К вечеру они вдвоем забаррикадировали церковь изнутри и смастерили новое оружие. Это была праща, специально сконструированная под размер ладоней гиганта.
Однако нападавшие на них утром никак себя не проявляли, словно они здесь никогда и не появлялись.
Перед наступлением темноты Энно Ги взял дубину и направился в одиночку в деревню. Там он — яростно и решительно — разбил одну за другой все статуи из обожженной глины, изображавшие беременных женщин.
Когда Энно Ги вернулся в церковь, его лицо все еще было искажено гневом. Он осмотрел раны ризничего.
— Он должен выжить, — сказал кюре. — У него, безусловно, есть что нам рассказать.
Флори увидел в глазах священника так хорошо знакомое ему еще с Парижа выражение яростного спорщика, готового в пылу ораторского состязания ломать стулья и бить стекла.
Мальчик так и не смог понять, что означает в сложившейся ситуации подобное выражение глаз кюре — решительность или же отчаяние?
Преодолевая неблизкий путь в Рим, Жильбер де Лорри и его пленник как-то вечером остановились в густом лесу перед развилкой, от которой расходились несколько дорог. Жильбер не знал, по какой из них им нужно ехать: на его карте эта развилка не значилась и он не припоминал, чтобы проезжал это место на пути во Францию. Немного поколебавшись, он решил поехать по второй из дорог, потому что она была самой широкой и ровной.
Однако через некоторое время стало ясно, что он ошибся. Выбранная им дорога все более суживалась. Приближалась ночь, и в лесу быстро темнело. Воздух был просто ледяным. Жильбер уже начал подумывать о том, что надо срочно поворачивать назад, как вдруг далеко впереди среди деревьев мелькнул какой-то огонек. Этот огонек мерцал весьма заманчиво: он был похож на яркий фонарь постоялого двора или же на костер расположившегося на ночлег пастуха. Однако было странно встретить подобный огонек в этой пустынной мрачной местности.
— Поехали туда, — предложил Эймар, — показывая рукой на огонек. — Если мы повернем назад, то доедем до предыдущего поста посреди ночи, одубевшие от холода и совершенно разбитые от усталости.
Первый раз за все время путешествия Жильбер прислушался к доводам Эймара и согласился ехать к мерцавшему впереди свету. Ему, впрочем, и самому было очень интересно узнать, что же это за огонек.
Они двинулись вперед, пробираясь сквозь колючий кустарник и преодолевая рытвины. Дорога, выбранная Жильбером, была просто каким-то издевательством над путниками.
Вскоре они увидели небольшую дощечку, прибитую к стволу отдельно стоящего дерева. На дощечке было написано: «Постоялый двор Романа».
Путники проехали еще немного вперед, и перед их взором открылась картина, сильно поразившая их.
Это действительно был постоялый двор, причем добротный, просторный, освещенный факелами, очищенный от снега. Он возник перед путниками словно по мановению волшебной палочки.
Въехав на его территорию, они увидели новые ремни для привязывания лошадей, свежий овес в кормушках и желоб для водопоя.
— Это то, что я называю шикарным ночлегом, дружище! — восторженно воскликнул Эймар.
Жильбер, как обычно, прикрепил к щиколотке пленника полученный от Фабра железный зажим и снял ремень, которым Эймар был привязан к седлу. Позади главного здания постоялого двора юноша заметил два крытых гумна и конюшню. Внимание Жильбера привлекли доносившиеся оттуда неразборчивые голоса, однако Эймар уже распахнул дверь центрального входа. Жильбер последовал за ним.
Звон небольшого дверного колокольчика возвестил об их прибытии.
Войдя внутрь, они оказались в большой комнате. Все в ней сияло чистотой, а мебель и предметы быта были добротными. Здесь приятно пахло древесной смолой и горячей похлебкой. Скамейки, стоявшие перед начисто вытертыми столами, были покрыты шкурами животных. В одном углу комнаты был накрыт столик на двоих, а в другом — на одного. Однако людей в комнате не было.
За все время своего путешествия Жильбер еще не видел такого ухоженного помещения. Мебель была изготовлена из новой древесины, а доски пола были гладким и чистым. На полу не было ни следов грязи, ни соломы.
— Иногда не так уж плохо и заблудиться, — пробормотал он.
Через мгновение на втором этаже, возле лестницы, открылась дверь. Путники увидели невысокого дородного человека, физиономия которого излучала радость и доброжелательность. На нем был большой фартук, какой носят трактирщики.
Спустившись по винтовой лестнице, он остановился перед Жильбером и Эймаром. У мужчины были маленькие бегающие глазки и красные щеки.
— Добро пожаловать, господа. Позвольте представиться. Я — господин Роман.
На лице сына Энгеррана появилась насмешливая улыбка.
— Господин? — переспросил он. — Вот те раз! А на каком основании ты называешь себя господином?
— Потому что я, друг мой, являюсь хозяином этого заведения. По-моему, это вполне достаточное основание. Вы не найдете здесь никого, кроме меня, моей жены Франчески и моего пса по кличке Люка. Все, что вы здесь видите, делается по моей воле и моими руками! Я думаю, что если человек обладает такой всеобъемлющей властью, то он — господин. А вы не могли бы представиться?
— Эймар дю Гран-Селье, следую в Рим.
Роман посмотрел на Жильбера.
— Жильбер де Лорри, солдат гвардии Папы Римского.
— Хм… Вот и прекрасно! Я очень рад, что ко мне заехали молодые люди с такими прекрасными именами, прекрасным оружием и прекрасным внешним видом. По нынешним временам я не очень избалован такими посетителями. Сегодня вы уже третьи мои постояльцы. Сначала сюда прибыл человек, везущий умершего, а затем — группа людей, среди которых один находится при смерти. Какая же мне от этого радость? У меня уже несколько месяцев не было ни одного постояльца из-за этой дурацкой стужи, заставляющей торговцев сидеть по домам. И вот в один прекрасный день появляется монах, везущий тело упокоившегося епископа, а вслед за ним — труппа бродячих комедиантов, старенький руководитель которых вот-вот отдаст Богу душу!
Он воздел руки к небу.
— Бывают же такие дни… В общем, повозку с трупом мы поставили в глубине конюшни, а комедианты расположились на ночь в моем крытом гумне. Их слишком много, к тому же им нечем заплатить за ночлег в комнатах. Я предоставил им по очень низкой цене соломенные тюфяки и горячий бульон.
— Нам тоже нужно переночевать и поужинать, — сказал Жильбер.
— Нет ничего проще, друзья мои! — воскликнул хозяин постоялого двора. — Чувствуйте себя здесь как дома… если, конечно, вы оплатите мне все расходы, связанные с вашим пребыванием.
Переговорив с хозяином постоялого двора, Жильбер согласился на его условия и выбрал на втором этаже комнату для себя и Эймара — одну на двоих.
Когда они возвратились в обеденный зал, на столах уже стояла еда. За маленьким столиком, накрытым на одного, над суповой миской склонился монах с усталым лицом. Это был викарий Шюке, измученный долгой дорогой из Драгуана в Париж. Он усиленно хлебал суп.
Оба юноши поприветствовали монаха и сели за свой стол.
— Там, во дворе, две наши лошади, — сказал Роману Жильбер.
— Знаю. Они уже в конюшне.
— У вас будут для нас свежие лошади на завтрашнее утро?
— Нет, сударь. Зимой с лошадьми проблема. Однако ваши скакуны хорошо отдохнут и смогут завтра с новыми силами отправиться в путь.
— Мне хотелось бы взглянуть на них после ужина.
— Как вам будет угодно. Вы можете взять факел возле входной двери.
Сразу после ужина Жильбер запер Эймара в комнате на втором этаже. От выпитого вина его разморило, и Жильбер решил, что вполне может на некоторое время оставить Эймара одного. Как и было договорено с хозяином постоялого двора, юноша пошел взглянуть, как были присмотрены их лошади. Факелы, закрепленные в подставках у входной двери, были уже погашены: хозяин заведения явно больше никого сегодня не ждал…
Придя в конюшню, Жильбер увидел, что его лошадям уже задали свежего корма. Чуть поодаль стояли еще три лошади — это были лошади Шюке. Юноша огляделся по сторонам. Размеры, добротность и ухоженность постоялого двора были просто поразительными. Как один человек мог управляться со всем этим хозяйством? И почему постоялый двор был построен в таком захолустном месте? Поблизости ведь не было ни деревни, ни оживленной дороги…
Жильбер заметил стоявшую в самом углу конюшни повозку драгуанского викария. Хозяин постоялого двора рассказывал перед ужином, что заставил Шюке оставить гроб с покойником в повозке.
Жильбер не смог удержаться от того, чтобы не пойти и не посмотреть на гроб.
Подойдя к повозке, он приподнялся на цыпочки. Ему стало любопытно, хватит ли у него смелости забраться в повозку и приоткрыть крышку гроба. Юноша поставил ногу на подножку, но тут повозка непонятно почему сильно качнулась. Жильбер резко отшатнулся. Через мгновение он увидел, как кто-то маленький и тщедушный спрыгнул с крыши повозки. Юноша машинально схватил незнакомца за шиворот и прижал его к земле.
