— Ну и какой выбор вы сделали? — поинтересовалась миледи.
— Я не принадлежу ни к одной конкретной конфессии, но тем не менее исповедую своего рода примитивную веру.
— В чем же она заключается?
— Я верую в существование вечной созидательной силы, которую мы называем Богом, — с готовностью ответила я, увидев возможность проверить миледи на предмет совести. — И верю, что в конце времен все мы предстанем перед судом Его всевидящего ока.
То были слова мистера Торнхау, выражавшие его личные религиозные убеждения. Они произвели моментальный эффект: моя собеседница так и встрепенулась.
— Перед судом?
Полено, подкинутое мной в камин, вдруг занялось ярким пламенем, озарившим мертвенно-бледное лицо миледи. Она судорожно вцепилась в подлокотники кресла, словно некая незримая сила пыталась поднять ее в воздух.
— Довольно подобных разговоров, — отрывисто промолвила она спустя несколько секунд. — Я устала, попробую заснуть.
Я помогла госпоже улечься в громадную резную кровать и задернула красные бархатные пологи балдахина со всех сторон, помимо обращенной к камину.
— Угодно ли вам еще что-нибудь, миледи? — спросила я, налив для нее стакан воды.
— Нет, Алиса. Доброй ночи.
Она сомкнула веки, а потом с глубоким вздохом повернулась набок, спиной к камину. Длинные темные волосы казались угольно-черными на фоне белоснежной ночной сорочки.
«Доброй ночи, миледи, — подумала я. — Сладких снов».
Проснувшись под нежную воркотню голубей на карнизе крыши, я с удивлением обнаружила, что не чувствую ни малейшей усталости, несмотря на беспокойную ночь, а потому решила прогуляться спозаранку, прежде чем идти к госпоже.
Я раздвинула оконные занавески, и взору моему предстало безрадостное зрелище.
Еле брезжил грязно-серый рассвет, и густой липкий туман, похожий на непроницаемую белую мглу из моего кошмарного сна про маленького Энтони Дюпора, заволакивал парк в отдалении — настоящий осенний туман, возвещающий о начале поры увядания и умирания.
При виде его мне невольно представились червивые яблоки, рассыпанные по мокрой траве запущенного сада, и смрадные груды пораженных плесенью листьев, пружинящие под ногами.
В воздухе чувствовалось дыхание Смерти. Я зябко передернула плечами и, отказавшись от намерения прогуляться, уже собиралась отойти от окна, когда что-то привлекло мое внимание.
По другую сторону низкой ограды, отделяющей регулярные сады от парка, я увидела неясную фигуру статного мужчины.
Я наблюдала за ним минуту или дольше, но он ни разу не пошевелился. Мужчина был высокого роста, в цилиндре и с тростью, но все прочие черты облика оставались неразличимыми.
Что он делает здесь в такой час столь унылым утром? Ждет кого-то? Нет, конечно, в такую-то рань. Скорее всего, это просто человек, страдающий бессонницей, который случайно проходил мимо и остановился полюбоваться величественным зданием, способным поразить воображение даже в самую пасмурную погоду.
Стекло запотело от моего теплого дыхания, и я принялась протирать его рукавом. Когда я снова поглядела в окно, мужчина уже исчез, растворился в туманном мареве.
После завтрака Баррингтон остановил меня у подножья черной лестницы и вручил письмо. Я сразу увидела, что оно от мадам, но поскольку мне предстояло одеть госпожу и выполнить уйму прочих утренних обязанностей, я выкроила время, чтобы вернуться в свою комнату и вскрыть конверт, только к обеденному часу.
Как я и надеялась, это оказалось второе Разъяснительное Письмо.
II
От мадам Делорм к мисс Эсперанце Горст
Письмо второе
Maison de l'Orme
авеню д'Уриш, Париж
Милое дитя! Я нахожу великое утешение в твоих письмах, не расстаюсь с ними и перечитываю при каждой удобной возможности. Ибо мне тоже надобно сохранять мужество, а глядя на тебя — такую отважную, такую стойкую! — мне легче призывать тебя делать что должно. Мистер Торнхау передает, что он тоже глубоко восхищен твоим поведением в нынешних затруднительных обстоятельствах. Я постоянно волнуюсь за тебя, милое дитя, но мистер Торнхау оказывает мне огромную поддержку, будучи неколебимо уверен в твоих силах, каковая уверенность должна и тебе служить утешением и поддержкой.
В последнем письме ты снова настойчиво просила открыть тебе цель нашего Великого Предприятия. С этим благоразумнее подождать до времени, когда ваши с леди Тансор доверительные отношения упрочатся. Но я обещаю, милое дитя, что еще до конца года, в третьем своем послании, я посвящу тебя во все подробности дела и постараюсь исчерпывающим образом ответить на все твои вопросы.
Я уже сказала, что миледи твой враг. Теперь ты узнаешь, кто она еще на самом деле.
Она мошенница, лгунья, предательница; вероломная, криводушная захватчица; соучастница гнуснейшего преступления из всех мыслимых.
Допустив, что я говорю правду, ты разумно спросишь, какое отношение это имеет к нашему Великому Предприятию.
Поверь мне, милое дитя: женщина, сейчас называющая себя твоей госпожой, причинила тебе зло и несправедливость. Больше я ничего не могу сказать тебе — до поры до времени, — поскольку не хочу рисковать без необходимости, покуда ты не завоевала полнейшего доверия миледи.
Знай лишь одно. Нынешнее благополучие леди Т. — высокое материальное и общественное положение, коим она давно обладает, — зиждется на обмане, предательстве и даже хуже. В настоящее время у нас нет веских и неопровержимых доказательств ее преступлений, но мы надеемся, что в конце концов ты поможешь нам раздобыть оные. Ты и близко не представляешь, какой выгодой это для тебя обернется.
А теперь перейду к более злободневному вопросу: мистеру Армитиджу Вайсу.
Твое сообщение о приезде названного господина премного нас заинтересовало. Как ты и предположила, именно он являлся автором исключительно пристрастной статьи памяти мистера Феба Даунта, присланной тебе. Мистеру Торнхау, наведшему о нем справки, удалось установить, что он служил адвокатом в Линкольнз-Инн, Олд-сквер, но несколько лет назад оставил практику и в настоящее время живет на доход с независимого состояния.
Нам известно также, что в свое время мистер Вайс познакомился через общего приятеля с мистером Фебом Даунтом, а через последнего свел знакомство с твоей госпожой (тогда она звалась мисс Картерет). После смерти своего друга Даунта он стал регулярно посещать Эвенвуд и участил свои визиты после кончины полковника Залуски. Еще мы знаем, что в последние месяцы леди Т. несколько раз наведывалась к нему на Олд-сквер. Вряд ли их связывают юридические дела: в настоящее время леди Т. пользуется услугами фирмы «Орр и сыновья», Грейз-Инн, глава которой, мистер Дональд Орр, раньше был компаньоном фирмы «Тредголд, Тредголд и Орр», прежних юридических консультантов семейства. Казалось бы, после получения баронского титула леди Т. следовало продолжить давние отношения семейства с Тредголдами, но она стала клиенткой новой фирмы — «Орр и сыновья», учрежденной после какой-то размолвки, вышедшей между мистером Дональдом Орром и мистером Кристофером Тредголдом.
Напрашивается вопрос, какие дела леди Т. сейчас ведет мистер Армитидж Вайс, если ее юридическими консультантами являются Орр и сыновья? Мистер Торнхау полагает нужным навести справки на сей счет через лондонских друзей и знакомых. Что же касается до тебя, ты должна немедленно сообщать мне любые новые сведения об отношениях мистера В. с твоей госпожой и, разумеется, записывать все в Дневник. На сем заканчиваю. Напиши поскорее, дорогая моя, ибо нам не терпится узнать твои новости и убедиться, что решимость не покинула тебя. Ни на миг не теряй бдительности и помни, что я навеки остаюсь твоя нежно любящая
М.
Каминные часы в моей комнате показывали половину шестого: пора спускаться к завтраку, после которого надо одеть и собрать госпожу для нашей поездки в Лондон.
Из головы у меня все не выходило второе письмо мадам — оно раздосадовало меня не меньше первого, поскольку, вопреки моим ожиданиям, не содержало ясных и точных указаний, как мне действовать в ходе нашего Великого Предприятия.
Меня просят помочь разоблачить миледи, чтобы все увидели, кто она на самом деле. Но кто она на самом деле? По словам мадам — мошенница, лгунья, предательница, вероломная захватчица и даже хуже. Однако я не представляю, как раздобыть доказательства, подтверждающие такие обвинения, и совершенно не понимаю, почему в моих интересах погубить репутацию и доброе имя миледи.
