Ознакомительная версия.
– Спасибо.
– Сейчас я ее приведу.
* * *
Элен Купер была худенькой миловидной старушкой лет шестидесяти. В ее голубых глазах светился ум, и она встретила Дженнифер с грациозностью хозяйки, как будто находилась в своем собственном доме.
– Рада, что вы навестили меня, – сказала миссис Купер, – хотя я и не знаю о цели вашего визита.
– Я – адвокат, миссис Купер. Два раза мне звонил неизвестный мужчина и сказал, что вас насильно упрятали сюда.
Миссис Купер улыбнулась:
– Это, должно быть, Альберт.
– Альберт?
– Двадцать пять лет он был у меня дворецким. После свадьбы моя дочь Дороти уволила его. – Она вздохнула. – Бедный Альберт. Он принадлежит прошлому и живет в другом мире. Впрочем, это касается и меня. Вы слишком молоды, моя дорогая, чтобы заметить, как много всего изменилось вокруг. Знаете, чего сегодня не хватает людям? Добропорядочности. Боюсь, что теперь ее место заняла алчность.
– Вы имеете в виду свою дочь? – тихо спросила Дженнифер.
В глазах миссис Купер появилась грусть.
– Я не виню Дороти. Дело в ее муже. Это малопривлекательный человек, по крайней мере в моральном плане. Боюсь, что моя дочь не отличается красотой. Герберт женился на ней из-за денег и обнаружил, что всем состоянием распоряжаюсь я. Ему это не понравилось.
– Он вам говорил об этом?
– Да, конечно. Он не делал из этого тайны. Он полагал, что я передам все мое состояние дочери, чтобы она не ждала моей смерти. Я бы так и сделала, только я не доверяла ему. Я знала, что может случиться, когда он завладеет деньгами.
– У вас раньше были отклонения в психике, миссис Купер?
– Согласно заключению врачей, я страдаю шизофренией и паранойей.
На Дженнифер она произвела впечатление вполне нормального человека.
– Вы знаете, что трое врачей подписали документ, свидетельствующий о вашей недееспособности?
– Мое состояние оценивается в четыре миллиона долларов, мисс Паркер. Есть много врачей, на которых такие деньги могут произвести впечатление и повлиять на принятие решения. Боюсь, что вы зря тратите время. Теперь всем моим состоянием владеет зять. Он никогда не позволит, чтобы меня выпустили отсюда.
– Я бы хотела поговорить с вашим зятем.
* * *
«Плаза Тауэрс» располагался на 72-й улице, в одном из самых фешенебельных районов Нью-Йорка. У Элен Купер там был единственный пентхаус. На двери красовалась табличка «Мистер и миссис Герберт Хавторн».
Дженнифер заранее договорилась о встрече с дочерью миссис Купер, и когда она вошла в квартиру, Дороти и ее муж уже ждали ее. Элен Купер была права – ее дочь не отличалась красотой. У нее совсем не было подбородка, отчего лицо походило на крысиную мордочку. На правом глазу было бельмо. Муж Дороти, Герберт, был моложе ее по крайней мере лет на двадцать.
– Заходите, – буркнул он.
Он провел Дженнифер из вестибюля в огромную гостиную, стены которой были увешаны полотнами французских и голландских художников.
– Ну, – грубо сказал Герберт Хавторн, – может, вы скажете, какого черта вам нужно?
Дженнифер повернулась к Дороти:
– Я хочу поговорить о вашей матери.
– Что вы хотите узнать?
– Когда у нее впервые появились признаки душевной болезни?
– Она...
Герберт Хавторн вмешался в разговор:
– Сразу же после нашей свадьбы с Дороти. Старуха просто не выносила меня.
«Это лишний раз доказывает, что она в здравом уме», – подумала Дженнифер.
– Я читала заключение врачей, – сказала Дженнифер. – По-моему, оно не совсем объективное.
– Что значит «не совсем объективное»? – рявкнул Герберт.
– Я имею в виду, что в заключении указано, что четких критериев для определения социальной опасности Элен Купер у врачей не было. Их решение основывается прежде всего на том, что рассказывали вы о поведении миссис Купер.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что их заключение неубедительно. Другие врачи могут прийти к абсолютно противоположному выводу.
– Эй, я не знаю, на что вы хотите намекнуть, но старуха чокнутая. Так заявили врачи, и такое решение принял суд.
– Я читала стенограммы суда, – ответила Дженнифер. – Там также сказано, что миссис Купер должна подвергаться периодическому обследованию.
– Вы хотите сказать, что ее могут выпустить? – с тревогой спросил Герберт Хавторн.
– Ее выпустят, – пообещала Дженнифер. – Я лично займусь этим.
– Подождите! Что здесь происходит, черт возьми!
– Именно это я хочу выяснить. – Дженнифер повернулась к Дороти: – Я внимательно изучила историю болезни вашей матери. До этого она не страдала никакими душевными или эмоциональными расстройствами. Она...
Герберт Хавторн перебил ее:
– Это ничего не значит! Такие вещи происходят внезапно. Она...
– К тому же, – продолжала Дженнифер, обращаясь к Дороти, – вся общественная деятельность, которую она вела, доказывает, что она вполне нормальный человек.
– Мне плевать, что там о ней говорят! Она ненормальная! – заорал Герберт Хавторн.
Повернувшись, Дженнифер изучающе посмотрела на него:
– Вы просили, чтобы миссис Купер дала вам право распоряжаться ее состоянием?
– Вас это не касается!
– А я придерживаюсь другого мнения. У меня все. – Дженнифер направилась к двери.
Герберт Хавторн загородил ей путь:
– Минутку. Вы суете свой нос куда не следует. Хотите поживиться на этом? Ладно, все это понятно. Давайте сделаем так. Я вам выписываю чек на тысячу долларов за ваши услуги, а вы оставляете это дело. Ну как?
– Извините, – ответила Дженнифер. – Не пойдет.
– Думаете, старуха вам больше заплатит?
– Нет, – ответила Дженнифер. Она посмотрела ему в глаза: – Деньги интересуют только одного из нас.
Понадобилось шесть недель слушаний и медицинских консультаций врачей из четырех государственных больниц. Дженнифер пригласила своих психиатров, и после того как они провели обследование, а Дженнифер сообщила о всех имеющихся у нее фактах, судья пересмотрел ранее принятое решение. Элен Купер выпустили из больницы и вернули права на владение состоянием.
Вернувшись из больницы, она в тот же день позвонила Дженнифер:
– Я хочу пригласить вас на обед в ресторан «Твенти Уан».
Дженнифер посмотрела в еженедельник. Утром у нее была запланирована деловая встреча, затем обед с одним из клиентов и днем – важные дела в суде. Но она понимала, как много это значит для пожилой женщины.
– Хорошо, я приду, – пообещала она.
– Мы отпразднуем это событие, – довольным голосом сказала Элен Купер.
* * *
Обед прошел превосходно. Миссис Купер продумала все до мелочей, и, очевидно, ее хорошо здесь знали.
Владелец лично проводил их наверх, где усадил за столик среди античных скульптур. Блюда и обслуживание были на высоте.
Когда они уже пили кофе, Элен Купер сказала:
– Я вам так благодарна, моя дорогая. Не знаю, сколько вы возьмете за свои услуги, но мне хотелось бы дать вам кое-что еще.
– Мне вполне хватит гонорара за услуги. Он и так высокий.
Миссис Купер покачала головой.
– Это не имеет значения. – Наклонившись вперед, она взяла руки Дженнифер в свои и понизила голос до шепота. – Я хочу подарить вам штат Вайоминг.
На первой странице «Нью-Йорк таймс» рядом были напечатаны две заметки. В одной из них сообщалось, что Дженнифер Паркер добилась оправдания женщины, обвиняемой в убийстве своего мужа, а в другой – о том, что Адам Уорнер выставил свою кандидатуру на выборах в сенат США.
Дженнифер несколько раз перечитала эту заметку. В ней рассказывалось о его социальном положении, о том, что во Вьетнаме он был военным летчиком и получил медаль «За летные боевые заслуги». Статья была выдержана в хвалебном тоне, и приводились высказывания известных людей о том, что Адам Уорнер оправдает доверие избирателей и станет выдающимся сенатором. В конце статьи указывалось, что, если Адам победит на выборах в сенат, это может открыть ему дорогу в Белый дом.
* * *
В Нью-Джерси, на старой голландской ферме, Майкл Моретти и Антонио Гранелли заканчивали завтрак. Майкл читал заметку о Дженнифер Паркер.
Посмотрев на своего тестя, он сказал:
– Опять она победила, Тони.
Антонио Гранелли подцепил ложечкой кусочек яйца всмятку.
– Кто опять победил?
– Дженнифер Паркер. Адвокат. Это то, что нам надо.
Антонио Гранелли проворчал:
– Мне не нравится сама мысль, что на нас будет работать женщина-юрист. Женщины – слабые существа. Никогда не знаешь, чего от них ожидать.
– Ты прав, Тони, – осторожно сказал Майкл, – таких сколько угодно.
Он не хотел настраивать против себя Антонио Гранелли. Пока он еще жив, он опасен для Майкла, но теперь ему уже недолго осталось. Старик перенес несколько инфарктов, и его руки дрожали. Он с трудом разговаривал и ходил, опираясь на трость. Главный государственный преступник превратился в беззубого тигра. Его кожа была похожа на сухой желтый пергамент. Его имя вселяло раньше страх в сердца других мафиози и ненависть в сердца вдов. Теперь его редко кто видел. Он держался за спинами Майкла Моретти, Томаса Колфакса и немногих других, кому он доверял. Майкла еще не выбрали новым главой «семьи», но это был вопрос времени. «Трехпалый» Лючезе возглавлял самую могущественную «семью» мафии на востоке, потом его место занял Антонио Гранелли, и скоро... Майкл знал, что ему надо набраться терпения. Сколько времени прошло с тех пор, когда он, безусый мальчишка, стоял перед доном и, держа ладонь над горящим пламенем, клялся: «Пусть я сгорю, если выдам секреты „Коза ностры“.
Ознакомительная версия.
