– Что еще за фильм? – с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.
– Да вот этот.
Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку – и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.
– Это Смит мне посоветовал, – признался Римо. – Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.
– Как это? – не понял Чиун.
– Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.
Чиун сплюнул себе под ноги.
– Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!
– Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.
– Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.
– Потом, Римо – итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.
– А фамилия твоя – Уильямс. Совсем не итальянская!
– Да, но Римо – итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!
– Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!
Римо нахмурил брови.
– Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, – сказал он. – Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?
– Иногда лучше не знать – меньше разочарований!
– Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем – вроде тебя.
– Покажи мне этого старого японца! – попросил Чиун.
Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.
– Видишь? – спросил он. – Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.
Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:
– Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.
– Его глаза похожи на глаза японца, – фыркнул Чиун. – Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.
Римо вздохнул.
– Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.
– И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы – ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства – причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты – белый, а мне не вечно жить на этом свете!
– Спасибо большое, – вставил Римо.
– Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!
– Я как раз к этому подошел.
– Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!
– Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.
– Ему причитается конфетка.
– Вот я и подумал, почему бы не попробовать? – сказал Римо.
– Так я и знал, – грустно изрек Мастер Синанджу.
– Что ты знал?
– Что ты деградируешь.
– Вовсе нет!
– Отрицание – первый признак деградации, – серьезным тоном произнес Чиун. – Я тебе сейчас объясню.
– Только шепотом, – сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. – Вот она, опять летит.
– Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса – чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.
– Эта история мне известна, – отозвался Римо, продолжая следить за мухой.
– Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.
– Этого я не знал.
– Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.
– А мне кажется, это неплохое испытание на ловкость. Мне просто хочется проверить, получится у меня или нет. А что ты имеешь против?
– Каратисты пытались перенять искусство Синанджу и в другом плане, – продолжал Чиун, а упрямая муха опять зависла над тарелкой. – Они тоже пробовали пойти на службу к императорам и королям в качестве телохранителей. И многие из них убедились, что разбивать ладонью палку – совсем не то, что ломать кости. Из-за своего недомыслия каратисты едва не вымерли.
– Тшш! – прошипел Римо.
Муха вдруг резко изменила направление полета и двинулась прямо на Римо. Тот выбросил вперед руку. Палочки сомкнулись, но щелчка не последовало.
Римо пригляделся: между палочками была зажата муха, отчаянно перебирающая лапками.
– Ну вот! – заулыбался Римо.
– Можешь продолжать, – мягко сказал Чиун.
– Продолжать – что?
– Ну, как же? В твоем фильме наверняка описан и следующий этап.
– Вырезали, должно быть.
– Тогда я тебе помогу, – обрадовался Чиун и придвинулся к Римо. – Поднеси муху к лицу и внимательно следи за нею, чтобы не улетела.
Римо исполнил. Муха жужжала в каких-то нескольких дюймах от его скуластого лица.
– Готов? – спросил Чиун.
– Да.
– А теперь открой рот. Пошире!
Римо разинул рот и озадаченно поднял брови. Чиун своей рукой направил руку Римо ближе ко рту, а сам продолжил рассказ:
– Уцелевшие каратисты отказались от роли ассасинов и вернулись в свои деревни, где стали искать себе новые способы пропитания. Но увы, из них вышли неважные рыбаки и бездарные земледельцы.
– Ты хочешь сказать?..
Старик радостно закивал. Римо поспешил закрыть рот.
Чиун улыбнулся.
– Как думаешь, почему они использовали для этого палочки для еды? Просто это позволяло экономить время.
С гримасой отвращения Римо отпустил муху и положил палочки на тарелку, после чего решительно отодвинул ее от себя.
– Вечно ты устраиваешь мне всякие пакости! – с укором произнес он.
– Это мне благодарность за то, что работаю для тебя почтальоном?
– Чего теперь от меня хочет Смитти?
– Этого я не знаю, – ответил Чиун. – Сегодня письмо из Синанджу.
Римо вскочил, лицо его озарилось радостной улыбкой.
– От Ма Ли?
– Кто же еще станет переводить чернила на ловца мух? – съязвил Чиун, извлекая конверт из необъятного рукава.
Римо с нетерпением выхватил у него письмо. Пергаментное лицо Чиуна недовольно сморщилось.
– Уймись! – фыркнул он. – Она опять задает те же нудные вопросы, что и в двадцати последних письмах. Честно скажи, Римо, как тебя угораздило выбрать в жены такую сварливую женщину?
– Ты читаешь мои письма? – Римо был поражен.
Мастер Синанджу как ни в чем не бывало повел плечом.
– Конверт в пути расклеился. Письмо чуть не выпало.
Римо внимательно оглядел конверт.
– Он в порядке.
– Конечно. Если бы я не запечатал его, задав работу стариковскому языку, письмо бы опять могло вывалиться и, чего доброго, потерялось бы.
Римо никак не отреагировал на такое объяснение и, острым ногтем вскрыв конверт, с жадностью углубился в письмо.
– Она пишет, что в Синанджу все в порядке, – сказал он.
– Скажи мне лучше что-нибудь новенькое.
– Спрашивает, когда мы вернемся.
– Напиши, что не знаешь.
– Брось, Чиун! До окончания нашего контракта со Смитом осталось всего несколько недель, а потом мы свободны.
– А что за спешка – ехать в Синанджу? Я вот что подумал. Когда у нас с тобой был последний отпуск? Может быть, прежде чем навсегда покинуть Америку, стоит немного попутешествовать? Скажем, на поезде? Самолеты в последнее время стали совсем ненадежны.
– Поезда тоже, – возразил Римо. – А спешка в том, что мне надо сыграть свадьбу. Мы с Ма Ли должны были пожениться еще три месяца назад, ведь помолвка была рассчитана на девять месяцев. А я торчу тут уже почти год. И все из-за тебя!
– Торчишь? – изумился Чиун. – Да как ты смеешь говорить такое, когда тебе выпала честь просыпаться изо дня в день в благословенном присутствии самого Чиуна, правящего Мастера Синанджу?
– Надоело! – признался Римо. – В последнее время Смит не дает тебе никаких поручений. А я уже так долго прохлаждаюсь в этой комнате, что дошел до ловли мух.
