Рука схватилась за прохладную ручку. Дверь оказалась закрытой. Пришлось ломать. Несколько ударов ногой по замку и расшатыванием плечом сделали свое дело. Деревянный косяк треснул, дверца качнулась внутрь. Но это заняло еще целую минуту.
В подвале, как и во всем здании, освещение отсутствовало. Свет из двери просачивался метров на пять, и за ближайшим поворотом ученого ждала кромешная темнота. Антон двигался наощупь, вспоминая план подвала. Вскоре он вошел в комнату с уверенностью, что именно здесь находится дизель-генератор. Но комната оказалось пустой.
Антон в раздражении посмотрел на светящийся дисплей мобильного телефона. С момента, как он покинул операционную, прошло более двух минут!
Неужели он заблудился, и не успеет? Огромная научная работа будет проделана зря, а главное, погибнет человек, и виноват в его смерти будет именно он, Антон Шувалов, затеявший первый в мире эксперимент в плохо подготовленной клинике.
Шувалов метнулся обратно в проход. Он понял свою ошибку — перепутал крыло здания. Еще около минуты блуждания в темноте, и доктор наук нашел покрытый пылью генератор. Как же он включается? Дисплей мобильника подсвечивал низкое помещение тусклым голубым светом. На телефоне виднелось время: часы и минуты. Шувалов хорошо помнит начало отсчета. Как только изменится последняя цифра, отпущенные ему четыре минуты иссякнут.
Судьба пациента висит на волоске!
Антон заметил аккумулятор, увидел идущие от него провода и крупную кнопку «Старт». Большой палец, не мешкая, вдавил красную «таблетку». Дизельный двигатель сонно крутанул что-то внутри себя и затих. Повторное нажатие кнопки ни к чему не привело.
Всё кончено. Он проиграл гонку со временем.
— Четыре минуты прошло, — в полной тишине сообщил Задорин. — Я открываю дверь и потребую включения света.
Он бросился отодвигать столы и шкаф, загромождавшие проход. Елена Репина напряженно следила за состоянием пациента, моля, чтобы организм японца оказался достаточно крепким. Испуганные глаза Илоны метались от сосредоточенного нейрохирурга к разбушевавшемуся нейропрограммисту.
Открыв дверь, Задорин выскочил в коридор. Невозмутимый Кабаяси вопросительно посмотрел на перепуганного русского. У ног японца сидели связанные оперативники, по коридору ползали ужи. Данная картина соответствовала полученному приказу. Однако случай отключения электричества у охранника не было инструкций.
— Включите свет! — закричал Задорин и побежал вперед. — Человек погибнет!
Неожиданно его рванули за руку и затащили в кабинет. Майор Матвеев припечатал Задорина к стене и, угрожая пистолетом, потребовал:
— Чем вы занимаетесь? Какие опыты проводите?
— Срочно включите свет! — твердил Сергей.
— Почему вы не открывали дверь?
— Человек умрет, пока вы задаете дурацкие вопросы!
— Кто у вас главный?
— Какой же вы тупой!
Под потолком замерцали люминесцентные лампы. Оба мужчины смотрели, как электрическое освещение набирает силу.
После нескольких безуспешных попыток завести генератор Шувалов заметил вентиль под топливным баком и торопливо повернул его. Дизель-генератор послушно заурчал густым монотонным гулом. Заработала вытяжка, под потолком задрожало освещение. Антон посмотрел на часы. Прошло около пяти минут. Оставалась маленькая надежда, что критическое для пациента время не пройдено.
Переведя дух, Антон заметил, что яркость освещения явно недостаточна. Генератора не хватало на полноценное электроснабжение всего здания. Чувствительные электроприборы в операционной могут отказать. Шувалов изучил обозначения рядом с тумблерами на стене и перекрыл подачу электроэнергии на все этажи кроме второго. Контрольная лампочка стала светить ярко и равномерно, генератор работал без прежнего напряжения.
Антон вышел из подвала. Теперь, когда приборы заработали, Елена Репина должна завершить операцию. Но радость его была недолгой. Во двор клиники въехал микроавтобус, из которого высыпало десяток бойцов в камуфляжной форме с автоматами.
Только этого не хватало!
Шувалов поспешил наверх к операционной.
Когда бойцы ОМОНа нашли майора Матвеева, и тот направил их к операционной, у входа плечом к плечу уже стояли Кабаяси, Шувалов и Задорин.
— Надо задержать их хотя бы на пятнадцать минут, — шепнул Антон.
— Вряд ли получится. — Задорин кивком подбородка указал на освобожденных бедолаг оперативников, которые в предвкушении скорой мести подсказывали что-то бойцам ОМОНа.
Вперед, расправив плечи, вышел Матвеев.
— Приказываю освободить проход! — потребовал он. — Считаю до трех. Раз, два, три. Поехали!
Пятеро бойцов устремились к операционной. Шувалов, успевший жестами предупредить соратников, увлек их внутрь помещения и захлопнул дверь.
— Мы еще поборемся! — бодрился он. Дверь расшатывали мощные удары. — Лена, ты скоро?
За спиной Шувалова появилась встревоженная Илона Гладкая.
— Она заканчивает. Я могу чем-нибудь помочь?
Антон облизнул сухие губы.
— Принеси воды.
Удары следовали один за другим. Когда дверь зашаталась, Кабаяси движением ладоней показал, что надо отойти, а сам встал по центру. Дверь рухнула. В узком проеме появились омоновцы. Японец, издав воинствующий клич, кинулся на бойцов. Напор и стремительность помогли ему выиграть в борьбе не меньше пары минут. Но количество в итоге взяло вверх над мастерством. Кабаяси скрутили. Несколько стволов автоматов смотрели на Антона и Сергея.
— Спектакль окончен, — заявил Матвеев. — Вы задержаны за сопротивление правоохранительным органам.
— Ах, так вы из милиции! Почему не представились? — попытался пошутить Шувалов, любым способом затягивая время. Он ждал знака от Гладкой, что Репина успела завершить операцию.
— Взять их! — торжествующе скривился Матвеев. — Сейчас мы выясним, что они здесь охраняют?
Отчаянный взгляд Илоны показывал, что операция еще не закончилась. Если Репину оторвут от работы, то может произойти трагедия. Шувалов смотрел на стволы автоматов и готовился к сумасбродному поступку. Он должен выиграть драгоценные минуты любой ценой.
К Шувалову и Задорину шагнули двое омоновцев. Их пальцы лежали на спусковых крючках автоматов, в глазах блестела холодная злость. Антон прекрасно видел это, но у него не осталось выбора…
— Стойте! — раздался из-за спин требовательный голос. Невысокий японец в темном пальто и строгом костюме пробивался сквозь толпу. — Я консул Японии. В клинике на лечении находится наш гражданин. Он нуждается в неотложной помощи. Я требую покинуть помещение! МИД России уже поставлен в известность.
— Не понимаю, — заворчал недовольный Матвеев.
— Свяжитесь со своим начальством, — посоветовал консул.
Стволы автоматов опустились. Опустошенный Шувалов перекинулся взглядом с хитрым Сатори. Только теперь он поверил в свою победу.
Ее откровенное признание прозвучало совершенно неожиданно. Он догадывался о ее чувствах к нему, но чтобы вот так прямо женщина предложила: «Я хочу, чтобы ты жил у меня, Антон. Я прошу тебя об этом» — такое происходило с Шуваловым впервые.
Вечером после сложнейшей нейрооперации над Танака они втроем сидели в ресторане. Он, она и Задорин. Каждому требовалось расслабиться после экстремальных переживаний, накрывших их в клинике.
— Мы сделали это! Сделали! — твердил захмелевший Сергей. — Никто здесь не представляет, какое чудо мы сотворили! Вы посмотрите на них. Пьют и жрут, словно это самое главное в жизни. О чем-то мурлычут, хихикают и даже не знают, кто сидит рядом с ними. Вы гений Антон Викторович. Гений! — Он выкрикнул последнее слово так громко, что окружающие недобро покосились на их стол. Но Задорин не смутился. — Да-да, гений! А вы все, а я… да мы никто по сравнению с ним!
— Сережа, сходи, освежись, — посоветовала Репина.
— Вы так считаете?
— У тебя лицо горит. Умойся и выйди на воздух.
— Хорошо. А потом кофе. Закажем кофе?
— Конечно, Сережа. Но сначала проветрись.
Когда он вышел, Елена придвинулась к Антону. От нее исходили волны тепла. Женские глаза возбужденно блестели. Репина не умела говорить намеками.
— Я хочу, чтобы ты жил у меня, Антон. Я прошу тебя об этом. Я же вижу, как ты страдаешь. Тебя не понимают, тобой пренебрегли, а мы с тобой — родственные души. Мы заняты одним делом. Я знаю глубину твоего таланта, и создам тебе условия для творчества. Ты должен заниматься наукой, а не терзать свое сердце. Ты тратишь силы на суету, вместо того, чтобы создавать великое. Задорин прав, ты гений. И рядом с тобой должна быть женщина, которая уважает тебя, и готова посвятить тебе свою жизнь. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, Антон. Во всех смыслах.
