— Неужели? — Я впервые слышу эту новость и ничего не могу с собой поделать: она вызывает приступ смутного недовольства. У меня появилась выстраданная привычка не доверять коллегам Джима. Вначале была Элисон, бывшая студентка Джима, которая помогала ему в исследованиях, хотя муж уверял, что между ними никогда ничего не было, но потом нарисовалась Кэрол, и…
— Он большой молодец, — продолжает Джим. — Сегодня утром показал мне несколько весьма многообещающих моделей. Мы все под впечатлением.
Мне даже в голову не пришло, что новый коллега окажется мужчиной, и я смеюсь от облегчения. Дальше я слушаю лишь вполуха. Пока Джим рассказывает о захватывающих событиях, которые происходят в «Форуме», я предпочитаю просто разглядывать располагающее лицо мужа. Место, где он работает, называется «Форум миллениум», это аналитический центр, разрабатывающий принципиально новую экономику: там консультируют правительство, как уменьшить количество бедняков, обеспечить новые рабочие места и повысить уровень жизни, к примеру увеличив финансирование социальных служб, но без повышения налогов. Как считается, в «Форуме» разрабатывают некую чудодейственную модель.
— Не давай мне подолгу болтать о работе: я же вижу, что ты не слушаешь.
— Нет! Ничего подобного, дорогой, мне нравится, когда ты рассказываешь о своих делах.
Я сказала «считается», потому что у этой утопической теории есть один небольшой минус: она насквозь лжива. Правда, тут Джим поспорил бы: мол, его модель просто не так отточена, как ему представлялось, но с каждым днем корректируется, и в ближайшем будущем наш мир станет куда лучше.
Мне все это известно, потому что некоторое время назад я разжилась кое-какой информацией. Наткнулась на нее почти случайно и теперь держу в тайне. И эта информация осязаема: часть ее содержится в бумажных отчетах, часть — в цифровом формате, хранится на компакт-дисках и паре флешек. Если хоть какой-то фрагмент попадет не в те руки (то есть в любые другие помимо рук Джима), тогда, скажем так, впечатляющая карьера моего мужа разобьется вдребезги. А карьера — единственное, ради чего он живет (ну, надеюсь, кроме меня, конечно). Он будет просто раздавлен.
Чтобы этого не произошло, мы с мужем заключили соглашение. Может, в обычных семьях так не принято, но для нас вариант подходит идеально. Я храню его грязную маленькую тайну, а он остается со мной в качестве верного, преданного и любящего спутника жизни.
К нынешней тихой гавани мы пришли через шторма и бури, но опять же, что вообще представляет собой брак? Сперва Джим неодобрительно отнесся к моим условиям. Однажды, после особенно гнусной ссоры, когда я заявила, что меня тошнит от его кислой рожи, он предложил отпустить его, и, если честно, я чуть не согласилась. Так и подмывало сказать: «Катись. Не желаю больше тебя видеть». Но правда в том, что я очень даже хотела быть с ним. Джим — моя слабость, мой муж. Я не в силах его отпустить, и ничего тут не поделаешь.
Так что я сказала «нет». Но попросила Джима уехать на несколько дней и поразмыслить о том, как наладить отношения, потому что мы сошлись на одном: так больше продолжаться не может. «Ты должен быть со мной и при этом должен быть счастлив», — объяснила я ему. А он посмотрел так, будто у меня выросла вторая голова.
И Джим ушел. Подозреваю, с радостью, хоть и не знаю, чем он там занимался во время отлучки. Похоже, упорно предавался размышлениям, потому что, вернувшись, сказал:
— Эмма, давай начнем все сначала. Без дураков. Вернем наш брак к жизни.
Я предложила записаться к семейному психотерапевту. Услышав такое, Джим расхохотался, но я не шутила. Лишь пристально посмотрела на него. Тогда муж сказал, что психотерапевты и консультанты по отношениям — ненастоящие профессионалы, а купить сертификат консультанта вообще может кто угодно, хоть в Интернете. И так далее и тому подобное, тра-ла-ла, все дела.
В любом случае, поскольку я твердо настроилась на семейную терапию, мы отправились на консультацию. И все вышло замечательно. Джиму пришлось меня выслушать. Сперва казалось, будто я ковыряю ледяную глыбу зубочисткой, но от сеанса к сеансу он потихоньку оттаивал и наконец сумел меня услышать, понять мои чувства, понять, чего я хочу. Скорее всего, на тот момент наши отношения целиком и полностью тянула на себе я, но с тех пор баланс изменился. Можно сказать, что мы снова полюбили друг друга, но я-то и не переставала любить Джима. Я одержима им, и так было всегда. Но я видела, как он снова в меня влюбляется, и хотя бы поэтому ни о чем не жалею.
Однако даже такие договоренности, как наша, требуют обоюдных уступок. А потому в качестве демонстрации доброй воли я пообещала в каждую годовщину нашей свадьбы возвращать ему часть того, чем владею. Растяну передачу улик, решила я, на десять лет. По моим тогдашним соображениям, после десяти лет счастливой совместной жизни у него наверняка пропадет желание меня бросить. И я в восторге оттого, что Джиму потребовалось куда меньше времени, чтобы одуматься и понять: он действительно по-настоящему любит меня, и только меня. В общем, с тех пор я живу в сказке со счастливым концом.
Выполняя свое обещание, сегодня я вручила ему изящный сверток с блокнотом и компакт-диском внутри.
Джим привстает и тянется ко мне, чтобы поцеловать. У его губ вкус шампанского.
— Пойдем поужинаем? — спрашиваю я.
— Да, давай. Я проголодался.
— И я тоже.
Джим делает знак официанту, и тот приносит счет. Вынимая из кошелька купюры, Джим хмурится.
— Напомни мне прихватить побольше налички. Это последние деньги.
— А чего ты картой не расплатишься?
— Да ну, мне и так хорошо.
Мы встаем, и Джим с неизменной галантностью помогает мне надеть пальто. Шагая под руку с ним к выходу, я чувствую, что голова идет кругом от гордости. Как же мне повезло, думаю я и опускаю взгляд на палец с кольцом. Джим придерживает для меня дверь, и как раз перед тем, как выйти, я замечаю, что Шарлотта Харпер машет мне из-за углового столика. Я киваю ей на прощание.
— О боже, мне такой кошмар ночью приснился, что дальше некуда. Только что вспомнила, — говорю я, цепляясь за руку Джима, а по спине бегут мурашки. Меня передергивает.
Джим ласково гладит меня по пальцам.
— Что за сон такой?
— Говорю же, скорее кошмар, чем просто сон. Я была… ну не знаю, вроде бы в зале суда, с прокурором, присяжными, все как положено. — Воспоминание заставляет меня тряхнуть головой. — Просто ужас. А сама я вышла из моды и вообще была конченым человеком.
Джим смеется:
— И это, по-твоему, кошмар?
Я качаю головой.
— А ты умер.
— Ну-ну, вот же он я, живой, — шутит он, поглаживая мою руку. — Никто не умер.
Тут я бы поспорила.
— А как, кстати, я умер? — интересуется Джим.
— На суде сказали, будто я тебя убила.
* * *
Мы выходим из бара. На улице довольно свежо, но я ничего не имею против, просто плотнее запахиваю пальто.
— Давай такси возьмем, — предлагает Джим, поднимая взгляд к сгущающимися над нами темными тучами.
— Ты серьезно? Тут идти пять минут, Джим, справимся. Вряд ли дождь начнется.
Он одной рукой обнимает меня за плечи и чуть вздрагивает всем телом:
— Я замерз! Если ты не против, лучше бы тачку поймать.
— Конечно, я не против.
Мы идем вдоль края тротуара и в обоих направлениях сканируем взглядами оживленную улицу. Мне бы хотелось, чтобы ночь была ясной, ведь тогда можно любоваться звездами, но вместо этого я слышу удар грома. Теперь того и гляди придется бежать под крышу. Джим выпускает мою руку.
— Ты куда? — спрашиваю я.
Он показывает на банкомат, который мы только что прошли.
— Да надо налички снять.
— Я с тобой.
— Нет, останься, вдруг сумеешь такси поймать. Было бы здорово.
— О’кей, почему нет? Будет исполнено! — Я в шутку отдаю ему честь, и мы оба усмехаемся.
Может, дело в годовщине свадьбы, но я что-то расчувствовалась. Глядя вслед своему направляющемуся к банкомату красавцу-мужу, я невольно думаю, какой долгий путь мы прошли вместе.
