— Лейтенант Меркаде, — привстав, представился офицер.
— …Меркаде, вы проверите эту историю с бельем мадам Туссен с авеню Шуази.
Адамберг протянул листок, который, переходя из рук в руки, дошел до Меркаде. Потом он указал на полицейского с круглым лицом и испуганными зелеными глазами и несгибаемого бригадира из Гранвиля.
— Бригадир Ламарр, — отрапортовал бывший жандарм, вытягиваясь по стойке «смирно».
— Бригадир Эсталер, — отозвался круглолицый.
— Вы обойдете все двадцать девять домов и снова осмотрите двери без четверок. Ваша цель — обнаружить мазь, жир или что-то подобное на замочной скважине, звонке или ручке. Будьте осторожны, наденьте перчатки. Кто у нас продолжает работать с жителями этих квартир?
Поднялись четыре руки — Ноэля, Данглара, Жюстена и Фруаси.
— Каковы результаты? Между ними есть связь?
— Никакой, — сказал Жюстен. — Под общий знаменатель подвести не удается.
— А что дал допрос соседей из дома Лорьона?
— Ничего. Никто не заметил в доме незнакомца. И соседи ничего не слышали.
— Какой код в подъезде?
— Легкий. Ключевые цифры почти стерлись, не разглядеть. Перепробовать сто двадцать комбинаций — и за шесть минут откроешь.
— Кто расспрашивал жителей других двадцати восьми домов? Кто-нибудь из них заметил художника?
Грубоватая женщина с крупным лицом решительно подняла руку.
— Лейтенант Ретанкур, — назвалась она. — Художника никто не видел. Он действует только ночью, а его кисть работает бесшумно. Если он уже наловчился, то успевает разрисовать двери за полчаса.
— Что с домофонами?
— На многих остались следы пластилина, комиссар. Он снимает слепок, а потом вычисляет наиболее запачканные места.
— Тюремная хитрость, — заметил Жюстен.
— До этого может любой додуматься, — возразил Ноэль.
Адамберг взглянул на часы.
— Без десяти, — сказал он. — Все на выход.
В три часа ночи Адамберга разбудил звонок из биологической лаборатории.
— Бацилла не обнаружена, — послышался усталый мужской голос. — Результат отрицательный. Как у блох из одежды, так и у блохи из конверта и у двенадцати особей, найденных в квартире Лорьона. Чисты как младенцы.
Адамберг вздохнул с облегчением.
— Все блохи крысиные?
— Все. Пять самцов, десять самок.
— Прекрасно. Обращайтесь с ними бережно.
— Они сдохли, комиссар.
— Что ж, обойдемся без фанфар. Храните их в пробирке.
Он сел на кровати, зажег лампу и почесал голову. Потом позвонил Данглару и Вандузлеру, чтобы сообщить о результате анализа. Затем по очереди набрал номера всех своих коллег, а после медэксперта и Девийяра. Ни один человек не пожаловался на то, что его разбудили среди ночи. Он путался в своих заместителях, а записи в блокноте были неполными. У него больше не было времени ни на то, чтобы делать памятки, ни даже на то, чтобы позвонить Камилле назначить встречу. Ему казалось, что сеятель чумы не даст ему и поспать.
Звонок застал его в половине восьмого на пути в уголовный розыск, куда он направлялся пешком из Марэ.
— Комиссар? — послышался запыхавшийся голос. — Говорит бригадир Гардон, я дежурил этой ночью. В Двенадцатом округе обнаружены два трупа, один на улице Роттембур, другой неподалеку, на бульваре Сульт. Тела обнаженные, вымазаны древесным углем и лежат прямо на тротуаре. Двое мужчин.
В полдень оба тела были отправлены в морг, дорожное движение восстановлено. Поскольку трупы были выставлены на всеобщее обозрение, уже не оставалось надежды на то, что происшествие пройдет незамеченным для публики. Вечером это будет в теленовостях, а утром в газетах. Скрыть личность жертв было невозможно, а там вскоре всплывет и то, что проживали они на улице Пуле и авеню де Турвиль, в домах, где на всех дверях были нарисованы четверки за исключением дверей убитых. Одному был тридцать один год, другому тридцать шесть лет, у одного семья и дети, у другого сожительница. Три четверти сотрудников уголовного розыска разъехались по Парижу, одни искали свидетелей на месте преступления, другие снова обошли оба упомянутых дома, расспрашивая родных и соседей, пытаясь установить хоть какую-нибудь связь между убитыми и Рене Лорьоном. Остальные уселись за компьютеры, печатая отчеты и регистрируя новые факты.
Опустив голову и прислонившись спиной к стене своего кабинета неподалеку от окна, откуда сквозь новенькую решетку был виден уличный людской поток, Адамберг пытался собрать воедино потяжелевший груз фактов убийства и деталей, к тому прилагающихся. Ему казалось, что этот груз стал чересчур тяжел для головы одного человека, по крайней мере, для его собственной. Он уже не в состоянии был справиться с ним. Он запутался в «странных» письмах, мелких дрязгах обитателей площади Эдгар-Кине, полицейских досье на Ле Герна и Дюкуэдика, в отмеченных четверкой домах, личностях жертв, их соседей, родных; в угле, блохах, конвертах, лабораторных анализах, звонках медэксперта и характеристике убийцы, ему было трудно разобраться во всей этой каше. Впервые в жизни ему показалось, что прав Данглар, который все заносит в компьютер, а не он, который спешит развеять свои тревоги на улице.
Две новые жертвы за одну ночь, сразу два человека. Раз полицейские охраняли двери, убийца попросту выманил свои жертвы на улицу, обойдя препятствие так же легко, как немцы пересекли непреодолимую линию Мажино на самолетах, когда французы блокировали дороги. Двое бригадиров, охранявшие квартиру убитого на улице Роттембур Жана Виара, видели, как тот вышел из дома в половине девятого вечера. Разве можно помешать мужчине пойти на свидание? Тем более что его совершенно не пугала «эта идиотская заваруха с четверками», как он заявил полицейскому. Другой мужчина, Франсуа Клерк, ушел из дома в десять вечера прогуляться, как он сказал. Его раздражали полицейские за дверью, на улице было тепло, и ему захотелось выпить стаканчик. Разве можно помешать мужчине пойти выпить? Оба были задушены, как и Лорьон, между первым и вторым убийством прошло около часа. Вероятно, потом оба трупа перевезли на машине, раздели и вымазали углем. И наконец, убийца бросил тела вместе с одеждой на разных улицах в Двенадцатом округе на окраине Парижа. Убийца явно опасался быть замеченным, потому что тела лежали не на спине и руки не были сложены крестом на груди. Они лежали в тех позах, в каких их бросили в спешке. Адамберг предположил, что такая неудачная концовка расстроила убийцу. В ночной тишине никто ничего не заметил. Несмотря на два миллиона жителей, столица может быть так же пустынна, как горная пиренейская деревушка в четыре утра. Впрочем, в столице живешь или нет, на бульваре Сульт люди спят так же крепко, как в Пиренеях.
Единственное, за что можно зацепиться, — все трое были мужчинами старше тридцати лет. А для общего знаменателя этого слишком мало. В остальном между убитыми не было ровным счетом ничего общего. Жан Виар никогда не вкалывал в пригороде за гроши, как Лорьон. Он был из богатой семьи, имел диплом инженера-программиста, его жена была адвокатом. У Франсуа Клерка была менее завидная судьба, он был тяжел и широкоплеч и работал в отделе доставки у крупной фирмы, торговавшей вином.
Стоя по-прежнему у стены, Адамберг позвонил медэксперту, который работал с телом Виара. Пока за ним ходили, комиссар успел посмотреть у себя в блокноте фамилию врача. Ромен.
— Ромен, это Адамберг. Простите, что отрываю. Вы подтверждаете, что жертва была задушена?
— В этом никаких сомнений. Убийца пользуется толстым шнурком, возможно, толстой капроновой бечевкой. На затылке жертвы хорошо виден след удара. Возможно, убийца пользовался скользящей петлей. В этом случае ему достаточно только дернуть вправо, здесь большой силы не требуется. Кроме того, он придумал верное средство, чтобы легче справляться с более сильными жертвами: оба убитых получили хорошую дозу слезоточивого газа. Пока они были беспомощны, убийца успел набросить петлю. Быстрый и верный способ.
— У Лорьона были укусы насекомых на теле?
— Господи, я забыл упомянуть о них в рапорте! Сначала я не придал этому значения. У него были довольно свежие блошиные укусы в паху. У Виара то же самое на внутренней стороне бедра и шее, но укусы более давние. Последнего я еще не успел осмотреть.
— Блохи могут кусать мертвецов?
— Нет, Адамберг, ни в коем случае. Они убегают сразу, как только тело начинает остывать.
— Спасибо, Ромен. На всякий случай проверьте на наличие чумной бациллы, как и Лорьона. Мало ли что.
Адамберг спрятал телефон в карман и потер пальцами глаза. Значит, он ошибся. Убийца подбрасывал конверт с блохами заранее. Между появлением блох и убийством прошло время, раз насекомые успели укусить. А в случае с Виаром времени прошло даже довольно много, потому что врач сказал, что укусы были давнишними.
