дуешься, толстуха? Скоро все твои грехи будут наконец-то отпущены — все оскорбления, святотатства, презрительные взгляды. Наша семья освободится от присутствия того, кто хотел моей погибели…
Однако погибнешь ты сама… Меня знобит, кажется, я подхватил насморк. У тебя сейчас ужасное лицо, Дженни, с огромными кругами под глазами — лицо дурной женщины, которая славно повеселилась. Ты ведь славно повеселилась, Дженни? Проломила ребенку голову?
Не надейся, что я буду терпеливо ждать, пока ты закончишь все свои темные делишки. Я Господь, и это моя игра.
Ты спишь? Пойду посмотрю, спишь ли ты… Или ты пишешь? Или шепчешь в магнитофон? Или снова напилась?
Дневник Дженни
Слышу, как открывается дверь. В коридоре темно. Кто-то приближается, я слышу его дыхание… Стук в мою дверь. «Кто там? Это вы, доктор?» Нет ответа. Но я уверена, что стук мне не померещился. Быстро подхожу к двери, открываю… Снова записка! Никак не отстанет от меня… Тебе меня не хватает, а? «Ты спишь?.. Или снова напилась?» Вот сволочь! Конечно, тебя бы больше устроило, если бы я напилась!
Забыла повернуть ключ… Так, готово… Даже если он будет звать меня, не буду отвечать. Где эта чертова ручка? Выпить бы стаканчик джина, всего стаканчик… Где бутылка?.. Глоток, один глоточек… Сразу полегчало. Обжигает, конечно, но все равно так лучше.
У меня есть идея. Надо перейти в наступление.
Мелкий сопляк, я убью тебя завтра, прежде чем настанет полночь. Все будут рады, когда ты умрешь.
Другая идея: оставить эту записку в коридоре, он выйдет, увидит ее, наклонится, и тут я шарахну ему по голове бутылкой… Да-да, вот именно, спрячусь в туалете, а дверь оставлю приоткрытой. Он ничего не заподозрит. Итак, я его достану! Скорее!
Привет, Дженни! Твое здоровье!
Это не я написала. Это написано на клочке бумаги, лежащем на моей кровати.
Он побывал здесь. Вошел сюда, трогал мою постель, мои вещи, опрокинул бутылку джина на мое платье — и все это так быстро! Он что — бесплотный дух, а не человек?
Вот что произошло. Я вышла в темный коридор. Свет зажигать не стала, опасаясь, что он подстерегает меня с пистолетом… Свою записку положила на комод (я знала, что он не появится, пока не услышит, что дверь снова закрылась и в замке щелкнул ключ). Пошла в туалет, открыла дверь, заперла задвижку. Тишина…
Потом я услышала, как приоткрылась чья-то дверь, и начала осторожно отодвигать задвижку. Послышались шаги, и кто-то снаружи подергал ручку: «Там есть кто-нибудь?» Это был голос доктора. «Да, это я, Дженни». Он нервно хмыкнул. Я спустила воду и вышла. Коридор был освещен, и, кроме доктора, больше никого не было. Я сказала: «Добрый вечер, доктор». — «Добрый вечер, Дженни», — сухо ответил он. На нем были полосатые пижамные брюки. Разумеется, двери по обе стороны коридора были плотно закрыты, а на комоде в моей комнате записки больше не было. Моя дверь не была заперта на ключ, и он вошел. Хватался здесь за все своими грязными лапами. Зачем он испортил мне платье? И что теперь прикажете надевать завтра на очередной допрос? Халат для уборки?
Мне расхотелось спать. Немного подташнивает — джин подступает к горлу. Мысли слегка путаются — я так устала. Но что-то крутится у меня в голове, крутится без остановки, как белка в колесе, которая должна крутиться и крутиться, чтобы не искусать саму себя, чтобы не сойти с ума.
УбийцаЯ уже не получаю такого удовольствия, как раньше. Убивая их, я не испытываю того ощущения, как в былые времена. Я больше не испытываю… этого, а только прихожу в ярость — дикую ярость, и мне нужно их убить, нужно избавиться от них, иначе она начинает душить меня — я все время задыхаюсь, словно у меня слишком тесный воротник, понимаешь?
Но что касается тебя — я испытаю удовольствие, глядя, как ты умираешь: я слишком долго ждал тебя. Тебе хотелось бы, чтобы я привязался к тебе, чтобы я полюбил тебя, чтобы пощадил. Ты надеялась соблазнить меня, получить власть надо мной, навязать мне свои законы. Но я не ребенок и никогда тебе не подчинюсь!
