Джен уже накрыла ужин. Поскольку сама она кулинарными способностями не отличалась, то купила паштеты, мясную нарезку, заказала суши, пиццу и даже несколько стейков. В принципе, стол выглядел неплохо, хотя посуду пришлось одолжить у соседей. Водки не было. Джен припасла бутылку шампанского для себя, Скат купил бутылку дагестанского коньяка.
Ерш и Скат жадно набросились на бутерброды с паштетом, запивая их пивом, Василий Иванович, явно из вежливости, попробовал пиццу, а Веня вообще не притронулся к еде. Зато с интересом рассматривал квадратную баночку, на этикетке которой жизнерадостный, полный сил кролик весело скакал по лужайке.
— Бедняга радуется жизни и не подозревает о том, что вскоре сделают с его печенью, — с философской печалью проговорил он.
«Кинжалисты» переглянулись.
— Да, такое в жизни случается, — кивнул Скат, доедая бутерброд. — Никому не дано заглянуть в будущее… Давайте перейдем на стейки…
Мужчины крепкого не пили, при этом причины у шоуменов и у Ската с Ершом были совершенно разные: первые просто не видели перед собой привычных напитков, а вторые находились в постоянном тренировочном режиме. Но общению это не мешало: Василий Иванович рассказывал интересные истории из закулисной жизни знаменитостей сцены, Вениамин между делом упомянул, что сейчас он самый востребованный песенник в России и исполнители занимают к нему очередь. И все же некоторая напряженность и даже искусственность происходящего застолья сохранялась — в этой квартире, за этим столом и в этой компании «акулы шоу-бизнеса» выглядели совершенно противоестественно…
Наконец, выдержав паузу приличия, Скат перешел к делу: изложил суть проблемы и включил запись песни про журавлей. Гости выслушали ее в полной тишине и очень внимательно. Потом Василий Иванович попросил поставить трек еще раз. И снова очень внимательное прослушивание, выдающее не просто любителей музыки, а профессионалов в этой сфере.
— Музыка обрабатывалась? — обратился Извольский к Джен, когда песня закончилась.
— Как это? — растерялась она. — Не знаю, я о таком и не слышала… Спела под запись — и все… Потом песню на областной конкурс выставили…
— Что скажешь, Вениамин? — повернулся Василий Иванович к своему спутнику.
— Ничего, — поморщился тот. — Текст, конечно, слабенький, несовременный… Да и провинциальный почерк чувствуется во всем…
— А по-моему, песня хорошая, свежая, — сказал Извольский. — Незатейливая, но как-то даже за душу берет…
— И мне с первого раза понравилась, — не выдержав, встрял Скат. И добавил: — Так что это значит, если перевести на простой язык? У Джен есть шансы?
Василий Иванович, повернувшись на непонимающий взгляд, доброжелательно пояснил:
— Знаете, как из невзрачного тусклого камешка под названием «алмаз» получают сверкающий, великолепный бриллиант? Это не такое простое дело! Его надо вначале найти, затем правильно разрезать, умело огранить, тщательно отшлифовать… И вот уже он в королевской короне! Так мы с Веней и есть геологи-разведчики, распиловщики, огранщики и шлифовщики! Как из простой, хотя и красивой девочки делают звезду эстрады? Ей нужна хорошая песня, зажигательная музыка — и раскрутка, раскрутка, раскрутка!
Он загибал пальцы один за другим и, наконец, поднял над головой кулак. Конечно, по силе и грозности его кулак не шел ни в какое сравнение с кулаками Ската и Ерша, которые те положили на скатерть перед собой, завороженно глядя на «акулу шоу-бизнеса». Точнее, на его особый кулак, которого у них, естественно, не было. Именно этому кулаку, даже без выставленного, как шип кастета, среднего пальца, предстояло пробить брешь в стене, отделяющей Джен от большой сцены.
— Мы проведем прослушивание — если результат не будет безнадежно отрицательным, посмотрим, как жить дальше. Сделаем рекламу и, если все сложится удачно, выпустим Евгению на «Песню года»! Вот после этого путь в звезды для нее будет открыт!
Джен охнула и сложила ладони перед грудью.
Василий Иванович ободряюще улыбнулся ей и взглянул на часы.
— Увы, нам пора. Чай попьете без нас; к сожалению, торт нам попробовать не удастся…
— Джен, отрежь Василию Ивановичу половину торта с собой, — распорядился Скат.
Извольский похлопал его по руке.
— Спасибо, Евгений! Мы едем на официальное мероприятие, это будет неудобно… — Он встал. — Вениамин, займись деталями.
Мультяшный кролик вскочил, протянул Джен визитку.
— Вам надо подойти ко мне — попробуем записать вас и обсудить, что можно дальше сделать с вашими вокальными данными.
А Василий Иванович положил на стол два ярких глянцевых билета.
— Это приглашения на прием по случаю вручения премий в области культуры. Каждое на два лица. Приходите, будет интересно, соберутся все сливки Москвы, а вам пора привыкать к богеме!
Скат и Джен пошли проводить гостей. Когда они вышли на площадку, дверь напротив распахнулась, оттуда выглянула тетя Валя, чья посуда стояла на торжественном столе.
— Ой, и правда они! Извольский, Семенов собственными персонами! Клавка всех обзвонила, мы думали — брешет, ан нет! Автограф дадите?
— А сфоткаться с вами можно? — протиснулась между толстым боком тети Вали ее дочь Ангелина.
Тут же распахнулась дверь соседней квартиры.
— А можно вас пригласить в гости? — басом заревел матрос Никола. Он был небрит и изрядно пьян. — Выпьем по рюмочке, посидим, потолкуем по душам!
— Извините, мы опаздываем! — Василий Иванович утратил свою вальяжность и быстро побежал вниз по лестнице.
Вениамин рванулся следом, будто хотел догнать. Никола попытался их преследовать, но наткнулся на железный локоть Ската и, сморщившись, вернулся к себе. У подъезда собралась небольшая толпа, они кричали приветствия важным персонам, фотографировали телефонами, просили автографы. Скат и выскочивший из «Лендровера» водитель помогли гостям добраться до машины и захлопнули дверцы.
Автомобиль тронулся. Теперь соседи просили фотографирования и автографов у Ската с Джен. В один момент они стали важными и авторитетными фигурами. Поскольку публичность была Скату категорически противопоказана, он, уворачиваясь от объективов, забежал в подъезд, а Джен согласилась было расписываться, но ни бумаги, ни ручки ни у кого не было, и автограф-сессию отложили до лучших времен.
Тетя Валя ждала ее у двери.
— Слушай, соседка, ты тарелки не мой, с которых они кушали! — затараторила она. — Я их всем показывать буду. Как же, такие люди, прямо из телевизора, а какие простые — в гости к вам пришли…
— Вот что такое слава! — сказала запыхавшаяся Джен, запирая дверь.
— Тебе это нравится? — спросил Скат.
— Скорей да, чем нет…
Скат и Ерш переглянулись, но ничего не сказали. Джен разглядывала глянцевые приглашения.
— А это билеты в новую жизнь… Как он сказал: «сливки Москвы», «богема»… — она произнесла волшебные слова нараспев, словно пробуя их на вкус, и прижала яркие картонки к груди.
— А мне и идти не с кем, — уныло проговорил Ерш. — Машка тоже меня бросила…
— Что-то очень быстро, — покачал головой Скат.
— А они не выдерживают такой жизни, — печально пояснил напарник. — А то ты сам не знаешь…
— Ладно, подумаешь, проблема — пойдешь с Карлсоном!
— Ну да — все с женщинами, а я с Карлсоном… Подумают, что пидоры…
— Не переживай, если соберутся «все сливки», то там будет много таких пар, — засмеялся Скат. — Только запомни — в приличном обществе их называют геями!
Джен разлила по чашкам крепко заваренный янтарный чай. Торт действительно оказался вкусным. Да и результаты визита обнадеживали. В общем, все трое остались довольны. О том, ушли ли довольными гости, оставалось только догадываться, причем шансов на положительный ответ было немного.
— Ничего, — сказал Ерш. — Просто мы разные люди. Мы живем в одном мире, они в другом. Как птицы и рыбы. И если нас поменять местами, то ни нам, ни им не выжить. Хотя у нас шансов все же больше.
Ерш, а в бытовой повседневности Алексей Николаевич Шинник, был прав. И Евгений Федорович Восходов, которого в его мире знали по позывному Скат, был с ним полностью согласен. А Евгения Барышникова, которую на афишах называли Виолеттой, об этом не задумывалась: она думала совершенно о другом.
